В прошлом номере газеты "Присаянье" мы рассказали о том, как в пос. Тугач Саянского района 27 октября отметили День памяти жертв политических репрессий. Сегодня мы вспомним тех, кого волею судьбы забросило в наш сибирский край. Многие из них так и остались после освобождения из Краслага в нашем районе, обзавелись семьей. О них рассказывают их дети, родные, знакомые и те, кто уже много лет исследует их судьбы.
Елена Трухина 27 октября принесла на мероприятие старый портрет, на котором запечатлены ее отец Илья Николаевич и ее брат.
Отец был арестован в 1937 году и Читинской тройкой УНКВД приговорен к 10 годам исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ) по ст. 58-10, предположительно по обвинению в антисоветской агитации (но так ли это, не уверена).
Сам Илья Николаевич из крестьян, родом из Забайкалья, из Читинской области. Жил в селе, располагавшемся всего в 7 километрах от Монголии. Семья держала большой табун коней, стадо коров.
В годы коллективизации добровольно вступила в колхоз, передав сюда все свое огромное хозяйство. Тех же, кто сопротивлялся, высылали в Игарку и Туруханск. Кому не угодила семья Трухиных, Елена Ильинична не знает. Знает лишь то, что отец работал бригадиром и предполагает, что взяли его по чьему-то доносу.
Отца своего помнит очень хорошо, ведь умер он, когда ей исполнилось 25 лет. К сожалению, рассказать о нем много не может.
-Он ничего не рассказывал, - говорит дочь репрессированного. – Бывало, конечно, что приходили друзья, собирались за столом, выпьют немного и молчат. Отец даже плакал. И ни единого слова не в силах был произнести, рассказать о тех временах, которые провел в Краслаге. Он вообще никогда ни о чем не любил рассказывать.
Некое табу на разговоры о годах репрессий было и в семье Эмилии Горчатовой (в девичестве Эмих). Эмилия Андреевна приехала в пос. Тугач по просьбе главы Тугачинского сельсовета Тамары Петровой из г. Сосновоборска. Она – дочь немцев Поволжья.
-В 1941 году всех немцев Поволжья обвинили в массовом шпионаже, объявили "врагами народа" и отправили в Сибирь, в Алтайский край, - рассказывает она. – Мои родители попали в Краслаг. Папа сидел здесь в трудармии. После войны или где-то в конце войны его отправили в Решоты, и он был там до 1947 года. В 1947 году вернулся домой.
Когда отец Эмилии Андреевны умер, ей исполнилось 9 лет. Они с сестрами стали понемногу узнавать о семейной трагедии, лишь став взрослее, со слов матери Фриды Александровны.
-Вот и все эти места (Краслаг и его командировки), я знаю только со слов мамы. Она рассказывала, как с женами других трудармейцев они по очереди носили в Тугач передачи мужчинам. Ходили пешком из Ирбейского района, где мама была оставлена на поселение в д. Казыла. Она рассказывала, что им часто помогали даже те солдаты, которые охраняли трудармейцев. Нередко и спасали от смерти. Однажды поздней осенью нужно было по льду переходить реку. Мама провалилась и стала тонуть. Ее спас один из конвоиров и привел в свой дом. Здесь маму отогрели и оставили на ночь.
Отец Эмилии Андреевны был профессионалом в своем деле, работал на лесоповале, был рабочим, слесарем. По окончании срока остался в Тугаче без права выезда до 1956 года.
Лидия Слепец родилась в Саянском районе, д. Чарге. Ее отца Герасима Александровича Берсенева 1915 года рождения, уроженца Восточного Казахстана, арестовали в 1937 году. До ареста он работал водителем и возил председателей колхоза и сельсовета.
-Председателей арестовали после доноса, - рассказывает Лидия Герасимовна, - а следом пошел и мой отец. Раз возил, значит, виновен. Он был осужден тройкой УНКВД Восточного Казахстана в 1937 году и приговорен к 10 годам ИТЛ. Дома же осталась жена Полина с шестимесячным сыном. Эти 10 лет отец отсидел в Краслаге "от звонка до звонка". Так получилось, что забрали его в полночь (ему был 21 год) и домой после освобождения (в 31 год) он вернулся тоже в полночь. Отец прошел все: Мамзу, Кужо и другие командировки, созданные вокруг лагеря. Все эту огромную территорию пешком обошел. Иногда, когда было подходящее настроение, он рассказывал о прошлом. Как сейчас помню его рассказы о том, что трудно сиделось, как умирали заключенные, и их в одном гробу по 10 человек вывозили. И вот эта лошадка целый день курсировала между лагерем и кладбищем. Вывезут одного, в яму свалят, потом с этим же гробом возвращались за следующим. Гробы делать не успевали, и в конечном итоге стали вывозить без них. Еще отец рассказывал, что еды не хватало, и они, чтобы не умереть с голоду, вытаскивали из свиных корыт их жалкие объедки. Выживали, как могли.
По словам Лидии Слепец, если заключенным доводилось попасть в карцер на 6 месяцев, то на сутки зимой выделяли 200 граммов хлеба, кружку воды и 18 килограммов дров.
-Мой отец тоже как-то попал в карцер. Он видел, как блатные обворовали ларек. Его предупредили: "Или мы тебя убьем, если скажешь, или карцер – выбирай". Он не сказал ничего. Когда отец вышел из карцера спустя 6 месяцев, он весил всего 38 килограммов.
Благодаря своему сильному здоровью Герасим Александрович выжил, но 10 лет исправительно-трудовых лагерей сильно подорвали это здоровье. Не удалось сохранить и семью. Первую жену Герасима, Полину, не обвиняя ни в чем угнали на рытье каких-то котлованов. Родственники думали, что она пропала, но Полина вернулась к сыну, который оставался на попечении бабушки, через полгода.
Герасим Александрович же некоторое время не мог покинуть Краслага, здесь познакомился со второй женой, супруг которой погиб на фронте, а на руках осталось трое малолетних детей. В совместном браке родилось еще трое ребят.
-Отец, может, рассказывал и немного, - говорит Лидия Герасимовна, - но от каждой его истории веяло нестерпимым холодом. Поэтому, наверное, так четко все и сохранилось в памяти. Казалось сама слышала, как "разговаривала" лежневка под колесами телеги, видела как выбивалась из сил худенькая лошаденка, тянущая огромное многовековое бревно, а заключенные помогали ей. Ясно представляется и то, как заключенные работали на износ весь световой день по пояс в воде. В зэковские ботинки набивалось столько песка, что ноги стирались в кровь.
Герасим Александрович в годы войны трижды подавал прошение о том, чтобы его отправили на фронт, но все прошения были отклонены.
Система нещадно ломала человеческие судьбы, не выбирая кто есть кто. Будь-то крестьянин или дворянин. Отец жительницы пос. Тугач Людмилы Турлаковой польский дворянин из духовной семьи. Вацлав (Вячеслав) Казимирович Дроздович был репрессирован по ст. 58 в 16 лет. Казимира Дроздовича, бывшего ксензом, и старшего брата Вацлава расстреляли во дворе костела. Самого Вацлава сослали на Сахалин, а оттуда в Сибирь. Здесь он и остался, женившись на одной из работниц лагеря.
Вацлав Казимирович был осужден с поражением в правах (без права выезда).
-Но сам отец поражения не потерпел, - говорит Людмила Вячеславовна. – Считаю, это обусловлено было тем, что он из духовной семьи, а этих людей не так просто сломить. Они стойкие, сильные духом. Отец стоял в вере до конца, выжил именно за счет своей духовности, за счет своего благородства, и умер в возрасте 82 лет в 2000-м году.
Еще одна жительница пос. Тугач Вера Макаренко не рассказывает о ком-то конкретно, а делится воспоминаниями о том, как это было.
Вера Николаевна сохранила из далекого детства (ей было 9 лет) воспоминания о том, как зэков колоннами гнали мимо их дома, который стоял на центральной трассе. Помнит побеги. Еще в памяти ярко отпечаталась картинка, как к главным центральным воротам Краслага подъехали лошади, тянувшие гарбы. На гарбе – мешки, из которых выглядывали человеческие головы. Дети смотрели на это с недоумением. Люди на самом деле были живы, но их усадили в мешки, которые обвязали вокруг шеи. Вера Николаевна и сейчас не может себе представить, как они были размещены в гарбе, не знает, были ли это преступники или политические. Но это нечеловеческое зрелище – люди в мешках – запомнилось на всю жизнь. Наслышана Вера Макаренко и о талантах заключенных. По ее словам, дома у них висела большая картина с подписью "САШ", но была ли это фамилия или инициалы сказать не может. Эти три буквы так и остались загадкой.
Сегодня стало возможным восстановить имена заключенных, исследовать подробнее их судьбы. Уже не первый год учащиеся школ района, педагоги, обычные жители по крупицам собирают картины жизни заключенных в Краслаге. Проводят масштабные исследования, устанавливают родных и рассказывают, рассказывают, рассказывают…
Уникальна презентация "Без вины виноватые…", собранная учителем русского языка и литературы Тугачинской средней школы Татьяны Алтуховой. Работая над ней, она собрала множество сведений о людях, осужденных по политической статье, пострадавших от тоталитарного режима. В родной стране они стали "врагами народа".
Вот человек с высшим образованием – врач хирург-гинеколог Генрих Иосифович Навотный. Арестован в г. Симферополе по доносу, согласно которому он однажды сказал, что танки советские хуже танков немецких. Но по его словам, он плохо разбирался в военной технике и подобных слов сказать не мог. Тем не менее, ст. 58 и 10 лет ИТЛ. Сначала прибыл в Решоты, потом в пос. Тугач. Здесь он совмещал должности терапевта, хирурга, врача-гинеколога. Это был честный, принципиальный человек. К его мнению прислушивались. Он был единственным, кто мог противостоять начальству лагеря. Зимой при низкой температуре он запрещал выводить бригаду на лесоповал, говоря, что напишет в оперчасть о том, что людей специально гробят, чтобы не выполнять план. И его боялись. Он лечил всех, кто к нему обращался, делал полостные операции, лечил переломы, распознавал рак кожи. К нему ехали со всего Саянского района.
После освобождения его оставили на поселении в поселке Тугач, он женился на Софье Трофимовне Чайкиной, бригадире из Гладково, удочерил её дочь Валентину, жену обучил всем секретам мастерства операционной сестры, и впоследствии она ассистировала ему во время операций. 1 ноября 1957 года он был назначен начальником Тугачинской участковой больницы.
К тяжело больным спешил по первому звонку в любое время дня и ночи и оказывал необходимую помощь.
Февраль 1964. Ночь. Мороз страшный. Тяжёлые роды. У роженицы большая кровопотеря. Акушерка сделала всё, что могла, но безрезультатно. В отчаянии она звонит Генриху Иосифовичу. Через считанные минуты в распахнутом пальто поверх пижамы, в комнатных тапочках, без шапки, запыхавшийся, он был на пороге родильного отделения. Сделав всё необходимое, спас женщину. А ему было 68, и жил он не рядом с больницей. Вот таким доктором и человеком был Генрих Навотный.
В 1939 году в лагерь по этапу прибыл врач-ветеринар Фирс Петрович Судаков. Он родом из Забайкалья, работал в колхозе помощником ветеринара. Случился падёж скота, 40 человек предстали перед судом, 35 из них были расстреляны, пятеро отправлены по этапу и среди них Фирс Петрович. В 1941 году построили ветлечебницу, необходимо было лечить лошадей, которых в лагере было 200 голов, ведь все работы выполняли на лошадях. После освобождения Фирс Судаков остался в Тугаче, женился, жил с семьею в бараке, с одной стороны которого и была лечебница. Более грамотного и знающего специалиста в посёлке не знали. В 1971 году он уехал к дочери в г. Шевченко.
В начале войны в Краслаг стали поступать поволжские немцы. Большие испытания выпали на долю Николая Сергеевича Пробста (Готлиба Людвиговича, немца по национальности) - учителя труда, всеми уважаемого в селе механика. Вместе с женой и дочерью он прибыл в Тугачинский Краслаг, вначале проживал в посёлке Марьин Клин, работал на электростанции, а затем поселился в Тугаче. Репрессирован был в 1937 году в Поволжье, где работал учителем в школе.
Пришли и арестовали прямо во время урока, обвинив в антисоветской агитации, т.к. Готлиб Людвигович был грамотный и образованный человек, много читал, в том числе и статьи Бухарина. На него донесли, ждать долго не пришлось. У этого человека были золотые руки, он отличался немецкой педантичностью и аккуратностью, его дом был самым необычным и аккуратным в посёлке, все деревья и кустарники в саду подстрижены и побелены, клумбы разбиты со знанием дела, цветы цвели все лето. Зачастую к нему обращались жители поселка с просьбой что-то изготовить, починить.
Николай Сергеевич и его жена на всю жизнь запомнили те страшные годы, когда их разлучили, и уже будучи седыми и немощными стариками, перебивая друг друга, плача навзрыд, рассказывали односельчанам о своей горькой участи. Без слёз это слушать было невозможно. Умер Николай Пробст в 1990 году, похоронен на кладбище поселка Тугач.
Илларион Федорович Тычинин 1906 года рождения. Родился в с. Долгом Землянского района Воронежской области. До революции закончил 4 класса школы. Из крестьян, русский.
В мае 1937 года прочитал в газете "Воронежская коммуна" о том, что Ян Борисович Гамарник, являясь членом Политбюро ЦК ВКП(б), нач. политуправления рабоче-крестьянской Армии, якобы запутался в антисоветском преступлении и, боясь разоблачения, покончил жизнь самоубийством. Илларион Федорович осмелился высказаться по этому поводу, мол, не верит, что старый большевик, выполняя такую ответственную работу, мог быть антисоветчиком и преступником, он просто не стал плясать под дудку Сталина. Все это он сказал в присутствии двух человек. Один из них был коммунист, а второй находился под следствием за растрату. Вот он и написал донос в НКВД.
26-го июля 1937 г. Илларион Тычинин приехал в сельсовет, его арестовали и увезли в Воронежскую тюрьму, где он сидел 10 месяцев. Его судила спецколлегия – дали 8 лет лагеря с поражением в правах по статье 58 п.10 за то, что оскорбил вождя, и этапом отправили в Красноярский край по лагпунктам. Последний лагпункт – пос.Тугач. В июле 1945 г. срок отбытия закончился, но без права выезда.
Лишь в 1949 году смог уехать на Родину в Воронеж, хотел там устроиться на работу, а жена из Тугача написала, что тех, кто отбыл срок, стали арестовывать повторно. По совету прокурора Илларион Федорович вернулся в Тугач, где и остался.
Алексей Ильич Донец, 1908 года рождения, украинец, родом из Полтавской области. По рассказам внучки, осужден он был в декабре 1937 года выездной сессией Полтавского облсуда на 6 лет лишения свободы с поражением в правах на 3 года. В учреждение У-235 прибыл 27 марта1938 г. из Харьковской тюрьмы. Освобожден 6.11.1943 г.. После освобождения работал по вольному найму в Тугачинском отдельном лагерном пункте учреждения У-235. Реабилитирован в 1968 г. Украинским верховным судом за отсутствием состава преступления. После освобождения женился и жил с семьёй в д. Капитоново.
Соседи помнят его как открытого, душевного человека, аккуратного и рачительного хозяина. Он занимался пчеловодством, усадьба была образцовой. Умер в 1974 году в д. Капитоново Саянского р-на.
Впрочем, все, о ком рассказала Татьяна Ивановна, о ком рассказывали дети, были реабилитированы именно за отсутствием состава преступления. Они ни в чем не были виноваты, но их судьбы были изломаны, их лишили родины, семьи, у них отняли всё, кроме достоинства и чести. Спрятав как можно глубже свои боль и обиду, они продолжали жить и верить в торжество добра и справедливости.