…Помню фронт.
Как поют на войне!
Пел солдат – и слеза
По щеке, как ручей по стерне,
Проползала, скользя…
То о родине песня была!
Вновь я вспомнил тогда
Наши горы, озер зеркала,
Избы сел, города…
"Песня" Сазон Суразаков
"Песня" Сазона Саймовича Суразакова, две строфы из которой вынесены в начало данного очерка, написана давно, но и сегодня, в год 75-летия Победы, звучит свежо и актуально. В декабре 2020 года автору "Песни", участнику Великой Отечественной войны, исполнилось бы 95 лет. Почтенный и славный юбилей.
Строки его "Песни" стали толчком к воспоминаниям и о страшной войне, и о неимоверной цене победы, и о значении юбилейных торжеств в честь поколения народа-победителя, повергшего это зло – фашизм, – казалось, навсегда. Но понятие "навсегда" оказалось относительным.
Поэтому сегодня особый, глубинный смысл обрело привычное и благословенное слово "память" во множестве его контекстов: историческая память, по праву памяти, помним каждого, никто не забыт, памятник славы – и другие.
Память связует века и поколения. По долгу памяти решаюсь поделиться личными воспоминаниями об авторе "Песни" Сазоне Саймовиче Суразакове, бывшем коллеге, с которым два десятилетия работала на кафедрах историко-филологического факультета пединститута (ныне ГАГУ) до самой его кончины.
Становление самостоятельной кафедры литературы ГАГУ происходило одновременно с подготовкой собственных ученых, высококвалифицированных специалистов-филологов. Первым доктором наук, профессором из числа местных научных кадров, стал коренной алтаец Сазон Саймович Суразаков. Этот знаменательный факт в исторической и культурной жизни Горного Алтая достойно увековечен наследниками его исследовательских дел и замыслов – его учениками.
Созданный им Горно-Алтайский Институт гуманитарных исследований – НИИИЯЛ – носит его имя, получившее уже мировое звучание. Скромное старое здание пединститута по улице Социалистической украшено памятным барельефом с его портретом. Памяти С.С. Суразакова посвящен 15-й том "Памятников фольклора народов Сибири и Дальнего Востока". В подготовке этого капитального научного издания приняли участие Институт филологии Сибирского отделения РАН, Горно-Алтайский институт гуманитарных исследований и Институт мировой литературы им. А.М. Горького (Москва).
В "Книге памяти" Горно-Алтайского государственного университета (2011 г.) точно представлен своеобразный "послужной список" первого доктора наук такого высокого уровня из числа местных ученых. В короткой справке отмечено 34 даты. На первый взгляд: не много ли? Но ведь суть этих дат – в ступенях восхождения талантливого провинциала-ученого к высотам мировой науки и на алтарь своей малой родины.
Но даже самые точные хронологические вехи не раскрывают особенности личности человека. Поэт С.Я. Маршак заметил: каков человек, таковы и его творения. В юбилейный для Сазона Саймовича год по праву памяти я допускаю возможным прибавить к официальному и широко известному портрету ученого несколько штрихов личностного характера.
В Сазоне Саймовиче меня впечатляли незаурядность и многогранность личности ученого и педагога, его энциклопедические познания в области устного творчества алтайского и русского народов, редкое остроумие и неиссякаемое чувство юмора, необычайная доброжелательность к окружающим его людям, независимо от возраста и звания. Все это создавало на факультете атмосферу открытости и доброты, внушало чувство простоты величия. Нечто притягательное было в самой человеческой натуре Сазона Саймовича.
Память оживляет характерные моменты из потока обычных будней факультета.
Под низкими сводами деревянного помещения на улице Маяковского, №1 – тишина: идет "пара". И вдруг из-за закрытой двери какой-то аудитории многоголосым раскатом взрывается смех. Конечно, такую эмоциональную разрядку студентам мог создать только Сазон Саймович, ценивший и у других удачную остроту, и сам обладавший великолепным чувством юмора. Как педагог он прекрасно понимал значение душевной бодрости и оптимизма в напряженном интеллектуальном труде студентов.
Но порой за неизменно приветливой улыбкой на лице Сазона Саймовича можно было уловить скрытое усилие подавить боль в ноге. После тяжелого ранения на фронте он не отличался крепким здоровьем. Непритязательный к внешним условиям работы, притерпевшийся, как и многие другие, к более чем скромной обстановке в учебных помещениях, он мог пристроиться на уголке стола рядом с секретарем факультета, подобрав под себя больную ногу, и, невзирая на суету, телефонные звонки и стук печатной машинки, принимать зачеты или экзамены у студентов. Особенно многолюдно и тесно на факультете было во время сессий у заочников, не хватало свободных аудиторий.
Доктор наук, профессор С.С. Суразаков равно ценил и ответственно выполнял, казалось, даже самые рядовые учебные поручения, доступные и младшим сотрудникам – ассистентам, поднимая на высокий уровень все формы педагогического процесса. Бывшие студенты и преподаватели помнят фольклорные практики, которые он превращал в настоящие научные экспедиции в отдаленные уголки родного Алтая. А их итогом были не просто отчеты о собранном живом материале, а научные конференции, привлекавшие внимание слушателей даже непрофильных дисциплин и курсов.
И надо было видеть, с каким вниманием и интересом слушали профессора на литературных вечерах или так называемых актах последнего звонка, когда ученый и поэт читал свои стихи о родном Алтае. Его шутливое стихотворение "Койонок" ("Зайчонок") слушатели встречали смехом и аплодисментами. Его понимали и на алтайском и на русском языках, которыми он владел во всей их природной силе и выразительности.
Любовью к своей родине проникнуто все его научное наследие и его поэзия, которая создавалась как будто походя, между делом. А подлинно его делом было исследование своеобразия алтайского эпоса, сказаний о героических подвигах богатырей. В этой области богатого наследия С.С. Суразакова теперь успешно работают фольклористы-ученые ГА НИИИЯЛ – его ученики.
Я коснусь более близкой мне по специальности поэзии Сазона Саймовича, в частности, вынесенной в эпиграф данного очерка его "Песни". Что меня привлекло в этом лирическом произведении? В чем его своеобразие?
"Песня" была написана на родном языке автора. Перевел ее на русский известный поэт и переводчик с английского, немецкого и с языков народов Сибири Илья Фоняков. Автор и переводчик в "Песне" творили для читателей на равных. Солидарна с мыслью и словами З. С. Казагачевой: "Мы дети одной земли" ("Кан-Алтай", 1994 г.). А писательница Т.Н. Толстая ,как художница слова, проникновенно представляет читателям самую суть переводов с одного языка на другой. Это вхождение в необъятный "пиршественный мир" – в библиотеку мировой литературы на разных иностранных языках, "от финского до киргизского". … "И на всех этих наречиях, – пишет она, – кем-то любимых, тоже гибких и сверкающих, …люди пели, плакали, думали и объяснялись друг другу в сложных чувствах, писали сложные и прекрасные стихи, стучались в двери с мыслью, родившейся в чужеземном мозгу…".
Читателя не всегда интересует имя переводчика, и он, выполнив нелегкий труд, "скромно уходит в тень примечания". (Цит. по книге "Изюм", 2003, с. 384). Пространное толкование сути перевода в данном очерке-воспоминании функционально. Оно помогает понять оригинальность поэтики "Песни", ее художественную форму, оценить мастерство разноязычных поэта и переводчика.
В "Песне" С.С. Суразакова все оригинально и эстетически значимо. Прежде всего отмечу, что автор в ней отдает дань южно-азиатской тюркоязычной традиции в приемах ритмики стихов. В отрывке-эпиграфе, первые четыре стиха начинаются с аллитерации – повтора глухого губного звука П. Эта начальная рифма-повтор "отмеряет", подчеркивает такт, ритм стихов, заменяя тем самым и размер стиха (в "Песне" строки неодинаковы по длине), и способы рифмовки в конце стихов, характерные для русской поэтики. При беглом чтении "Песни", возможно, мы и не заметим этого упорного повтора глухого согласного звука: Помню фронт, Пел солдат, По щеке, ПроПолзала слеза. Но как эта аллитерация выразительна для слуха и изобразительна для воссоздающего восприятия при внимательном чтении! Мы и слышим, и видим, как поют солдаты на войне, каков сам фронтовик, сидящий в окопе или в землянке на передовой. Через его запекшиеся от ратной усталости губы с трудом прорывается этот глухой звук П. Поют не губы – поет душа, сердце солдата: "… и слеза / По щеке, как ручей по стерне, / Проползала, скользя".
Сердце поющего солдата и слушающего его лирического героя ("Я") бьются в унисон: "Вновь я вспомнил тогда / Наши горы, озер зеркала, / Избы сел, города…".
У каждого солдата в душе – своя родина, и перед боем все равны в готовности постоять до конца:
Перед боем та песня была!
На пути боевом
В бой за жизнь
– против смерти – звала
Всем своим существом.
Бегло отмечу незаменимо удачные и емкие по смыслу метафоры: "озер зеркала" - это чистота и прозрачность именно горных рек; "стерня" небритых щек солдата – неизбежная особенность фронтового быта. Она подчеркивается исконно русским крестьянским словом.
Само название лирического произведения "Песня" метафорично, многозначно. Оно не просто указывает на жанр произведения: эту песню едва ли кто отважится спеть. Это – объект авторского размышления, переживания, воспоминания. Это – художественный образ-чувство: песня-плач, песня-жизнь, песня-призыв к бою: "В бой за песню! За жизнь!".
Очень звучное лирическое произведение. Его патриотический жизнеутверждающий пафос подчеркивается даже пунктуацией (восемь восклицательных знаков). Но стихи – это лирика. И "Песне" особую мелодичность и ритмичность (при разномерности строк-стихов) придает выдержанная во всех семи строфах рифма. Это элемент русской поэтики. Примеры из двух строф эпиграфа: на войне – по стерне; слеза – скользя (неточная рифма); была – зеркала; тогда – города.
Еще раз отмечу как безусловное достоинство "Песни" ее актуальность для сегодняшних читателей. Ее жизнеутверждающий пафос не знает временных границ.
В заключение считаю своим долгом выразить глубокую, к сожалению, запоздалую благодарность в адрес Зои Сергеевны Казагачевой – спутницы по жизни и по научному труду С.С. Суразакова.
С доброй памятью о ней читаю автограф на странице тома "Алтайские героические сказания" (1997 г.), подаренного мне в один из моих юбилеев. В автографе – ничего шаблонного. Трогает и возвышает образ "излучающей", взятый из сказаний. Мне кажется, что он равнозначен понятиям о высоких духовных ценностях: добро, свет разума, верность гуманным традициям своего народа. Этот "свет" я видела в людях, которых представила в своих воспоминаниях.
.................................................
Анастасия Крайванова,
кандидат педагогических наук, ветеран ГАГУ
Сазон Саймович Суразаков – фольклорист, писатель
и литературовед,
первый алтайский доктор
филологических наук –
родился в 1925 году
в селе Сайдыс.
Участник Великой
Отечественной войны.
В 1948 году окончил
Московский государственный педагогический институт
им. В. И. Ленина.
В 1950 году стал
кандидатом филологических наук, а в 1973-м – доктором.
В 1952 году – директор
Горно-Алтайского научно-исследовательского института истории, языка и литературы.
Умер 20 марта 1980 года.