Призвавшись в армию в 1986 году, после первого курса Красноярского аграрного университета, Николай Катцын попал служить на Семипалатинский полигон. В те годы многие парни болели Афганистаном, но молодой мехвод на войну не попал. Демобилизовавшись в 1988 году, продолжил обучение в институте. Вернувшись домой с дипломом, молодой специалист стал устраивать свою жизнь. Испытать солдатскую удачу довелось позднее, спустя 15 лет. В Чечне.
В 2003 году Николай заключил контракт о прохождении военной службы. Целенаправленно просился в Чечню, на это его побудили личные мотивы. Сначала была учебная часть в Новосибирске. В марте 2004 откомандирован в легендарную "чеченскую" 42-ю гвардейскую мотострелковую дивизию, ее еще называли самой воюющей в Вооруженных силах России, дислоцировавшуюся в городе Шали.
Военно-учетная специальность немолодого бойца – водитель, поэтому и война для Николая началась за баранкой единственного на всю дивизию трехосного вездехода "КрАЗ-260" с 11-тонной наливной цистерной. Задача – доставка грузов из Гудермеса и Грозного.
– Как и многие, думал, что война закончится, как только прибуду на место, а услышал первый выстрел – стало не по себе, особенно впечатлил свист пролетающей над головой болванки 122-миллиметровой самоходки. Еще одним потрясением стала новость, что до моего прибытия "чехи" вырезали танковый батальон, все палатки. Караульный попросту уснул на посту, – делится первыми впечатлениями ветеран боевых действий на Северном Кавказе Николай Катцын и добавляет. – Когда видишь наяву разорванный, развороченный металл бронированных машин, раненых и погибших солдат, позитив проходит. Ему на смену приходит осознание – ты на войне. К ней постепенно привыкаешь и на свист пуль со временем просто перестаешь обращать внимание.
Его "КрАЗ" был самым большим, но не самым быстрым. Машина, как правило, замыкала колонну, из-за чего всегда отставала от каравана. Так поступали, потому что в случае подрыва тихоходной машины она могла перегородить дорогу всей колонне, чего допустить было нельзя. Стоячая техника – отличная мишень для гранатометчиков.
Замыкающий часто оставался с экипажами сломавшихся по дороге машин из каравана дожидаться помощи, которая могла прийти лишь утром следующего дня. Не больше пяти бойцов с автоматами посреди дороги. Выставляли боевое охранение, караул, готовились ночевать. С наступлением сумерек становилось жутко, все понимали – кроме них есть не только лес и дорога, но и боевики, а немедленной помощи ждать не следует. В такие моменты время текло нарочито медленно, минуты растягивались в часы.
– Мы понимали, что "чехи" могут прийти в любое время и просто задавить числом. У меня всегда был большой боезапас, но будь у тебя даже 150 патронов, попросту не успеешь их отстрелять. Ближний бой, как правило, очень скоротечен, а сталь их кинжалов чертовски остра. Моральное давление было очень сильным.
Только за пятнадцать дней, с 3 по 17 мая 2004 года, мехвод-контрактник совершил 15 боевых выходов – по рейсу в сутки. В середине июня написал рапорт о переводе во 2-й десантно-штурмовой батальон, где за свой возраст сразу получил прозвище "старый" или просто – Михалыч. Комбат был младше Николая почти на пять лет.
– Там другая специфика – патрулирование, зачистки, боевое охранение. По сути, перевод был чисто формальным – место дислокации не изменилось, все те же лица, тот же городок, поменялись только командиры, – поясняет десантник.
Свой первый бой Николай не помнит, их было так много, что все слилось воедино, а боестолкновения стали для него обыденностью, частью солдатского быта.
На боевые выходы контрактники ходили не по уставной форме одежды: из обуви вместо прочных ботинок с высоким берцем – легкие кроссовки, и на то были свои причины. Растяжки и мины-лягушки покалечили немало солдат. Опытные бойцы говорят, чем выше и плотнее обувь – тем выше отрывает ногу.
В целом экипировка зависела от поставленных задач. Боезапас всегда по максимуму, патроны россыпью везде, даже в капюшонах. Кроме этого, разумеется, разгрузки, бронежилеты, их распоротый подклад становился идеальным местом хранения смертоносного металла. Но тяжелую амуницию надевали, только когда передвигались на броне в колонне или ходили в боевое охранение. На зачистках – тельник да разгрузка, продуктов старались брать по минимуму: немного тушенки и галеты, основная масса – все те же патроны.
Любимым оружием Николая Катцына были АКС74У и гранатомет, в шутку называемый солдатами "шайтан-трубой".
– Я носил перешитую разгрузку, в нее помещалось, кроме прочего, 4-5 выстрелов для "шайтанки" плюс один всегда заряжен. Да, боекомплект получался тяжеловатым, но я парень крепкий, справлялся, – смеется ветеран.
Из вооружения десантура предпочитала в основном АКМ – автомат Калашникова модернизированный и АКС74У – автомат Калашникова складной укороченный – он идеален для ближнего боя.
В боевое охранение или на маршрут, как правило, закидывали дней на 10-12, на столько же рассчитывались и пайки, а по факту боевой выход иногда занимал до 20 суток, все зависело от погоды или боевых действий в других районах, но связь с базой была всегда.
– По рации передают: "Держитесь еще пять дней", вот мы и держались. Я человек опытный, уже в годах был тогда, кое-чему жизнью наученный. Молодежь не очень жаловала прессованный горох в брикетах, и когда не удавалось разжиться пайком с запасом, я его собирал, а вот когда еда заканчивалась, а нам предстояло еще несколько дней дожидаться транспорта, этот горох очень выручал.
Группу, обычно из 15 человек, забрасывали в горы вертолетом МИ-26, он же на солдатском жаргоне – "корова", или на броне. Командование ставило определенную задачу, например, пройти по заданному маршруту. Солдаты вычисляли боевиков, пресекали и ограничивали им возможности для перемещения, следили за обстановкой в целом.
Часто во время таких патрулей подразделения сталкивались с боевиками, завязывались скоротечные бои.
– Идем за командиром нога в ногу, другой раз нормально, тихо все, уходишь с одной тропы на другую, ищешь возвышенность, чтобы осмотреться. Все это делаешь аккуратно, без шума, а потом, как обычно бывает с медведем в тайге – неожиданно появляются "чехи". Они возникали из ниоткуда и пропадали так же – в никуда. Короткий бой, а там, кому как выпадет. Многое зависело не только от численности боевой группы, но и от выучки, здесь важно не умение маршировать на плацу, а навыки ведения боя, нужно понимать, чего можно ожидать. Боевики-чеченцы трусливыми не были, почти всегда бились до конца. А наемники, наоборот, приехали не складывать головы за идею, их цель – заработать денег, поэтому зачастую они очень быстро ретировались, – вспоминает ветеран.
Не раз и не два десантникам приходилось сталкиваться с противником в рукопашной. После короткого ближнего боя, когда рожки израсходованы, а на их перезарядку нет времени, в ход шли кулаки и штык-ножи.
– По большому счету это банальный кулачный бой, просто стараешься не допустить, чтобы тебе кинжал между ребер просунули, а там как получится, опять же многое решает выучка и сила духа, здесь главное – не сдрейфить, – пояснил солдат.
Когда возвращались в батальон, "лечились" и сбрасывали напряжение кто чем, Николай предпочитал спорт, изматывал себя физическими нагрузками, чтобы спать "без задних ног".
Кроме контрактников в батальоне служили срочники. Они не ходили на боевые выходы, точнее, их не брали – слишком велик риск. Но, как известно, из любого правила есть исключения. Были среди них те, кто рвался в бой, несмотря ни на что.
– Один из таких – Мишка-сверчок, отслужил полгода и везде за нами таскался, никак не могли отвязаться. В конце концов добился своего, стал ходить с нами, постигал военную науку, что называется, на практике. Не помню, к какому роду войск он был приписан изначально, но демобилизовался как десантник, по праву заслуживший свой полосатый тельник и голубой берет. Да, он не прыгал с парашютом, но вместе с нами десантировался с "коровы", ходил на боевые. А в основном, ребята-срочники относительно спокойно дослуживали свои два года, ждали приказа на дембель, у них было иное восприятие происходящего, – вспоминает Николай.
14 августа 2004 года – ранение и контузия. На очередном марше его БТР наехал на мину, все, кто сидел внутри, погибли сразу. Позже Николай узнал, что бронетранспортер, как и многие в подобных случаях, попал на кладбище сгоревших машин и стал частью внушительной и удручающей экспозиции.
– На броне были я и лейтенант, нас взрывом откинуло. Очнулся уже в госпитале, во Владикавказе. Открыл глаза, вокруг никого. Лежу, ощупываю себя, пытаюсь понять, живой я или нет. Пошевелил ногой, потом другой, кашлянул, стал ощущать тело. Появилась эйфория, начал смеяться. Меня медсестра увидела, говорит: "Чего улыбаешься? Вернулся?"
Домой после госпиталя бойца отправили только зимой, полученная травма не позволила продолжить службу. Приехал ночью, супруга и дочь спали. О ранении он им не сообщал, не хотел беспокоить, так что родственники и друзья еще долго считали, что солдат приехал в отпуск.
Через некоторое время Николай вошел в обычную колею, устроился на работу, в свободное время стал заниматься реставрацией раритетных авто, о чем уже рассказывал "Ширинский вестник".
Осколок мины до сих пор сидит у него в затылке, вытаскивать не стали, врачи побоялись повредить мозг. Ветеран признается, что железка, по большому счету, ему не мешает, только по весне немного кровоточит и напоминает о себе, когда нужно проходить через рамку металлодетектора.
Ветеран боевых действий на Северном Кавказе Николай Катцын награжден именным холодным оружием "За честь и доблесть", медалью "За службу на Кавказе" и нагрудным знаком в виде черного креста "Родина, Мужество, Честь, Слава".
– На войне происходит переоценка ценностей, начинаешь понимать, для чего нужна жизнь. Меня туда никто не посылал, я сам пошел, это мой осознанный выбор, и теперь моя жизнь четко делится на "до" и "после". Теперь я радуюсь каждому восходу солнца, осознаю, что у меня впереди есть целый