Эти строки вспоминаются Татьяне Ивановне Горькой, когда речь заходит о её родителях. Будучи последним, одиннадцатым, ребёнком в крепкой и дружной деревенской семье, она знала любовь и ласку отца и матери, внимание и заботу старших братьев и сестёр, мудрость стариков.
Родовое гнездо Горьких находится в с. Белбаж. И сегодня, спустя много лет, Татьяна Ивановна снова живёт там, где всегда оставалось её сердце. Большой родительский дом, к сожалению, сохранить не удалось. Пришлось сносить и возводить на его месте новый. Добротный, красивый и уютный, он не похож на прежний внешне, но вот атмосферу деревенского духа, такого же радушного гостеприимства, как в далёком детстве, Татьяна Ивановна сохранила. Ещё не полностью завершены работы, но этот дом уже дышит теплом, а его двери всегда открыты для гостей.
Сначала мы решили выяснить у Т.И. Горькой историю возникновения такой литературной фамилии. Естественно, никакого отношения к творческому имени русского писателя Максима Горького она не имеет (хотя сын Татьяны Ивановны – его тёзка). Всё дело в том, что когда-то очень давно в с. Белбаж практически каждый носил фамилию Тесёлкин. И настолько она была распространена в этих краях, что жители совсем запутались, кто есть кто. Поэтому-то и собрались прадеды Татьяны Ивановны в Петербург к императрице Елизавете Петровне, чтобы ходатайствовать о смене фамилии. Когда прибыли на место, их заставили сначала поработать на кухне, а когда одного попросили отведать только что приготовленный суп, то на вопрос. каков супец по вкусу, сладкий или горький, тот пошутил, мол, горький. Так и порешили – будет ему фамилия Горький. А вот другой родственник замешкался по пути, "разгулялся", как выразились люди, и дали ему фамилию Разгулин.
- У моего прадеда тогда было 18 детей, - рассказывает Татьяна Ивановна, - и всю семью "разбили" на три фамилии. Детям до определённого года рождения оставили фамилию Тесёлкины, а остальные стали Горькими и Разгулиными.
Доставшаяся от родителей фамилия – своего рода печать царского двора, её Татьяна Ивановна не меняла. Да и малой родине изменить не смогла, хоть много лет проживала в Нижнем Новгороде, 43 года своего трудового пути отдав Горьковскому автомобильному заводу.
- Я закончила школу в 1974 году, - вспоминает моя собеседница,- начиналась стройка века – БАМ. Очень хотела туда попасть, но поскольку отец – инвалид войны, а мама была уже пенсионеркой, Горьковский обком комсомола меня не пропустил. Но там же, в обкоме, мне дали комсомольскую путёвку на ГАЗ. Работала, училась, но как только появлялась возможность – приезжала в деревню, братья и сёстры тоже здесь собирались. Ездила постоянно и к родителям, и когда уже их не стало. Моя мама так говорила: "В родных краях живёт моя душа, уж больно здесь природа хороша". Это про меня, я не могу без деревни!
Сегодня уже Татьяна Ивановна сама собирает в доме всю свою большую семью, вспоминая, что когда-то в старый родительский съезжалось до пятидесяти человек, и всем всегда хватало места. Кстати, когда дом сносили, нашли свёрток из бересты, про его существование Татьяна Ивановна знала. Там было написано, когда и кем он был построен. Вот только разобрать что-либо самостоятельно было невозможно, очень древним оказался документ. Помогли монахини Белбажского монастыря. Оказывается, дом когда-то относился к монастырским владениям, и было ему 328 лет.
- У родителей в доме всегда был порядок, мама моя – большая умница была, домовитая, в деревне пользовалась уважением. Так как я оказалась последним ребёнком, а мама уже к тому времени была в возрасте, много полезного переняла от неё и от тех людей, которые бывали в нашем доме. Вот, например, в скором времени начну ткать половики, мне от мамы станок достался, - делится ближайшими планами Татьяна Ивановна.
В город она теперь уезжает редко и совсем ненадолго, погостить к детям. Совершенно очевидно, что хлопоты по хозяйству, работа на огороде, благоустройство нового дома, скандинавская ходьба на свежем воздухе (ещё одно из полезных занятий) в радость этой женщине, сменившей статус горожанки, на почётное звание "деревенский житель". Да и считала ли она когда-нибудь себя городской? Кажется, нет.