Как-то раз у Марьванны, моей соседки, как в известной детской песенке, пропали гуси. В общем-то, они особо беглым нравом никогда не отличались. Паслись себе мирно на травке за огородами, мыли лапки в луже у канавки, хлопали крыльями и грациозно тянули шеи, видимо в душе мечтая о лебединой внешности.
Марьванна крылья им не подрезала, и стая изредка пыталась пойти на взлет, махая крыльями и пыжась оторвать жирные тушки от земли. Полетные навыки пригождались гусям в опасные моменты: то сорвется с цепи соседская охотничья собака, то коршун позарится на молодняк. Вожак по имени Гоша строго следил за порядком, а три его подруги, которых Марьванна, чтобы не путаться тоже звала Гошами, воспитывали подрастающую молодежь. Маленькие Гошики суетливо толкались, пищали, пытались удрать из-под родительской опеки, чтобы вдоволь накупаться в луже, которую хозяйка каждую весну чистила от неведомо откуда берущегося мусора: банок, бутылок, всяких железяк.
И вот, в один прекрасный день, вернувшись с рынка, соседка обнаружила, что в загородке испуганно жмутся к забору двое пернатых: маленький Гошик и одна из гусынь.
Смекнув, что случилось неладное, Марьванна, как дикая козочка, перемахнула через забор и побежала по ближайшим лужам искать хозяйство, причитая, не хуже, чем в той самой песенке "Гуси мои, гуси!".
Залитые до краев почти не прекращающимся июньским дождем, лужи хранили молчание. Марьванна пометавшись за огородами, снова перелезла через заплот, натянула резиновые сапоги, оседлала велосипед, и понеслась искать беглецов по окрестным улицам.
Намотав приличное количество километров, и не обнаружив хозяйства, она решила пройтись лесочком, в сторону трассы. Отмахиваясь от огромных комаров, перешла вброд пару ручьев, поднялась на пригорок и замерла от неожиданности…
Огромный овраг, в котором раньше собиралась вода, был полон мусора. Пластмассовые ведра, картонные коробки, пластиковые пакеты и бутылки, кирпичи, доски и разный строительный хлам. Но больше всего Марьванну поразили останки садовых лебедей. Кто-то из соседей, решив навести красоту на своей усадьбе, вырезал из резиновых покрышек силуэты гордых птиц. И наведя порядок в своем дворе, нисколько не стесняясь, выкинул резиновые ошметки в ближайший лесочек. Дескать, все равно туда уже все валят. Подумаешь, машиной больше, машиной меньше.
- А еще интеллигенция! - Марьванна, сокрушаясь, обошла овраг. Как оказалось, этим природным углублением для того, чтобы спрятать свой мусор, обитатели окрестностей не ограничились. Миазмы разложения органики распространялись по всей округе, а вместо цветочков близлежащие полянки украшали амебы разноцветного полиэтилена, регулярно перемещающегося по воздуху порывами ветра. Там, где еще в прошлом году росли подосиновики, возвышались горы тряпья и прочих прелестей. "Красота" эта, которая, похоже, с каждым годом разрастается вширь, уже видна с дороги, которая ведет на Ачинск. И не закрывают ее уже ни крапивные заросли, ни черемуховые. Потому что такую "красотищу" ни спрятать и не скрыть.
- Бессовестные люди! - кипя от возмущения, поделилась своими переживаниями Марьванна по телефону подруге Васильевне. И целых десять минут в ярких красках описывала подробности увиденного, ругала лицемерных соседей, вываливающих мусор за собственные огороды возмущалась потребительским отношением к природе. А тут и гуси нашлись: в болотце осинового околка сидели тихо-тихо, напуганные очередной попыткой соседской собаки проявить свой охотничий инстинкт. Так и добрались они до дому, все в растрепанных чувствах: Гоши, на горьком опыте познавшие вкус охоты на себя, и Марьванна, расстроенная увиденной бесхозяйственностью.
Елена ОБУХОВА