И сегодняшняя публикация посвящена весточкам с фронта, которые высылали родным в Агинское ушедшие на войну один за другим три брата Панковы
Пожелтевшая бумага с запахом времени. Листочки с письмами, извещениями, газетными вырезками и фотографиями бережно собраны в один потрепанный альбом. Этот уникальный исторический документ в конце прошлого года передал из Сибирского федерального университета Саянскому краеведческому музею кандидат исторических наук Валерий Седельников по поручению Михаила Северьянова, профессора, доктора исторических наук и автора книги "Присаянье. На перепутье эпох: люди, события¸ факты". В эту книгу вошло много информации, взятой из данного альбома. Передал для того, чтобы мы с вами могли понять, чем жил человек в те страшные годы. Такие документы простых, но реальных людей — лучше любого учебника. Они учат нас ценить жизнь.
Сыновья бойца
Фамилия Панковы в Саянском районе известна многим. Федор Панков, отец Павла, Ильи и Николая, был председателем комитета бедноты. В Саянский район приехал из Мордовии в 1926 году и поселился в Привольном. Через год он переехал в село Агинское, где его избрали членом райисполкома и председателем районного комитета бедноты. Первого июня 1928 года он был убит во время бунта, организованного местным кулачеством. Похоронили его в братской могиле напротив здания администрации Саянского района во дворе бывшей вспомогательной школы. Сейчас на этом месте находится памятный знак. А в альбом вклеена фотография с похорон Федора Панкова, где у гроба стоят вдова убитого Пелагея, на руках у нее двухлетний сын Павлик, а рядом – старшие сыновья, Николай и Илья. Это первая фотография ушедших позднее на фронт мальчиков. После смерти Федора Пелагея вышла замуж за Петра Леонтьевича Алешкина, который и собрал фронтовые письма мальчиков, фотографии, повестки и документы в один альбом. Петр Леонтьевич был человеком хорошим, бережно относился к истории семьи и детей не обижал. Младший мальчик звал его уважительно папашей, а старшие дяденькой. Именно он и составил из фронтовых документов альбом, написал (в третьем лице) предисловие с воспоминаниями о мальчиках, и попытался рассказать, зачем он составляет альбом: "Прибыв из Красноярска со строительства в 1945 году по болезни, я собрал все валяющиеся письма и привел их в надлежащий хронологический порядок, учитывая, что это есть довольно ценный материал для будущих поколений".
Тот самый мальчик Павлик
Павел Панков, младший брат, ушел на фронт в 1943 году. Оба его брата уже воевали. А погиб в первый день весны 1945 года. В армию он был призван буквально со школьной скамьи, из десятого класса. Учился хорошо, о чем свидетельствует вклеенный в альбом табель успеваемости. В памяти составителя альбома юноша навсегда остался двухлетним мальчиком Павликом, который, "судя по его фронтовым письмам, уже познал жизнь, как и взрослый". Он родился 23 сентября 1926 года в д. Привольное. Прекрасно учился, был трудолюбив. Боевой путь Павла можно проследить по письмам. Первое он пишет из Красноярска, второе из Костромы. "Привет из Костромы! Здравствуйте, мама! С приветом Павел! Сообщаю, что нахожусь в Костроме, остановили доучивать, но не надолго. Я не знаю, мама, как вы там сделались с огородом, и как будете с сенокосом. Здесь во много раз хуже, чем в Красноярске. Кормят терпимо".
Весточки с мальчишескими мечтами, трудовыми буднями. Письма из госпиталя, из товарного поезда. Тоска по родным, по сенокосу и картошке, по друзьям школьным, по обычной человеческой жизни. В своих письмах юноша беспокоился о том, как живет семья, устроен ли быт, есть ли продовольствие. Удивительно, но забота о родных, присущая более старшему поколению, постоянно прослеживается в каждом письме вчерашнего школьника.
"Здравствуйте, мама и все родные! С приветом к вам ваш сын Павел! Письмо я ваше получил, за которое благодарю! Ведь мы же ждем из дому писем, как все равно лучшего кушанья. Мама, вы пишете, что брат Илья погиб, да, это большое несчастье, что еще не жили и приходится проливать кровь и отдавать жизнь. Но, мама, ведь сами знаете, что война без потерь не бывает, кто-то должен быть и убитым. Да, сейчас покушал бы картошечки да покурил бы сибирского табачку. Не знаю, ходил (Карпушкин) Иван в бой или нет. Мы слышали, что еще не был. Если это правда, то я значит вперед пойду. Письма больше не пишите, потому что дней через 5 на фронт. Как живет отец? Как ваше здоровье, как поправляется или нет корова, растет ли теленок, как с сенокосом и огородом? Ведь я (об этом) не знаю, какая ждет меня участь, может, смерть, Может, больше уж не видать нам друг друга".
Юный оптимизм, задор и любопытство проскальзывает во фронтовых каракулях: "В городе Вильнюс встретил одного земляка из Чарги и больше никого не встречал. Живу ничего, не знаю, как вы там живете? Здесь хлеб 20 руб кг, бери хоть тонну. Конфеты, печенье, яблоки, груши, сахар, помидоры. В общем, что угодно, нет только птичьего молока. Интересно бы мне узнать, сколько вы накопали картошки? Пишет ли письма брат Николай? Где отец, как здоровье? Где сейчас Иван (Карпушкин) и Кузя (Титов)? Теперь уже месяца через два война кончится, вернемся с победой. Отслужим свое и вернемся с войны, тогда поговорим, погуляем и заживем новой жизнью. Пока до свидания. Ответа не пишите, потому что скоро адрес изменится. Привет всем родным и знакомым. С приветом к вам ваш сын Павел".
И последнее письмо Павла: "Привет из Литвы! Здравствуйте, дорогая Мамаша! С приветом к вам ваш сын Павел. Сообщаю, что еду на фронт. Пишу это письмо в вагоне на коленях, поэтому не сердитесь, что плохо пишу. Я вам послал из госпиталя фото, получили его или нет? От вас не получал ни одного письма с тех пор как выехал из Костромы. Очень охота знать, как живете, где брат Николай? Мамаша, вспомяните за меня любимого братика Илью добрым словом. Где папаша и друзья? Или вернусь с победой или геройски погибну за нашу Советскую Родину. Затем до свидания, желаю счастья, ваш сын Павел".
Мне становится страшно
В альбоме нет ответных писем, без них картина выглядит неполной. Но вклеено в документ одно письмо, которое писали не мальчики. Его пишет своей тете Пелагее Матвеева Шура. В ее письме Павлик жив. Пусть и во сне. И этот сон страшен, потому что в реальности все иначе : "Может быть, мое письмо покажется глупым, смешным или еще каким-нибудь, но все же я решила написать Вам, иначе не могла. Уже много прошло времени, как я слышала, что Ваши сыновья Илюша и Павлик погибли. Не знаю, почему-то мне не верится, тетя, убедительно прошу Вас напишите мне все подробно о них. Я вместе с Вами переживаю ваше несчастье. Еще в начале 1943 года я выехала из Агинска. Когда была в Агинске, мы с Павлушей учились вместе в 8-м классе. У меня и сейчас много записано о нем в дневнике, который я ежедневно перечитываю. И таким образом, я далеко от него, но ни на минутку не забывала о нем. (тетя, нехорошо вам писать об этом, но Вы простите меня). В настоящее время Павлик почему-то часто снится мне во сне. Вот и сегодня 19/12/46 г. Вспоминая, что он убит, мне становится страшно. Я просыпаюсь, и сейчас спросонок, ночью пишу Вам это письмо. Милая тетя, может это потому, что я много думала о нем.
Тетя, простите меня, что побеспокоила вас своим письмом. Ночью всегда боюсь почему-то Павлика, который мне и снится и чудится. Пишите, тетя. Пишу каракулями, потому что сонная. Шура".
Здравствуйте, мама и все родные
Как пишет Петр Алешкин в альбоме: "Письма пишутся живыми людьми, их нужно не "глотать", а читать здравомысляще, вдумчиво. Письма особенно интересны тем, что читая их, ты погружаешься во что-то такое прошлое, а время проводишь настоящее".
Пожелтевшая бумага с запахом времени. Истертые, выцветшие буквы. Вот здесь совсем неразборчиво, карандашным грифелем. Здесь каллиграфически ровно чернилами. Листочки писчей, тетрадной, оберточной бумаги, обрывки ведомостей — исчерчены торопливыми буквами. Солдат писал чем мог и на чем мог. И даже если не мог писать, все равно писал. Потому что письма — это единственное человеческое и теплое, что оставалось в страшных военных буднях. И в простые слова приветствия вкладывалась вся тоска по родному дому, все то, что нельзя было выписать на бумаге. Простая фраза "Здравствуйте, мама и все родные" вмещала в себя очень много невысказанных, но так громко бьющихся в сердце слов....