Премьера спектакля в Национальном драматическом театре им. П.В. Кучияк состоялась 11 марта и была очень хорошо принята зрителями. Планировался повторный показ, к которому и был подготовлен этот материал, но режим самоизоляции внес свои коррективы… Театральный сезон в этом году завершился до срока.
Тем не менее, спектакль Вячеслава Смирнова будет включен в репертуар театра, и мы еще не раз сможем встретиться с героями пьесы, примерить их историю на себя, задуматься над вопросами, которые ставит перед нами эта непростая история.
У этой пьесы Л. Разумовс-
кой довольно странная
судьба.
В 1982-м была шумная премьера в Ленинграде, в популярной тогда "Литературной газете" пьесу очень хвалил В. Розов – после этого восемь театров страны спешно включили в репертуар "Дорогую Елену Сергеевну". В тот год она ставилась 98 раз.
Но уже весной следующего года постановку запретили, как "идейно вредную", и только после перестройки началась ее вторая жизнь, когда за ее экранизацию взялся Эльдар Рязанов. А следом и третья – в конце восьмидесятых она была переведена сначала на немецкий, а потом и на другие европейские языки.
В Германии она до сих пор пользуется большим успехом, а вообще в Европе "Дорогую Елену Сергеевну" не ставили только датчане. Сегодня она идет в Америке, Бразилии, Китае и Корее. В 2007 году даже состоялся фестиваль, посвященный 25-летию первой постановки, на котором кроме российских выступали театральные коллективы Испании и Франции.
Итак, о чем же спектакль?
Все будто бы просто.
После экзамена по математике к своей учительнице домой приходят четверо учеников. Официальный повод – "от лица и по поручению всего класса" поздравить ее с днем рождения. Подлинная причина – двоим из них необходимы хорошие оценки, а экзаменационную работу они написали плохо (один так и вовсе ничего не написал).
Всего-то и нужно: попросить у учительницы ключ от сейфа, где хранятся еще не проверенные работы, и поменять свои листы с ошибками на варианты с верными решениями. И все довольны: выпускники получают хорошие оценки и поступают в институты, педагоги имеют благодарность от вышестоящих инстанций за стопроцентную сдачу экзаменов. "Мы поступаем в гуманитарные вузы, и наши липовые пятерки не повредят талантливым математикам, мы им не конкуренты!"
Однако без пяти минут абитуриентов ждет разочарование. "Дорогая Елена Сергеевна" оценками не торгует, поэтому: "Дорогие мои ученики, забирайте ваши подарочки и уходите. И самое большое, что я могу для вас сделать, – не сообщать в школе о вашем поведении".
Дальше – жестокое противостояние, обыск, несостоявшееся преступление "понарошку".
Ключ от сейфа в итоге они получили, но не взяли и план свой не осуществили.
"Кто был охотник, кто – добыча, все дьявольски наоборот?"
Большинству из нас, зрителей, пока не с чем сравнить этот спектакль – разве что с одноименным фильмом Э. Рязанова, снятом почти тридцать лет назад. Пожалуй, это самый нетипичный его фильм – до того он однозначен и прямолинеен в оценках.
Может быть, кто-то помнит развернувшуюся вокруг фильма полемику? Тогда события на экране были определены, как "чернуха", а педагоги на страницах "Учительской газеты" негодовали – кто на Рязанова, показавшего учительницу и, вообще, "нашу советскую школу" не в лучшем свете, кто на молодежь, кто на главную героиню, видя в ней черты полной профнепригодности (Елене Сергеевне советовали "работать над собой" и указывали на непростительные ошибки в поведении, будто она – реальный человек).
В целом симпатии были, конечно же, на стороне Елены Сергеевны, отстаивающей высокие моральные принципы, а ее ученики виделись моральными уродами.
Сорок лет прошло после первой постановки. Тридцать лет – после выхода фильма. Пьеса снова на сцене. Что изменилось?
Об этом мне захотелось расспросить режиссера спектакля, Вячеслава Смирнова.
– Вячеслав, почему именно "Елена Сергеевна"?
– Впервые я познакомился с этой пьесой еще будучи студентом режиссерского факультета Сибирской академии культуры (ВСГИК) в Улан-Удэ – тогда передо мной была задача поставить отрывок. Поначалу она мне не понравилась – старая пьеса, какие-то рассуждения о коммунистической морали... Но когда начали репетировать, увидел – тема-то архиважная, на все времена! В теперешней постановке я ее сократил, чтобы максимально приблизить к сегодняшнему дню – под сокращение попали как раз приметы советского времени, они сейчас неактуальны, сделал более динамичной.
– Молодые люди в Вашей постановке не производят такого отталкивающего впечатления, как, например, в фильме.
– К слову, я своим ребятам запретил его смотреть. Чтобы избежать невольного копирования. Во-первых, это совсем другие актерские образы, во-вторых – другая эпоха.
– То есть они совсем другие, по-Вашему?
– Я старался сделать героев нашего спектакля узнаваемыми, "ребятами из соседнего двора". Конечно, зрителям судить, насколько это получилось, но мы очень к этому стремились. Вот только Володя остался практически без изменений.
– Кстати, Володя абсолютно узнаваем, я даже знаю таких молодых людей. И в обычной жизни сегодня они не кажутся негодяями – скорее, производят впечатление этаких рациональных Штольцев, которые могут быть и жесткими, и неприятными, без сантиментов и рефлексий, но зато могут "дело делать", а не только говорить или мечтать. И это здорово, что, увидев такой узнаваемый образ на сцене, его действия и их результат, задумываешься над тем, что от подлости таких людей может отделять только маленький шаг. Такой эффект – заслуга Айдына Бадыкина, который сыграл роль Володи.
– Мне важно, чтобы для зрителя это стало очевидным. Молодые люди часто подвержены "стадному" чувству, попадают под влияние того, у кого лидерские качества более проявлены. А ситуации бывают разные. Главное – что вынесет человек для себя, проходя через такие обстоятельства. Кто-то может только соприкоснуться – и уйти. Кто-то проживет их до логического конца и только тогда поймет, насколько это недопустимо, гадко и подло. А кто-то, получив подобный опыт, впоследствии будет его использовать, как удачное решение многих вопросов.
В оригинальной пьесе и фильме, если помните, Володя уходит безнаказанным, а в спектакле я просто не мог допустить, чтобы ему все сошло с рук – и возмездие он получает.
– Некоторым зрителям было очень интересно: то, что в Вашем спектакле вместо мальчика Вити девочка Валя, – это специальный режиссерский ход?
– Откровенно говоря, нет. Так вышло, что молодой актер, которого я видел в этой роли, уехал, другого, такого же плана, я не нашел. Но как раз вышла из длительного отпуска Ира Карпова – мы ввели ее, и нам показалось, что это очень удачно получилось.
Что касается этой замены: когда Ирина Карпова появилась в зале (по задумке, все молодые участники действа на сцену выходят из зрительного зала), часть зрителей приняла ее за старше-классницу, слегка опоздавшую к началу, настолько актриса убедительна в роли выпускницы.
– Как подбирались остальные исполнители?
– Маргарита (актриса Маргарита Гринь – исполнительница роли Ляли. – А.С.) еще во время читки сказала, что для нее сама ситуация, когда ученики могут пойти к своему учителю с подобной целью, совершенно недопустима. Она так сильно это сказала, что я – человек не особенно впечатлительный – задумался, правильно ли я делаю, что предлагаю актрисе такую роль?
Эту героиню истории тоже хочется отметить особо. Она единственная, кому затея перестает нравиться с самого начала.
Ляля приходит к Елене Сергеевне исключительно для того, чтобы поддержать своего друга Павла, потом, следуя плану Володи, пытается показать Елене Сергеевне, "лицо реальной жизни", рассказывая о своих взглядах и планах на дальнейшую жизнь, – "да, я расчетлива, я вынуждена рассчитывать каждый свой шаг, чтобы не повторить судьбу своей матери, она у меня библиотекарь", "вы всю жизнь боролись за то, чтобы выжить, а мы будем бороться за то, чтобы жить хорошо!" В рязановском фильме Ляля вызывает неприязнь своим стремлением к "сладкой жизни", как говорит Елена Сергеевна, а в спектакле – нет. Может быть, так действует магия актерского обаяния, ведь человеческие качества, как бы просвечивая сквозь роль, делают образ живым и узнаваемым.
– Вячеслав, давайте теперь о Елене Сергеевне. Во-первых, сколько ей лет? В пьесе ее возраст не указан, в фильме ей сорок.
– Я сделал ее тридцатилетней, чтобы немного сместить акцент с проблемы "отцов и детей". Противостояние ценностей – это ведь не только "отцы и дети", это проблема общего социального звучания.
– Зрителей часто гипнотизирует актер…
– Александру Суховеркову на эту роль я пригласил не случайно. Еще когда ее впервые разглядел, все думал, кого она мне напоминает? При ее кажущейся хрупкости и кротости в ней есть большая сила. Когда от такой Елены Сергеевны слышишь слова о том, что порядочные люди "на первый взгляд незаметны, но именно они несут в себе тот необходимый элемент добра, правды и красоты, без которых скудеет нация", – ей веришь. Она вызывает горячую симпатию – но при этом зритель не может не почувствовать, что образ главной героини все-таки двойственный, сложный.
– Ведь не зря же ученики открыто говорят ей, что "мы – ваши дети, кровные, это вы сделали нас такими"!
..................................................
Продолжение на стр. 13 и
Продолжение.
з Начало на стр. 12
..................................................
– Именно так. Елена Сергеевна преподносит свои духовные ценности и нравственные принципы как бы из своего мира, в котором она живет. Так часто делают педагоги, совершенно не задумываясь о том, способны ли ученики принять и понять то, что учитель легко воспринимает в силу своего собственного воспитания, возраста и уровня культуры. Требуя от юного человека соответствия себе, взрослому, начисто отрицая индивидуальный подход, – многого ли можно достичь?
А кроме того, обратили ли вы внимание: то, что Елена Сергеевна противопоставляет своим ученикам, на самом деле не так очевидно противоречит современной жизни, в незнании которой дети ее упрекают? Можно жить, действовать, принимать решения, не отказываясь от своих высоких понятий – нужно просто суметь встроить их в новую реальность. Но именно этого примера педагоги вроде Елены Сергеевы не могут предложить детям, которых учат. Получается, что нравственные нормы делают человека аморфным, и если бы наше общество состояло наполовину из таких прекраснодушных, и потому бездеятельных людей, оно скорее всего погибло бы. Как бы ни было больно это признать, как бы это ни казалось неправильным – дети ДЕЙСТВУЮТ. Вся наша жизнь сейчас устроена таким образом, что требуется умение быстро принять решение, иногда нестандартное, сориентироваться. Вот они и пытаются это делать (какими методами – уже другой вопрос, тоже важный), они в поиске.
– Я не могла отделаться от этой же мысли… Странное ощущение – вдруг ты ловишь себя на том, что ребята, по сути, правы…
Иногда, чтобы понять одно произведение, его стоит сравнить с другим – созданным в то же время, раскрывающим ту же тему. В конце восьмидесятых в журнальном варианте вышла в свет повесть о школе Л. Симоновой "Круг".
"Школа занимала все время Виктории Петровны. В чужих детей (своих у нее не было) она вкладывала немалые силы и делала это беззаветно. Она не требовала от учеников сверх того, что когда-то требовали от нее. Она была уверена, что для школы времена не меняются. С великим рвением латала она безнадежно устаревшие одежды, испытывая невероятную муку оттого, что подрастающим детям они не кажутся прекрасными, а напротив, старомодными и несуразными. Виктория Петровна не могла не признать, что нынешние мальчики и девочки знают куда больше их прежних сверстников, но это не столько радовало, сколько пугало ее. Иногда ученики казались ей бездушными, машинами, начиненными несметной информацией, но лишенными каких бы то ни было человеческих чувств".
Конечно, Виктория Петровна не Елена Сергеевна. Но как они похожи в своем отношении к ученикам, несмотря на то, что у Елены Сергеевны поначалу много восторженного, вроде: "когда я вижу хороших, образованных молодых людей, которых мы выпускаем в жизнь, ну вот таких, как вы, я счастлива!" Обе просто не видят живых ребят за своими представлениями о нынешних детях. А какие они? Это "трудные дети трудных родителей в очень непростое время. Они бунтовали, позволяли себе неслыханные по отношению ко взрослым дерзости, не щадили и не оглядывались, но и сами страдали. Взрослые, умудренные опытом, педагогическими знаниями, немало напутали, создав и все время усугубляя сложности в отношениях с ребятами. Да и время выпало на их взросление нелегкое".
– Мы так устроены, что любую увиденную историю пытаемся примерить на себя. Я пыталась представить своего сына на месте героев, а Вы?
– Я дал почитать пьесу своей дочери, и очень рад, что ее вывод совпал с мнением Маргариты Гринь. Но вообще, такие истории для нас, родителей, повод задуматься. Кем мы должны быть для своих детей? Однозначно, нельзя быть наседками. Друзьями – не всегда получается. Возможно, лучший вариант – стать для ребенка своего рода коучем, цель которого не в том, чтобы вести взрослеющего человека за руку, оберегая от проблем и сложностей, а в том, чтобы помочь ему верить в свои силы, раскрывать свои способности, опираться на свои достоинства. Нашим детям сейчас трудно как никогда: посмотрите, какой существует колоссальный разрыв между ними: ребята одного возраста могут практически в разных вселенных жить.
– Вы хотели бы поставить еще один спектакль о жизни для молодежи?
–Не в этом году, но хотел бы.
– Какую бы тему вы тогда взяли?
– Меня очень волнует тема невостребованности. Представьте: вы хорошо учитесь в школе, потом так же хорошо учитесь в институте, ваши родители стараются вам изо всех сил помочь. Вот вы получаете хороший диплом, готовы много и хорошо работать, приносить пользу государству (как бы это пафосно ни звучало), приезжаете к себе на родину и… И никому здесь не нужны. И вы уезжаете – например, на Сахалин рыбу ловить. Там, на плавзаводе, постепенно забываете, чему учились, у вас появляются совсем другие друзья, вы живете совсем не так, как мечтали, делаете не то, к чему стремились, и потихоньку скатываетесь. Эта тема – моя боль.
Я очень надеюсь, что когда-нибудь такой спектакль появится в репертуаре нашего театра.
А пока обязательно сходите на "Дорогую Елену Сергеевну". Эта постановка для всех. Для родителей – о детях. Для учителей – об учениках. Ученикам – об учителях. И всем остальным – о нашей жизни, о том, каков он, "общий тон нашей жизни", о котором говорил один из выдающихся педагогов прошлого столетия А. Макаренко: "Самые правильные, разумные, продуманные педагогические методы не принесут пользы, если общий тон вашей жизни плох. И наоборот, только правильный общий тон подскажет вам и правильные методы обращения с ребенком".
.................................................
Александра Семенова
В статье процитированы пьеса Людмилы Разумовской "Дорогая Елена Сергеевна…" и повесть Лии Симоновой "Круг".