- Я окончил Ельниковскую среднюю школу в 1976 году. Как и перед всеми выпускниками встал вопрос: куда идти учиться? В школе участвовал во многих олимпиадах по физике и математике. Я очень любил эти предметы и мои учителя предрекали мне большое будущее. Поговаривали, чтобы после школы поступал в МГУ на "физмат". Но чувствовал, что это не мое. Я любил перемещения. Мысль была стать геологом. Открывать новые месторождения полезных ископаемых, исходить всю тайгу и тундру. Мой лучший друг Саша Лукшин из села Софьино, такой же математик и физик, наоборот грезил небом. В те далекие годы практически все мальчишки мечтали о небе, океане, полетах в космос. "Влюбился" он в небо, хотел стать летчиком и меня "подбил" на это дело. Короче, мы двое подали документы в Сасовское летное училище, что в Рязанской области. Там готовили пилотов для аэрофлота. Учеба заняла три года. Я всегда к учебе относился серьезно. Поэтому и в летном училище к программе подготовки подошел ответственно. Изучали устройство самолетов, самолетовождение, аэродинамические свойства техники. Но, теория есть теория. Настало время полетов. Мы летали на небольшом двухместном самолете ЯК-18т. Честно признаться, как такового волнительного момента не ощутил. Все было обыденно. Сели с инструктором в самолет. Поднялись на определенную высоту. Я выполнял команды. Вот и все. Приземлились без помех: как так и надо. Все друг друга поздравляли. А вот свой самостоятельный полет запомнил хорошо. И не потому, что летал без инструктора, а по другой причине. Вместе со мной полетел сокурсник. То ли от радости, то ли еще по какой причине, но весь полет он орал песни. Это мне мешало, так как не слышал команды с земли. Отлетав положенное время, приземлился.
Все, учеба закончилась, зачеты и экзамены сданы. Настало время распределения по отрядам. Весь курс, а это около ста человек, собрали в Ленинской комнате. На доске было написано наименование городов и населенных пунктов, где нам предстояло работать.
Особые привилегии были у краснодипломников. Им предлагались на выбор перспективные города, где впереди "маячила" перспектива. На втором месте были комсомольские активисты. Им также предлагались места назначения, где в будущем можно было рассчитывать на повышение. К третьей, и последней категории, относились мы, простые пилоты. Выбор наш был ограничен. Так уж получилось, что на одной скамейке сидел я и два москвича. В ту пору по центральному телевидению демонстрировался художественный фильм "Пропавшая экспедиция". Действия развивались в Сибири и у всех на устах было слово Ардыбаш, где якобы нашли месторождение золота. Почему это слово у нас ассоциировалось со словом Чекурдах и по сей день не пойму. Мы в один голос ответили, что хотели бы работать именно в этом населенном пункте, который был написан в Ленкоманте на доске. Вот оно - наше будущее. Месторождение золота, перспектива… мы тогда еще не знали, что этот районный центр расположен в Якутии, но договора и контракт были уже подписаны. Мы получили подъемные по 380 рублей. Еще удивлялись, почему нам дали так много денег, ведь всем выдавали по 150-170 рублей. Только один из сокурсников получил больше нас - 420 руб. Мы знали, что ему "выпал" Дальний Восток. Несколько обескураженные побежали в одну из аудиторий, где висела на стене карта СССР. Тогда они были практически во всех классах. Лишь за 70-й параллелью мы нашли населенный пункт Чекурдах. Вот тогда все и поняли. Делать нечего, документы оформлены, деньги на руках и тридцать дней отпуска. Я приехал домой, в Ельники. Отдохнул, рассказал родителям о своем назначении. Мама и папа, конечно, переживали. Шутка ли, на тот край земли ехать. В обговоренное время, с друзьями приехал в Москву. На следующий день уже вылетели в Якутию. Было это 6 июня 1979 года. Через восемь часов полета приземлились в аэропорту, где нас встретил мужчина.
Раннее утро, светит солнце, сильный ветер - вот что запомнилось, едва сошли с трапа.
Как такового лета там нет. Уже в августе лег первый снег. Нас распределили по экипажам. Работал я на АН-2. Перевозил различные грузы по арктической тундре. Работа рутинная, но интересная. В поселок доставляем жизненно-необходимые грузы, а обратно забираем провизию. У рыбаков - рыбу. Доставляли её на перерабатывающие заводы. Такого деликатеса я уже давно не пробовал. У охотников забирали мясо оленей, а также шкуры животных. Несколько раз перевозил золото, но это уже другая история. Работал в Аллайховском районе. Величиной он с нашу Мордовию, а проживало на этой территории около четырех тысяч человек.
Спустя три года нас под "свое крыло" взяли военные. Вот здесь и началась настоящая работа. Пять бортов были переброшены на остров Жохова, который находился в Северном Ледовитом океане. Мы обслуживали острова Жанетта, Генриета, в архипелаге Делонга. Сопровождали ученых, занимались картографией, изучали магнитные аномалии и что-то еще, о чем знать и не полагалось. Попасть в эту экспедицию было престижно. Сюда отбирались летчики, для которых не существовало слова "нет". Хотя мы и были гражданскими, дисциплина на первом месте. Иначе нельзя.
За нарушение наказание одно - отчисление из экипажа и возвращение на материк.
1982-1984 годы я работал на станции СП-25 (Северный полюс-25). Отведенный участок для работы был разбит на секторы. Мы садились на льдину по заданным ориентирам. Ученые выполняли свою работу. Был однажды такой случай. Прилетели в заданный квадрат, вышли из самолета. Метрах в пятидесяти семья белых медведей. Их вообще там много было. Решили подразнить зверей, проверить их реакцию. Один из нас возьми и кинь яблоко в медвежонка. Тот как маленький ребенок захныкал. Этого было достаточно. Взрослые особи оскалив клыки, медленно направились к нам. Мы стремглав забрались в самолет и стали запускать двигатель. На это нужно несколько минут. Представляете себе: к нам приближаются две огромные туши, каждая по несколько сот килограммов. У них лапа, что пятилитровая кастрюля в диаметре. Один из зверей слегка стукнул по крылу. Такое ощущение было, что молотом ударили по плоскости. Наконец, мотор завелся и мы взлетели. После этого случая никто и никогда не пытался дразнить этих хозяев Арктики.
Север не любит слабых. Север уважает сильных духом. Можно сказать бесшабашных и…везучих. Да, везение и удача порой играют большую роль. Однажды летели на материк. Перед береговой зоной простиралась открытая вода. Место это никогда не замерзало. Длина этой "промоины" была 1200 км и ширина - 100 км. По инструкции мы должны перелететь этот участок на высоте 2000 м. В случае нестандартной ситуации можно было спланировать в ту или иную сторону.
Однако, инструкция инструкцией, но мы летели на высоте 800 метров. На середине вдруг все стихло. Мотор заглох в самый неподходящий момент. Испуга не было. Просто знал, что сегодня "не мой день". Приготовили плот. Бортмеханик пробовал реанимировать двигатель. Закачивал топливо, что-то крутил. Высота 300 метров. Раз… и двигатель запустился. Мы с командиром переглянулись и вытерли пот со лба.
На Северных широтах как таковой, компас не работает. Приходится маршрут прокладывать по гирокомпасу, который настраивается по солнцу. Через каждые 30-40 минут надо выставлять его по светилу. Однажды, все пять бортов находились в одном месте и ждали указаний. Чтобы меньше выдувало самолет, командир решил перегнать его в другое место. Место поменял, а вот выставить гирокомпас забыл. На Северном полюсе мороз не превышает минус 40-43 градуса. А вот ветер, ветер достигает огромной силы. Порой у закрепленного прочно самолета крылья хлопают так, что напоминают подраненную птицу. Вечером была дана команда возвращаться на базу. Самолеты один за другим поднимались в небо и исчезали в темноте. Когда выруливали на взлетку, спросил у командира, выставлял ли он гирокомпас. По выражению его лица все понял, что делать, куда лететь? Можно было запросить у диспетчера обратный пеленг. Однако, это означало, что мы сами расписались в своей беспомощности. А это - профнепригодность и отчисление из экспедиции. Я был вторым пилотом. На западе еще виднелась полоска зари. Я знал, что лететь перпендикулярно ей, то мы неизбежно упремся в остров, протяженностью около 100 км. Дав газ, мы взлетели. И действительно, через несколько десятков минут внизу замелькала береговая линия. Если точно лететь по ней, мы выйдем на базу. От своих товарищей, улетевших от льдины, мы отстали на 5-7 минут, сделав крюк в две сотни километров. Лишь когда зарулили на стоянку, все молча переглянулись. Это был урок на всю жизнь.
После окончания экспедиции не стал продлевать контракт. Решил вернуться на материк. Приехал в Ельники. Женился на любимой девушке, с которой дружил еще в школе. Зовут её Любовь Ивановна. Родом она из Большого Урката. У нас двое сыновей. Андрей - кандидат технических наук, заведующий лабораторией в одном из Московских институтов. Ростислав - психиатр-нарколог. Работает и живет в Москве. У всех свои семьи.
Жена - Любовь Ивановна работает в казначействе в городе Саранске.
… Как уже сказал, приехал на Родину, но небо звало. В 1990 году переучившись стал летать штурманом на самолете АН-24, приписанном к аэропорту г. Саранска. Выполняли регулярные рейсы Сочи, Екатеринбург, Санкт-Петербург. Карьеру летчика закончил в 1995 году.
После "неба" работал несколько лет в Новороссийске, в должности экспедитора. Отправлял в республику рыбу. Особых правительственных наград у меня нет. Почетных грамот разных инстанций много. Единственное, чем дорожу - за работу в Арктике был удостоен премии Ляпидевского. Это престижная награда. Её давали двум наиболее отличившимся летчикам Аэрофлота СССР раз в году. Я был удостоен этой чести.
В данный момент живу в Ельниках. В 90-е годы прошлого века построил здесь свой дом. Люблю заниматься садоводством. У нас хороший сад. Две теплицы. На подворье куры и поросята. Я - "спец" по хозяйству.
У меня жива мама - Мария Васильевна Куликовская. Ей 89 лет. Практически всю жизнь она проработала учителем в школе. Учила детей быть воспитанными, любить и уважать старших и свою малую родину. Она еще выглядит бодро, но все равно каждый день навещаю её. Отец - Иван Михайлович рано ушел из жизни. Он работал ветеринарным врачом. Многие ельниковцы помнят его хорошо и по сей день говорят о нем только хорошие слова. Честно говоря, я немного завидовал ему. Он очень сильно любил свою профессию. Был безгранично предан своему делу, то есть нашел себя в жизни. А я похвастаться этим не могу. Вроде бы все сложилось хорошо: и работа была по душе, и пенсия удовлетворяет, а вот сказать, что нашел свое место в жизни - не могу.
На столь пессимистичной ноте не хочу заканчивать свой рассказ. Я человек жизнерадостный. Жизнь сложилась так, как сложилась.
Люблю охоту, рыбалку, походить за грибами, ягодами. В этом году с супругой набрали много черники. Жизнь прекрасна, дай Бог всем здоровья.