Павлина Александровна Пушнегина живет теперь в селе Еловое Емельяновского района, а родилась она в 1929 году в Могилевской области, Краснояпольском районе, в деревне Кургане.
В семье было четверо детей. Младшие уже умерли. Одна, говорит, осталась. Это не совсем так, но из близких родственников, и вправду, никого. Батюшка Павлины Александровны, Пушнегин Александр Леонович служил военным. Обучал молодежь основам ратного искусства. На фронт он уходил уже из Емельяновского района, из деревни Подолка Никольского сельсовета. Погиб в 1943 году. Есть информация, что похоронен в Орловской области. Будто бы написано где, но конкретное место захоронения установить не получилось. Бюрократы в военное время точность соблюдали не в пример нынешним. Но когда ситуация навалилась множеством задач в 42-ом – 43-ем годах чего-то не удалось удержать в порядке. Так вот с сержантом Пушнегиным неясность получилась. Попутались в бумагах названия, Орловская, Могилевская области. Так и лежит солдат отчизны в месте для родных неведомом.
- Когда началась война, - вспоминает труженица тыла. - Не знали еще, мы ребятишки любовались, как молодежь постарше танцует под балалайку на вечерке. Отец на коне прискакал. Говорит, тише музыку, заканчивайте. Война началась. И поскакал домой к маме. А мы с братом Сашкой за ним побежали. Не помню когда, скоро после этого собрался отец и пошел на войну.
Получается, что в прямом смысле пошел. Почему-то осталась в семье память, что мать, будто знала, что последний раз с мужем и отцом своих детей прощается. Проводила Александра Леоновича до Канска. Почему так было, почему через Канск добирались на фронт? Почему до Канска пешком шли, теперь уже не вспомнить. Возможно, тренировались, чтобы до Берлина дойти. В общем, так было, а не по-другому.
Как известно, с приходом осени 1941 года война началась не только на фронтах. Она оказалась во всем. От этого с обучением Павлине Александровне пришлось заканчивать только начавши. Два класса закончила она в Могилевской области, в деревне Кургане. Еще два класса в Подолке. Вот и весь курс наук точных и прикладных. Старшая осталась в семье, матери первая помощница.
- Представляете, матери каково с нами четверыми было, - поясняет свою семейную ситуацию моя собеседница. – Отец ушел, дом остался недостроенным. Мы сюда в Емельяновский район аккурат за два года до войны приехали. Еще не успели обзавестись всем, чем надо. Дом привести в порядок. Хоть крыша над головой была и то ладно. Кроме крыши одна телогрейка на всех и одна пара валенок. И те дырявые были. Подшить некому. Натолкаем соломы вместо стелек. Она непослушная из дырки сзади вылазит. Так и пережили холод войны. Сразу после войны тоже трудно пришлось, но уже не так.
- Значит, школу закончить не суждено было. Работать пришлось. Помните на какую должность вас взяли? Какие должности были детскими?
- Какие тогда должности?! Взяли работником. Сказали, будешь работать. Значит, делать, что скажут. Помню, сама малая была, прикрепили меня к детскому саду. Помогать с ебятишками водиться. На работе была сколько скажут, день и ночь. Потом мать приходила к начальнику, просила, чтобы хоть сколько-нибудь соточек поставил. Кушать-то что-то надо.
Что такое "соточки" я узнал позже. Единицей измерения трудового участия в колхозе был трудодень. Несмотря на отсутствие четкой меры, сколько в одном трудодне рублей, хлеба, золота, государственных обязательств США, каждый начальник, ставивший "восьмерку" имел справедливое представление о том, сколько нужно получить с работника работы за один трудодень. В соответствии с этими представлениями о норме трудового участия детям за отработанный день полный трудодень ставить было не принято. С детьми "рассчитывались" долями трудодня, прописывая долю после запятой до сотых. К примеру - 0,50 – это пол трудодня, 0,40 – меньше половины. Удивительно, как считали. Как могли определить справедливый это счет или нет? Загадка.
Теперь малолетним работать строго запрещено. А не достигшим совершеннолетия за четыре часа ставят восьмерку и платят полный оклад. Даже за собой убрать в школе… Не положено. В детскую столовую только самое проверенное с печатями и подписями санитарных докторов в полном перечне. Так строго, что просто фермер, просто излишек своей качественной продукции отдать детям не может. Опекуны не позволят. Зачем им рисковать, без конкурса и перечня разрешений.
На трудодни и соточки, напротив, давал колхоз, что похуже. Что подпортилось, подмокло, пролежало лишнего. Лучшее в продовольственное задание шло, для нужд страны изымалось. Много у нас уже написано, как дети с матерями ходили по полям, собирали колоски и гнилую картошку, чтобы прокормиться. Плохо это конечно. Но много говорим о том, как страдали. Нынешним будет полезнее знать, как смогли, сделали и победили. Как стали крепкими, что все смогли.
На днях ездила Павлина Александровна в Подолку к младшей сестре на кладбище. Навестила. Там много народу собрались отовсюду, тоже приехали к своим. Рады были друг другу. Обнимались, целовались, пели. Пели песни, которые теперь не поют. Которые обязательно нужно знать, чтобы можно было вспомнить, если придется.