Когда я учился в школе, у нас в доме появился подарочный набор спичек, на этикетках которых были изображены дикие звери, населявшие просторы Советского Союза. Почти всех я знал, но вот рисунок одного из них увидел впервые — это была лесная куница. Почему-то она меня заинтересовала, и я подолгу рассматривал притягивающее изображение. Не начатый коробок спичек, выпрошенный у родителей, был положен в письменный стол. Охотиться я начал рано и, освоив за пару лет обычный набор охот на уток, рябчиков и зайцев, вспомнил о спичечном коробке. Куниц в те годы было мало, и прежде чем начать охоту на них, пришлось даже построить избушку в удалённом урочище. И началось… Каждое преследование куницы напоминало шахматно-биатлонную партию с равноценными возможностями — ей остаться в живых, мне добыть её. Главное превосходство куницы в том, что она хорошо прыгает по деревьям, не давая следа по снегу, порой, несколько километров, и ещё ряд хитростей. У охотника тоже есть набор приёмов, и даже помощник — лайка. После каждой добытой куницы я вычёркивал спичку из заветного коробка, а когда тот начал заканчиваться, мне в руки попал аналогичный спичечный набор...

Давно пуста и вторая коробка, а в памяти живы все желтогрудые злючки, которые мне проиграли шахматно-биатлонные партии. И которым я проиграл, о чём теперь нисколько не жалею.

Шахматы и биатлон

Первая куница надёжно запутала ночные следы так, что в течение нескольких часов я и моя, такая же неопытная, лайка не смогли найти её место днёвки. Шахматная партия была за ней, но куница не выдержала напряжения (она, несомненно, видела нас с собакой) и, подождав, когда мы удалимся, начала убегать по снегу. Лайка, каким-то образом почуяла беглянку, и стала преследовать. Причём молодая собака делала это с добором, то есть взлаивала на бегу. Опытные лайки такого не делают, но это обстоятельство, тем не менее, помогало мне в начавшемся биатлоне. Я бежал на широких лыжах с креплениями в виде простых лямок, ориентируясь на собачий лай. Погоня, как мне показалось вначале, была недолгой и пролетела на одном дыхании. Редкий голос движущейся лайки перешёл в азартный лай на одном месте и я, выскочив из затенённого ельника на открытую лыжню, увидел незабываемую картину: на фоне зимней вечерней зари стояла одинокая редкая ель. На её макушке сидела куница в искрящемся жёлто-коричневом наряде. Её оскаленная пасть была направлена вниз на лающую собаку. Увидев меня, куница перевела взгляд на ближайший ельник и запрыгала по берёзам. Я поднял одностволку, и о, ужас! — на ней не было цевья (детали ружья, потерянной на бегу). Зажав ствол и приклад с удвоенной силой, стреляю — куница падает. Возвращаясь назад своей лыжнёй, в надежде найти цевьё, удивляюсь тому, как я бежал на лыжах, перепрыгивая через метровые поваленные деревья — теперь мне там не пройти. И расстояние во время азартной погони, казавшееся небольшим, выросло до нескольких километров. Цевьё я всё же нашёл, а первая куница до сих пор, нет-нет, да и всплывёт в памяти.

Первая убежавшая

Несколько куниц добытых подряд, за исключением тех, которых не удалось найти по следам, вселили в меня уверенность, что если я увижу желтогрудую, то ей от меня не уйти. Но не тут то было. Очередную куницу мы с лайкой тропили всю первую половину дня, и нашли её в обломе. Облом — это засохшее на корню, без верхней части, дерево, иногда с пустотелостью и дуплами. Куница поднялась за пару сотен метров и, в радиусе до полукилометра, мест пригодных для днёвки мной обнаружено не было. Когда я постучал топориком по облому, то в одном из дупел мелькнула мордочка — здесь красавица, теперь выгнать бы её из этой крепости. После долгого и безуспешного стука топором, я вырубил длинный шест и начал просовывать его в дупла, но и это не дало результата. Куница явно не собиралась вылезать. Сажусь на кочку отдохнуть и подумать о дальнейших действиях. В этот момент послышалось рычание, где-то рядом, на уровне земли. Я огляделся вокруг, но никого поблизости не было. И тут до меня дошло, что это куница, с верха десятиметрового облома по пустотелой сердцевине пробралась до земли и начала рычать на нас собакой. Я попробовал рубить топориком осину, но от промороженной древесины лезвие отскакивало, как от камня. Начало вечереть, а способа выгнать куницу из облома в голову не приходило. Собаке надоело находиться на одном месте, и она куда-то убежала. От безысходности я попробовал разгрести снег вокруг корней дерева — оказалось, что между ними земля не промёрзла – от нескольких ударов топорик проваливается в древесную труху. В этот момент из нутра облома раздаётся топот, а из его верха, как из трубы выскакивает куница. При этом она не скачет по веткам деревьев, а приземляется в густом ельнике. Схватив ружьё, бегу и зову собаку, но той не видно. Беглянка двигалась низом, и шансов догнать её у меня не было. Появившаяся, наконец, собака, бросилась в погоню, но куница уже поднялась в потемневшем от приближавшейся ночи ельнике, оставив нас в проигрыше. Я тогда горько переживал первое поражение, а сейчас думаю: "Какая всё же умница была та куница!"

Дикий мёд

Существует поверье, что предки куниц лакомились мёдом с давних времен, при этом пачкались, и на месте слюнявчика у них появилось жёлто-оранжевое пятно. То, что куницы любят мёд знают многие, а вот как они его добывают, знают не все. Мне несколько раз удавалось находить по следам сладкоежек деревья с дикими пчелиными ульями, но всякий раз они оставляли мне старого мёда не более килограмма. Благодаря этим находкам я установил, каким способом они расправлялись с пчёлами. Обнаруживали куницы рои летом, но не все пустотелые деревья с ульями подходили для успешной добычи мёда. Годились только те, где рой зимовал у самой земли. Осенью, когда нектарный взяток был закончен, куница приносила в пасти глину, и заделывала леток со всеми щелями дерева. Пчёлы задыхались от нехватки кислорода, после чего хищница прогрызала ход в гнилых корнях и забиралась в дупло. Вначале она поедала пчёл, а потом принималась за мёд, висящий в сотах выше. Удовольствие куница могла растягивать на несколько лет, в зависимости от количества лакомства. Однажды, идя по следу, я обнаружил, что куний помёт состоит почти из чистого воска, а это значит, что желтогрудая нашла мёд. На краю поля она поднялась и, видимо, пошла верхом по кустам вдоль канавы, тянущейся к развалинам дореволюционной усадьбы. Направление мне было понятно, и я принялся обследовать деревья заброшенного парка. Вокруг одной умирающей от старости берёзы было много сора, снег обтаял, а между корней зияла чёрная дыра. Обойдя дерево, я обнаружил леток, замазанный глиной. Отковырнул её ножом, и в образовавшуюся щель сунул соломинку. Она вошла как в густое масло, а на губах заиграл ароматный вкус мёда. Через несколько дней я пригласил на охоту школьного товарища и попросил его взять вместо ружья двуручную пилу. Не буду рассказывать, как мы добыли куницу, а мороз стоял в тот день под тридцать градусов. Пилить берёзу нужно было и снизу и сверху — долго мы примеривались, делали подставку. На счастье берёза рухнула так, что перед нами открылось три ряда неповреждённых сот двухметровой высоты. Мёд едва вместился в наши рюкзаки. В тот день я сделал два открытия: собаки пчелиное лакомство не едят, а руки, смазанные мёдом, не мёрзнут. Через три года выявился ещё один факт — забытая банка того самого дикого мёда нисколько не засахарилась...

Выкуренная куница

Хитрая куница запутала следы так, что во-второй половине дня стало понятно — эта шахматная партия мной проиграна. Направляясь в сторону дома, я мысленно представил фрагменты её ночного маршрута. Оказалось, что это была прерывистая окружность диаметром около километра. А, что если куница в середине круга? Мне было по пути, и я направился в нужный участок леса. Подойдя к центру представленного круга, мне на глаза попал одиноко стоящий могучий вяз с дуплом. До него кунице верхом добраться крайне сложно, но чем чёрт не шутит? Безрезультатно обстучав дерево топориком, я обнаруживаю, что на уровне груди в ствол забит большой четырёхгранный гвоздь (неподалёку до войны был хутор), а ещё выше на метр вырос гриб трутовик. Подтаскиваю к вязу валежник и, оставив под деревом ружьё с рюкзаком, начинаю забираться — одна нога уже на гвозде, а вот на трутовик удаётся перебраться с большим трудом. Встаю, обнимая ствол, и моя голова оказывается как раз напротив дупла. Достаю из-за пазухи заранее сломанный прут, и засовываю его в дупло. Внизу никого не было — палка упирается в твёрдое дно, а вот когда прут был перемещён вверх, за него сразу же кто-то дёрнул. "Ага, значит ты здесь, подружка! Но как же тебя отсюда выгнать?" — подумал я. И здесь в памяти возник эпизод мультфильма, где волк выкуривает зайца из телефонной будки. Достаю сигарету, закуриваю, пускаю дым в дупло — поначалу никакой реакции, а потом куница зафыркала, чихнула, но не показалась. Достаю вторую сигарету, проделывая то же самое — реакция зверька усилилась, но и у меня, как у волка из мультфильма, закружилась голова от переизбытка никотина. Прыгнув в глубокий снег, вижу, что и куница выскочила из дупла на свежий воздух...

Минздрав всё же прав — табачный дым смертелен для жизни.

Откупилась

Бывают редкие случаи, когда куница гуляет днём, обычно совпадающие с уплотнением снежного покрова, что способствует передвижению на большие расстояния. В тот день куница тоже искала пропитание днём, но почувствовав преследование собакой, начала убегать по насту. Лайка местами проваливалась и не могла загнать беглянку на дерево. Мне пришлось передвигаться на лыжах максимально быстро, так как я знал, что подобные гонки иногда заканчиваются в полной темноте. Куница бежала самыми густыми и захламлёнными местами, иногда останавливалась, но услышав хруст снега, продолжала бегство. Поняв, что мы с собакой не отстанем, она сменила тактику. Собачий лай придал мне бодрости, но когда я подошёл к корням, в которых рылась лайка, то по следам выяснил, что здесь сидит хорь. Он нам не нужен, поэтому отозвав собаку, продолжаю идти по куньим следам. Поначалу я подумал, что куница случайно наткнулась на днёвку хоря, но когда через час на ручье лайка облаяла норку в заброшенной бобровой хате, возникли сомнения. Зимний день приближался к завершению, а гонка всё продолжалась. Наконец, уже в сумерках раздался голос лайки — подхожу, а под упавшей сосной ощетинились на собаку два енота. Тоже неплохо, и только теперь стало ясно, что эта умная куница, знавшая досконально не только территорию, но и жителей на ней, целенаправленно откупалась от преследователей и добилась своего.