Неважно, как называлась эта служба в разные годы – милицией или полицией, главное, осталось неизменным: она стоит на страже общественного порядка, защищая интересы граждан, ведет борьбу с преступностью.
Накануне профессионального праздника сотрудники редакции "Советское Беломорье" встретились с ветеранами милицейской службы, а также с молодыми представителями полиции. У каждого из них огромный опыт работы, порой опасной, требующей мужества и самоотдачи. Их рассказы бесхитростны, без лишней бравады и тени пафоса, но в них – история милицейских будней.
Олег Юрьевич Конопко, майор юстиции, стаж милицейской службы 23 года.:
- Можно сказать, на службу в милицию я попал случайно. Возвращался я домой после демобилизации с товарищами (из Карелии трое нас было) из Германии через Ленинград. До поезда времени было много. А тут подходят к нам два незнакомца, перекинулись несколькими словами, познакомились, а потом они предложили нам посмотреть город. Почему не посмотреть? Сели в "Волгу", поехали, все достопримечательности увидели. Спрашивают новые знакомые, не хотелось ли нам остаться в Ленинграде? Они - сотрудники милиции, предложили нам поступить на службу. Глаз наметанный: сразу определили, что едем из-за рубежа, значит ребята надежные. Мы написали заявление. Через какое-то время мне пришел вызов. Так я попал на службу в милицию. Служил рядовым. Однажды приехал в Кемь, пришел в отдел отметить отпускное удостоверение, так получилось, что меня уговорили поработать здесь. Так и остался. Женился, дети пошли.
Первое место моей работы в Кеми - вытрезвитель. Затем был дежурным части, участковым, старшим участковым. Уже потом, набравши опыта, перешел в следственный отдел: работал следователем, старшим следователем, а уж потом и начальником отдела.
Работа была тяжелая, нагрузка – огромная. В отделе – три следователя. На каждого приходилось до тридцати дел. Много приходилось ездить по командировкам, объездил почти весь Советский Союз. Случались и курьезы. Как-то раз направили меня в п. Калевала для оказания практической помощи: там отсутствовали по каким-то причинам оба следователя. Первое, что меня удивило: в одном здании находятся военкомат, милиция, суд, редакция газеты. Зима. Прихожу в отдел – холодина! На стене шуба висит, а в углу поленья дров - нужно самому топить печь. И так каждый день. Работаю, куда деваться? Однажды в отдел заходит женщина (мой кабинет находился напротив народного суда) и просит меня ее проконсультировать. Говорит, сейчас перерыв в заседании суда, а она не знает, как озаглавить: то ли решение, то ли приговор по делу. Интересуюсь: какое дело – административное или уголовное? "Какая разница, - отвечает она мне, - давайте я вам лучше дело покажу". Оказалось, дело уголовное, по административному надзору, значит нужно выносить приговор. В свою очередь я тактично интересуюсь: "Вы – судья?". От ее ответа я опешил: "Какая я судья? Я – почтальон! Так как молодой судья сбежал от нас, а я народный заседатель, вот меня назначили и.о. судьи". Вот тогда я понял, что у нас – настоящее народное правосудие.
Были и серьезные дела. В 70-х годах к нам в город на работу приехала молоденькая девчонка. Всего-то месяца полтора трудилась, а тут не вышла на работу. Звонок в отдел – убийство. Не я тогда вел это дело, но принимал участие в расследовании. Приезжаем – квартира залита кровью. Делаем осмотр. В кухне на столе пустая бутылка из-под вина и два фужера. Следов никаких нигде нет – начисто стерто. Зашли в тупик: дверь в квартиру не взломана, у девушки знакомых в городе практически нет, правда, была одна сокурсница, замужняя, приличная семья. Нам в помощь следствию прибыла еще бригада – тоже тупик, не за что зацепиться. Решили сделать повторный осмотр места происшествия. Тоже ничего. Тут увидели под кухонным столом мусорное ведро, вытряхнули содержимое и обнаружили осколки оконного стекла. Откуда? Складываем осколки – форточка получается. Но форточки все целые. Вот на этих осколках нашли отпечатки пальцев. Пробиваем по базе – нет таких, значит, не судим. Проверили заявки на замену стекла в ЖКО – не было такой. Значит, кто-то знакомый. Решили негласно взять отпечатки пальцев мужа подруги. Так и есть! Вечером едем за ним, звоним в дверь: "Кто?" - "Милиция!" и тишина, выбиваем дверь, а он в петле висит. Откачали. Выяснилось, что девушка попросила его разбитое стекло вставит в форточку. Выпили вина, парню захотелось отношений, а за отказ в этом он ее зарезал.
Еще курьезный случай. Тогда я работал участковым. Позвонили из Панозеро – ограбили магазин. Январь, дни короткие. Приезжаем ночью – дверь магазина открыта. Следователь остался у магазина, остальные поехали за продавцом. Возвращаемся и видим картину: наш следователь, ящик водки и какой-то мужчина. Оказалось, следователь зашел в магазин погреться – мороз был сильный, а ему на встречу – мужик с ящиком водки. "Ты кто?" - "Я следователь. А ты кто?" - "Ну, тогда я – вор".
Еще случай из разряда, какое у нас было законодательство. Раньше "Кража имущества" и "Кража госимущества" относились к разным статьям. Уголовная ответственность за кражу имущества наступала независимо от суммы кражи, а госимущества – от 50 рублей. Так вот, случилась кража на хлебозаводе. Украли 20 литров коньяка. Этот напиток использовался в кондитерских изделиях. Задержали двух клиентов. Чтобы дать ход делу, нужно было определить стоимость краденного. Запрашиваю на хлебозаводе – там не знают, у них поставки централизованные. Кто знает? Иду в магазин, вижу, сколько стоит пол-литровая бутылка коньяка – 12 рублей. А 20 литров? Сумма по тем временам огромная. Иду к прокурору, тот спрашивает уже с меня: "А где стоимость?". Так вот она! "Нет, - говорит он. – Есть розничные цены, и есть оптовые. Какая оптовая цена?". Откуда мне знать! Беру командировку, еду в Ленинград на завод, где разливают коньяк, иду в бухгалтерию и прошу оформить справку, сколько стоит 1 литр этого злополучного коньяка. Справку мне выдали, читаю – 42 копейки. Возмущаюсь: что мне дали, какие копейки? А мне говорят, что все правильно. Такая оптовая цена. Тогда за что у меня мужики сидят? Незаконный арест! Я опять к прокурору, Тот внес ясность: цена определяется от оптовой с учетом отпускных коэффициентов. Так что сидят они за кражу в соответствии закону.
Расскажу еще одну историю, хоть кино снимай. Работал я тогда участковым. Случилось убийство, убийцу осудили на восемь лет. Вскоре, не отсидев положенного срока, он заявляется ко мне в кабинет – я к тому времени уже работал следователем. Обращается с просьбой: помоги мне, а я помогу тебе. Любой "глухарь" возьму на себя, только отправь меня обратно в тюрьму. Оказывается, вышел он по УДО. Работал на лесоповале в Архангельской области, там его придавило деревом, и ему отняли ногу. Вернулся домой в Кемь, к матери. Правда, он привез с собой и жену - женился на медсестре. Тут у него умирает мать, она ухаживала за сыном, а как ее не стала распался и брак. Мужчина остался один. Жилье неблагоустроенное, сам инвалид, пенсия маленькая, прожить невозможно. "Отправь меня в тюрьму!" Я, понятное дело, и слышать об этом не хочу. "Тогда я магазин ограблю" - отвечает мне. Грабь, говорю, но только не на моей территории. Недели через три вижу – сидит у нас в камере: залез в ларек на вокзале и сам явился в ЛОВД, а они его к нам отправили. Я его допрашиваю, дело прекращаю и отпускаю. Через несколько дней он все-таки добился своего, нашел другой способ – подрался с дежурным в ЛОВД. Посадили!
Мы все говорим, что была большая нагрузка. А я вспоминаю, как пришел к нам новый начальник ОВД Николай Михайлович Шарапов. Сижу в отделе допоздна, как часто бывало, печатаю на машинке (очень много приходилось оформлять документов). Заходит он ко мне, поговорили, покурили. В следующий раз опять поздно вечером он меня застает в кабинете за работой, думаю, похвалит, а он мне: "Олег Юрьевич, если не можете распланировать свой рабочий день, напишите рапорт, уйдите на другую должность". Так вот учил дисциплине.
За годы службы историй у меня много, обо всем не расскажешь.
Импи Григорьевна Киелевяйнен, майор милиции в отставке, стаж службы 25 лет.
- Милиции я с детства боялась, как огня. У мамы первый муж был репрессирован, и возможно, ее страх перед милицией передался и мне. Увидев человека в синей форме, старалась обойти как можно дальше. А служить в милицию попала случайно.
Я работала в райкоме комсомола, работать с детьми очень нравилось. Получилось так, что мы с делегацией поехали на республиканскую комсомольскую конференцию. И там нужно было проголосовать за группу делегатов, которые отправятся на съезд ВЛКСМ. "ЗА" - голосовали все, кроме меня. Я – "против". Спрашивают почему? Отвечаю: я не знаю этих людей. На этом карьера моя закончилась. На работу ни одна школа меня не приняла. В то время был закон о тунеядстве и мне грозила статья 209-я. Помогла мне знакомая, посоветовала пойти на службу в ЛОВД. "У тебя другого выхода нет!" - сказала она. Помогла оформить документы. Так я стала работать с подростками в линейном отделе, мой участок был большой – Лоухский, Кемский, Беломорский районы. Выезжала в командировки на 2-3 суток.
Потом начальник районной милиции предложил мне должность инспектора исправительных работ и трудоустройства. Я не знала, что это такое. Он меня успокоил: ерунда, делать нечего. Согласилась. У меня тоже было два района: Кемский, Калевальский и Костомукша. Времени уходило много, добираться до пункта назначения трудно: и поездом, и автобусом с пересадками. Работы хватало: занималась с осужденными без лишения свободы, это исправительные работы, условные наказания, отсрочки наказания, и прочее. За год проходило до 300 человек. Но время было другое. Я с благодарностью вспоминаю трудовые коллективы предприятий, которые помогали людям встать на путь исправления: за ними закрепляли шефов, контролировали их дома и на работе. Общественные воспитатели, шефы, ежемесячно представлялся рапорт, как ведет наказуемый – все было задействовано для того, чтобы помочь оступившимся.
Мне пришлось достаточно упорно работать с женщиной, которая никак не реагировала на мои убеждения, что ее исправительное наказание может закончиться заключением, а у нее дети. Она пила так сильно, что пришлось: отправить ее в места заключения на 8 месяцев, а когда вернулась, то сказала мне важные слова: она благодарна, что я так поступила, если бы она там не оказалась, то уж точно бы пропала. Она устроилась на работу, жила потом нормально.
Всякое было. Помню, работая в ЛОВД, попросили меня поговорить с нетрезвой женщиной, которая вела себя неадекватно, мол, женщина женщину лучше поймет. Но в ответ маленькое, худенькое и очень пьяное создание вдруг стало хватать тяжелые вокзальные скамейки, и ими бросаться. Оказалось, это была белая горячка. Отвезли в больницу, через какое-то время оттуда звонят и просят: ребята помогите, с вашей подопечной не можем справится, нужно хотя бы сделать укол. Столько в ней было силы!
У меня складывались хорошие отношения с отделами кадров предприятий. Получая информацию из мест заключения о предстоящем освобождении осужденных, я договаривалась об их трудоустройстве. Находила понимание. Однажды вернулся из заключения очень больной человек. С открытой формой туберкулеза на работу никто не брал. Убеждала, просила одного руководителя крупного предприятия. Сначала и слышать не хотел, а потом отступил. Приходит мой подопечный счастливый, глаза светятся: на работу взяли, комнату выделили и даже ремонт кое-какой сделали, аванс выдали. Вот и хорошо, говорю, теперь отправляйтесь лечиться. Вернулся из больницы через несколько месяцев, но слишком болезнь была запущена, вскоре умер.
Хоть тяжелая работа была, но сознание того, что ты что-то сделал хорошее для этих людей, душой испытываешь удовлетворение.
Станислав Антонович Синкевич, срок службы 28 лет:
- Сам я из Белоруссии. В Кеми в милиции служил мой друг. Приехал к нему в гости посмотрел, как живет. Здесь мне понравилось, решил остаться. Поступил на службу в Кемский отдел внутренних дел. Взяли меня инспектором дорожно-патрульной службы. В то время в ГАИ работали Виктор Иванович Замуло (занимался регистрацией и приемом экзаменов), Виктор Иванович Ячменев, старший инспектор дорожного надзора, и я. Не скажу, что приходилось легко: автомашин на государственных предприятиях много – в АТП, в "Севгидрострое", сплавной конторе, лесозаводе и т.д. работали в сложных условиях, сами проводили техосмотры, выезжали на происшествия.
Позже стали расширять отдел, я стал старшим инспектором, а затем командиром взвода госавтоинспекции. Обслуживали три района. В командировках находился постоянно. Легче стало, когда увеличили штаты, но увеличилось количество происшествий, так как появилось больше частного транспорта, стало интенсивнее движение по трассе.
Работали сплоченно. Не делили обязанности: надо выехать на происшествие, выезжали оперативной группой. Как-то раз поступил звонок, что в одном из домов пьяный муж "гоняет" жену. Выехали на вызов. Людей собралось много. Оружия у нас не было, всегда ходили без него. Поднимаемся на второй этаж, а на лестнице стоит мужик и целится в нас из ружья. Слышим, характерный щелчок, к счастью – осечка. А могло быть иначе. Очень неприятно находится под прицелом, скажу я вам. В квартире обнаружили убитую женщину, а мужа-убийцу задержали.
Сейчас молодые коллеги живут в по-другому. Не знаю, кому легче или сложнее в службе, сейчас или тогда. Знаю одно: мы служили добросовестно и честно. Надеюсь, что и новое поколение поступает также.
Вот так служили своему делу ветераны милиции. И сегодня этот профессиональный праздник не утратил своих традиций. В этот день обязательно, дорогие читатели, поздравьте людей этой мужественной и, порой, опасной профессии. Не только друзей и знакомых, которые служат в органах, но и своего участкового. Присоединитесь к нашим пожеланиям: всегда с честью носить такое высокое звание, как Российский Полицейский.