Заслуженный работник культуры РФ Владимир Россошанский по крупицам собирал такие материалы для музея, который создал почти пятьдесят лет назад в Саратовском индустриально – педагогическом техникуме, где учился будущий космонавт, а он преподавал (ныне это профессионально – педагогический колледж СГТУ). И это был первый в России народный музей Гагарина. Когда Владимира Ивановича не стало, дело мужа по сохранению памяти о первом человеке, побывавшем в космосе и приземлившемся на энгельсской земле, продолжила его супруга Александра Васильевна. Она и предоставила нам эту газету, любезно откликнувшись на нашу просьбу- подыскать материал для публикации к 80 – летию со дня рождения Юрия Алексеевича Гагарина, за что мы ей очень признательны(статья печатается в сокращении).
День рождения Гагарина
В марте 1960 года, за год до полета Юрия Гагарина, в Центр подготовки космонавтов была оформлена на работу специальный корреспондент "Комсомольской правды" Тамара Кутузова (ныне Апенченко Т. В.). Должность у спецкора была самая "проходная" — разнорабочая, затем лаборантка.
В "Комсомолке" эта акция называлась "Операция "Полотер".
Сразу же после старта газета напечатала серию репортажей о подготовке Юрия Гагарина к полету.
А сегодня мы печатаем очерк Тамары Апенченко, написанный на основе дневников I960—1961 годов.
Почему хочется сейчас рассказать именно об этом дне? Потому что это было 9 марта в день рождения Юрия. Только в 1961 году. Последний день рождения "безвестного" Гагарина, просто Юры для всех окружающих. Как же прошел он тогда этот день?
...День был обычный, рабочий. Утром в Центре сели в наш автобус. Не такой, как сейчас, "космонавтский", с кондиционером и другим комфортом, а обыкновенный львовский серо-голубой ЛАЗ, куда вмещался весь первый отряд космонавтов. И в полном составе поехали в Москву, в институт, "на опыты", как тогда говорили.
Гагарин сидел на кондукторском месте, обозревал всех разом и был "главнокомандующим" в том шутейном разговоре, который завязался, как только автобус тронулся. Как всегда, это было озорное представление, в котором переплетались лукавая подначка и глубокая серьезность, исходящие из веселой молодости пассажиров и того необычного, что ожидало их впереди.
—- Ребята, давайте решим, что мы возьмем с собой в космос из музыки и песен, пора делать записи,— серьезно спрашивает Николай Федорович Никерясов, "красный комиссар" отряда, как его называли.
— Частушки! — тут же отзывается Павел Попович.
— Хор Пятницкого в полном составе! — выдвигает кандидатов Алексей Леонов.
— Арию Руслана "О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?" — пытается пропеть Валерий Быковский.
— Песню "Я люблю тебя, жизнь!", - это уже Юрий и чуть серьезнее, чем все.
— Вальс Дунаевского из "Детей капитана Гранта"!
— "Я люблю тебя, жизнь!"
— Что-нибудь из джазовой!
— "Я люблю тебя, жизнь!"…
Только спустя годы я поняла, что эти долгие дороги в автобусе тоже были частью их жизни и подготовкой к другой дороге — в космос. Может, это были самые счастливые минуты, которые давали заряд на до предела загруженный день. До первого полета оставался какой-нибудь месяц, и тренировки шли в Москве и по всему Подмосковью на пределе возможного. Листаю свой дневник с записями о тех днях. Март 1961 года. Страница 195-я.
"Очень напряженное время сейчас у мальчишек. У Юры, например, 2-го марта "обсидка" скафандра на заводе, 3-го — занятия с рацией в лесу, 4-го — парашютные прыжки... Целый день просидеть на заводе, на другой — топать по лесу километров восемь, на третий — прыгать с парашютом. И так без передышки.
Нас ждет работа в лаборатории психолога Федора Дмитриевича Горбова. Когда впервые в апреле 1960 года я попала туда, первое, что сказал мне будущий крупнейший психолог, было: "А вы знаете, где мы находимся? Да, да, та самая "Мавритания", где Катюша Маслова отравила купца. Теперь здесь наша сурдобарокамера, где мы готовим человека к полету в космос..." Вот так меняются времена.
Да, а теперь под этими высоченными потолками, через эти тяжеленные двери с резными ручками проходит Гагарин и докладывает: "Я готов, Федор Дмитриевич! "
Рядом вход в сурдобарокамеру, в которой в июле—августе 1960 года он "отсидел пятнадцать суток", как добавлял сам при случае: "ни за что ни про что".
Как-то и мне пришлось дежурить у камеры во время этой отсидки. И слышать, как в очередной сеанс связи Юрий, передав обязательные сообщения о температуре и давлении в отсеке, "завязывал роман", как мы шутили, с дежурной лаборанткой Зиной Нелюбовой.
— Зина! Ты сегодня дежуришь? — и хотя обратной связи (согласно правилам) нет, продолжал: — Передай Вале, что я здесь обжился, у меня все в порядке, суп-пюре морковный, правда, поднадоел, хоть бы передачку Валя мне в эту камеру собрала!
Зина, соседка Гагариных по дому, смекнула: то-то он так старательно расписание дежурств переписывал! Знает, через кого связь с домом держать.
Юра знал, что ответа не будет, не положено, ни один звук не должен нарушить непробиваемую тишину его крошечной, в три шага, кабины. Но, не теряя оптимизма, говорил и говорил, точно угадывая присутствие собеседника за стенкой.
Этот его оптимизм и подкупал психологов. Да и не только их.
Вот и сегодня (9 марта) Федор Дмитриевич не скрывает удовольствия при виде Гагарина.
— Ну, пошли, сегодня в новом корпусе... Уходя, Гагарин оборачивается на крышу камеры:
— А это что?
— Это я слепил из пластилина,— отвечает психолог.
Там — тоненькая черная девичья фигурка, вся устремленная вверх, в полет.
— Смотрите, улетит,...— смеется Гагарин и послушно идет на новые "пробы". По пути рассказывает мне о житье "в одиночке ".
— Работал, читал, что-то мастерил... Вот Федор Дмитриевич инструмент с собой дал — и это так здорово... Вел беседы с нашими девочками. Хотя они не отвечали мне "взаимностью". Но я не сдавался...В общем там даже спокойней. А то вышел - опять задергали... Я б еще посидел!
Да, тут поневоле понимаешь, как нам норой на Земле не хватает одиночества, времени на раздумье. Гагарин это оценил еще тогда.
Вспомнили и его проделку, напугавшую лаборанток, когда поздно вечером вместо штатного сообщения Юра передал: "Пройдены сорок миллионов километров! Приближаемся к планете Венера! Подготовить посадочную площадку! Лаборант Лебедева! Вы готовы?"
— Я... Я не знаю,..- растерялась молоденькая Ира Лебедева. И тут же отбила обратную связь, ругая себя за нарушение "закона тишины". Но Юра был доволен, что заставил все же эту тишину "проговориться".
Ну, а теперь его передают "с рук на руки" молодой докторше Валентине Трофимовне с напутствием:
— Испытывайте, но не заиспытайте! Кажется, сегодня Юрьев день, а?
Так я услышала от психолога, что у Юры день рождения. А он сам, тронутый первым поздравлением, тихо сказал мне по секрету, вслед уходящему доктору:
— Вот человек! У него умерла жена, а он бросил курить. Воля!
Подошли другие слушатели. Лаборантка Лариса Седловец раздала черные коробочки с красной кнопкой, и по команде доктора все начали отсчет времени. Надо было, нажав кнопку, очень точно отсчитать 20 секунд. Доктор, просмотрев результаты, удивленно покачивает головой:
— Гагарин! Что-то вы сегодня торопите время! То у вас девятнадцать, то даже восемнадцать...
— Выпить хочется, Валентина Трофимовна!— опережает друга Павел Попович.— Сегодня же его день!
— В таком случае отметим историческую дату: запишем ваш голос на магнитофон, Юрий Алексеевич!
Это — и в шутку, и всерьез. Врачам нужна была запись по специально разработанному вопроснику. И вот мы сидим, работаем с магнитофоном. Врач "берет интервью" у будущих командиров "Востоков", "Восходов" и "Союзов" задолго до журналистов.
После занятий снова в автобус и - в Центр. Там нас ждал сюрприз - торт повара Федора Семеновича и стол, скромно накрытый в столовой на двадцать с лишним человек.
Пока кончаются приготовления и Павел Попович хлопочет, добывая новый сервиз, в холе новой гостиницы развернулся бильярдный бой. Шары летят с треском, азарта игрокам не занимать. Но рядом другое состязание, тихое: стихами. Юра Гагарин сидит на диване и, раскрыв журнал "Юность", читает вслух поэму Роберта Рождественского "Реквием". Герман Титов как бы отвечает ему, читая наизусть стихи Виктора Забелышинского "Дорога по звездам".
...Строки из моего блокнота
"9 марта 1961 года. День рождения Юры. Торт Федора Семеновича. Моя книжка — сделать надпись! Спор Юры и Геры из-за стихов Роберта Рождественского "Реквием"...
Окончился поединок стихами, и я в растерянности сижу между Гагариным и Титовым: ведь надо что-то подарить Юре сегодня. Хорошо, оказалась с собой книга Сент-Экзюпери "Земля людей". Стала надписывать, но, как нарочно, кончились чернила.
— Скажи на словах, я запомню! — смеется Юрий.
— Будешь в небе — не забывай про Землю!
Так и подарила — с одной чернильной царапиной вместо надписи.
Еще одна блокнотная запись из того дня. "Сегодня мама Юры едет к Вале в родильный дом, а завтра сам Юра".
Валя сделала самый большой подарок мужу к дню его рождения. Родила дочку. И мама Юры, Анна Тимофеевна, не усидела, приехала специально из Гжатска, чтобы помочь Вале.
Вспоминаю, как незадолго до полета в космос я расспрашивала на космодроме Юрия о его жизни. На вопрос: "Кто тебе больше всего в жизни дал", - ответил однозначно: "Мама!". Он очень любил свою маму.
Гагарин всегда говорил: "Я — деревенский" и очень он гордился своим деревенским происхождением. И, думаю, оно нас здорово выручило, когда в начале того марта группа космонавтов испытывала в лесу новый радиопеленгатор. И забросили нас вместе с автором прибора в такую лесную глухомань, что действительно без пеленгатора и не выберешься.
Не один час мы блуждали по глубокому снегу, проваливаясь то по пояс в сугроб, то "по уши" в полынью. Гагарин шел первым, поругивая тех, кто норовил выскочить вперед: "Куда поперед батьки!" Жалел меня, когда я в легких лыжных ботинках попадала в ручей, отдал свои рукавицы.
А когда понял, что мы все-таки (и всерьез) заблудились и Толя, автор пеленгатора, ничего сделать не может, стал каким-то своим природным крестьянским чутьем искать дорогу. И вывел все-таки нас прямо на рацию, сигналы которой мы почему-то не получали.
...Много лет спустя, решившись наконец поехать на место его гибели, я с ужасом узнала тот самый лес, из которого мы выбрались тогда с таким трудом... Смотрю на березы, срезанные металлом гагаринского самолета, на воронку от взрыва, на фотографию Королева, чудом уцелевшую в кармане,— он всюду и всегда возил ее с собой... И думаю, что так же, как и в том марте, и в том апреле, Юрий Гагарин еще множество раз поможет нам и следующим за нами найти дорогу к цели. Земную или космическую — но самую верную.
Тамара Апенченко.