На следующий день на мурманском рейде появился английский крейсер "Кокрен", 18 марта – французский крейсер "Адмирал Об", 27 мая – американский крейсер "Олимпия". 2 июля американцы, англичане и французы заняли Кемь...
Так сто лет назад в Россию пришла интервенция. Ее история мало изучена и по сей день. Иностранцев, занесенных на Север России вихрем гражданской войны, одни считают ярыми противниками советской власти, другие заложниками революции, а кто-то и вовсе бандитами и мародерами. В последнее десятилетие появляются новые трактовки событий столетней давности — от реализации всемирного заговора до отрицания самого факта интервенции.
Что же стало причиной вмешательства вчерашних союзников во внутренние дела революционной России — планы иностранных правительств, действия руководителей Мурманского краевого совета или политика большевиков? Как выглядела картина событий интервенции на Севере России глазами очевидцев – иностранных военных интервентов, а также простых местных жителей и русских солдат? Разобраться в этих вопросах попытались участники мероприятия, которое состоялось 2 июля в музее "Поморье" и было посвящено 100-летию вторжения интервентов в Кемь.
Первым объектом для оккупации интервентов стал Мурманск, где на рейде стояла англо-французская эскадра. Империалисты рассчитывали "задушить" и расчленить Россию к концу 1917 года, сразу же после Великой Октябрьской революции. В планах вооруженной интервенции империалистов Антанты против Советской России после упрочения власти Советов север нашей страны занимал особое место в связи с его относительной близостью к пролетарским центрам – Петрограду и Москве. Незамерзающий порт Мурманск, связанный морскими путями с Англией и Францией, был очень удобен для концентрации там военных сил и снаряжения.
Реализуя свои захватнические планы, империалисты Антанты под предлогом "помощи" России против Германии начали свои преступные действия в Мурманске. Они рассчитывали вслед за его захватом развить свое наступление и соединиться с белогвардейскими бандами, наступавшими с востока.
В Мурманске в это время власть формально была в руках Советов, но фактически всем распоряжалось управление главного начальника мурманского укрепрайона и отряда судов. Возглавляли этот орган начальник штаба Г.В. Веселаго и эсер Г. М. Юрьев. Г.В. Веселаго по сути был правой рукой Г.М. Юрьева и являлся организатором и вдохновителем контрреволюционного переворота на Мурмане. В состав этого отряда входили несколько судов: линкольн "Чесма", крейсер "Аскольд", 4 миноносца, тральщики, сторожевые и вспомогательные суда. Это были гражданские суда, но в любой момент они могли стать военными.
В то время Кемь, Кандалакша и Мурманск входили в Архангельскую губернию и поэтому Советы должны были работать так, как указывал им Архангельск. Но, 1 марта 1918 года Мурманский Совет проинформировал Совет народных комиссаров о полученном предложении от британского контр-адмирала Томаса Кемпа. Предложение сводилось к защите силами британских войск Мурманской железной дороги от германских и белофинских войск. Заместитель Председателя Мурманского совета Г.М. Юрьев заключил 2 марта 1918 года с представителями Антанты так называемое "Словесное соглашение о совместных действиях англичан, французов и русских по обороне Мурманского края", которое отдавало фактическую власть в крае в руки иностранной интервенции, за что впоследствии был объявлен предателем.
Политика руководителей Мурманского Совета вызвала резкое осуждение со стороны других Советов. Так, на съезде Кемского Совета делегаты резко отвергли притязания Мурманского Совета подчинить своей власти Поморье.
В середине июня в Мурманск прибыли английский крейсер "Аттентив" и американский крейсер "Олимпия", а вместе с ними и английский генерал Пуль, назначенный на пост командующего войсками интервентов на севере России. В Кемь же был направлен французский крейсер и 200 английских и сербских солдат под предлогом обороны города от нападения белофиннов.
Мурманчане продолжали политику соединения с интервентами, на что В. Ленин и нарком иностранных дел Г. Чеченин, требовали от Мурманского Совета защиты интересов Родины, указывали, что советские организации не имеют права обращаться за помощью к одной империалистической коалиции против другой. В. Ленин предупреждал, что благожелательное отношение к нарушению иностранцами нейтралитета советской России является преступлением, но мурманские руководители, являясь фактически марионеткой в руках иностранных империалистов, саботировали распоряжение советского правительства и в начале июня интервенты начали оккупацию мурманского края и Карельского Поморья.
Оккупации предшествовали шпионская подрывная деятельность. Пытаясь замаскировать свои намерения, интервенты, незадолго до нападения, разбрасывали в Кеми листовки, принуждавшие местное население "добровольно" вступать в английскую армию и заверяющие, что они прибыли для борьбы против немцев и белогвардейцев и во внутреннюю политику страны они совершенно не намерены вмешиваться. Однако, в них подчеркивалось, что пропаганда любых действий против оккупационных властей будет подавляться любыми мерами, не останавливаясь ни перед чем. Подписаны эти листовки были подполковником английского генерального штаба Г.Роулинсоном.
2 июля английские и сербские воинские части, которые давно стояли на станции Кемь внезапно напали на малочисленный отряд Петроградских красноармейцев, которые возглавлял питерский рабочий И.Д. Спиридонов, направленный в Кемь питерскими товарищами для защиты города от интервентов. Отряд, отступая, сумел пробиться к станции Шуя, по ходу сжигая мосты через реки Мягрека и Шуя, чтобы задержать продвижение врага на юг.
В город интервенты зашли сразу с нескольких сторон: на 90 пикете появился бронепоезд врага, а вблизи Попова острова – английский крейсер "Attention". Англо-сербский отряд окружил здание Кемского Совета, где под председательством А. Каменева проходило заседание уездного исполкома. Вот как описывает дальнейшие события советский историк, профессор исторических наук Я.А. Балагуров в своей монографии "Борьба Советов за Карельское Поморье": "Около 5-6 часов вечера в помещение Кемского уездного Совета ворвался отряд интервентов во главе с английскими и сербскими офицерами. Вскоре из здания советов был выведен под конвоем А. Каменев. На Соборной площади, где собралась небольшая толпа местных жителей, Каменев попытался обратиться к ним с речью, но под градом ударов конвоиров вынужден был замолчать. Интервенты провели Каменева за собор и на берегу реки учинили над ним кровавую расправу. Окруженный врагами, мужественный революционер смело шел на смертную казнь. Раздались выстрелы. Каменев упал мертвый. Еще не смолкли эти преступные выстрелы, как из здания советов вывели Р. Вицупа. Раздались выстрелы и раненый, он упал, но сразу же поднялся и воскликнул: "Да здравствует власть Советов!" Вновь раздались выстрелы. Раненый в живот Р. Вицуп умер в страшных мучениях. Через несколько минут здесь же был расстрелян секретарь Совета 19-летний питерец П.Н. Малышев".
Останки трех руководителей Кемского уездного Совета были перезахоронены в 1936 году в сквере парка жертв революции, где ранее находилась церковь Зосимы и Савватия. Церковь эта подгорела в 1935 году, но в те времена никто ее не реставрировал, и ее разобрали. Позднее на этом месте был создан сквер жертв революции. Захоронения трех революционеров находились отдельно, сейчас это общий памятник.
Спорные сведения по истории военной интервенции на севере России существуют и с английской стороны. В газете "Мурманский вестник" от 12 июля 1918 года была опубликована статья полковника Байкова "Памяти юного героя наших союзных войск", в которой он описывает захват Кеми 2 июля 1918 года союзниками. Статья посвящена майору Л.А. Дрейк-Брокману, прибывшему в Кемь из Мурманска по железной дороге с отрядом из двух десятков сербов при офицере французе. В одиночку майор пошел осматривать город и случайно зашел на заседание местного Совета, где со словарем на ломаном русском произнес речь о том, что Антанта готова помочь русским в борьбе с Германией. Большевики на радостях организовали банкет и устроили совещание на тему – что делать с союзниками. Майор тем временем вернулся к ним со своими солдатами-сербами. Большевики в страхе бежали, лишь трое из них взялись за оружие. Один стрелял из револьвера, другой кинул бомбу, но забыл поставить запальную трубку на боевой взвод и она не взорвалась. Дрейк-Брокман отдал приказ арестовать большевиков и судить полевым судом за измену. После суда они были расстреляны на глазах красногвардейцев, после чего последние бежали в Сороку и дальше на юг. "Кемский инцидент", как его описывал в отчете английский майор начальству в Лондон, и по разговорам в Архангельске, выглядел немного иначе: "Во время столкновения, три оказавших сопротивление большевиков были, к сожалению, убиты", – так звучало официально в отчете майора. Слухи о расстреле руководителей Кемского Совета не имели под собой почвы, и англичане даже предложили послать в Кемь специальную комиссию по разъяснению данной ситуации. Комиссия эта прибыла в Мурманск, но в Кемь ее так и не пустили.
Обманутые заманчивыми призывами англичан к хорошему снабжению и добавкам к пайку, вынуждали местных жителей устраивать побеги и сжигать свои дома. На территории Карелии они создавали партизанские отряды, которые оказывали сопротивление англичанам и белогвардейцам.
Когда летом 1918 года Архангельск захватили интервенты, они образовали белогвардейское временное правительство, которое назвали Северной областью. Ее руководителем назначили эсера Н.Чайковского, подпись которого стояла на новых денежных купюрах, так называемых "чайковках". Купюра была в ходу даже после того, когда интервенты покинули наш край, но со временем она обесценилась и не была определена золотым запасом. Считая северную область своей колонией, интервенты проводили здесь политику кнута и пряника, создавали добровольческие соединения, которые называли славянско-британскии легионом. Среди рабочих железной дороги и лесопильного завода эта затея встретила упорное сопротивление. Немного нашлось добровольцев и среди других селений. Ни одного добровольца не записалось в Гридинском, Калгалакшском, Поньгомском, Летнереченском и других поморских поселениях. Даже те, кто поверил интервентам, быстро разочаровались в их политике и устраивали побеги, их ловили, расстреливали, заключали в тюрьмы, но побеги все равно продолжались.
Природные богатства нашего края были известны интервентам давно, они хотели нашу территорию взять к себе в колонию, владеть монополиями. Велись переговоры, кто конкретно из англичан будет владеть землей. Многие не дожидаясь оформления документов, начинали расхищать ресурсы северной области. Члены белогвардейского правительства, переговариваясь между собой в кулуарах, упоминали о грабеже, который производится союзниками. Воровали в основном лес, пушнину, рыбу. Все самые ценные недра увозили на кораблях. Причал в Кеми работал на вывоз леса, в Поньгоме на острове Сеннуха англичанами была построена узкоколейка и причал, от которого они отправляли богатства северного края в Англию. Местное население оккупированных территорий переживали политическое бесправие и тяжелые экономические лишения: проводились массовые расстрелы.
Население северной области составляло 400 тысяч человек. За первый год оккупации через одну архангельскую тюрьму прошло 38 тысяч человек, из них 8 тысяч были расстреляны и около тысячи умерли. На Поповом острове по неполным данным арестовано свыше 40 человек. В Мурманске было 5 тюрем, были созданы каторжные тюрьмы. Самые страшные тюрьмы находились в архангельской губернии: в Печенгском монастыре, на острове Мудьюг и местечке Йокоганька. Так, на острове Мудьюг первая партия заключенных должна была построить собственный лагерь. Карцер представлял собой яму глубиной в 3 метра, шириной в 9 шагов и длиной в 14 шагов. Над ямой был поставлен сруб из досок, в самой яме не было света и отопления. По воспоминаниям одного из заключённых, из пищи в день заключённым давали лишь две галеты и воду, от постоянного холода люди отмораживали конечности, некоторые замерзали насмерть. Когда утром раздавался сушеный хлеб: "голодные, злые люди с жадными глазами ползли по грязному влажному, заплеванному полу, поднимая каждую крошку". Заключенных, пытавшихся убежать, застреливали во время побега. По ночам устраивались обыски, с частыми избиениями или отправкой в карцер. Отсутствовали баня, мыло, смена белья, медицинская помощь. При этом распространились тиф, цинга, дистрофия, паразиты. Температура в бараках была около минус 8 градусов по Цельсию, в результате чего каждую ночь несколько человек умирало от холода.
Одним из заключенных Печенгской тюрьмы в июле 1918 года стал председатель кемского совета А.И. Мосорин. По счастливой случайности он избежал расстрела 2 июля 1918 года, т.к. в тот момент находился в Архангельске делегатом съезда. Когда интервенты захватили Кемь, об этом в Архангельске не сразу узнали. По окончании съезда А. Мосорин поехал домой. По приезду, его арестовали и отправили в Печенгскую тюрьму, где он находился на протяжении полутора лет. По возвращении был избран председателем кемского уездного совета. Сопротивление интервентам оказывал и В.А. Минин. Окончив Петроградскую партийную школу, он вступил в одну из партийных ячеек. Был отправлен делегатом съезда в Архангельск и на обратном пути в Кемь был выдан сербским солдатам и расстрелян на разъезде между Сегежей и Беломорском.
Ситуация на фронте изменилась лишь весной 1919 года. Об этом гласит одно из писем, которое, мобилизованные в белую армию солдаты, прислали красноармейцам: "Товарищи! Просим вас не наступать и не стрелять, так как мы мобилизованы и находимся под игом как в старину. Команда у нас американская, нас угнетают, деревни наши жгут, семьи выселяют. Идти нельзя – у перешедших на сторону противника все отбирают, и за него страдает его семья". Внутри войск Антанты многие солдаты убегали, саботировали военные действия. Удачно начала свои действия в 1919 году Красная Армия, чем изменила ситуацию на севере. Военные неудачи и изменения в армии, волнения рабочих, вынуждали англичан и американцев изменить ситуацию здесь. Это все способствовало тому, что Антанта начала эвакуировать свои войска из северных районов России.
Утром 20 августа 1919 года в Кеми генерал Ермолов и другие белогвардейцы с печальными физиономиями встречали английского генерала Г.Роулинсона, прибывшего для руководства и эвакуации армии интервентов из Кеми. Уход интервентов завершился в начале октября 1919 года и протекал под знаком их полного военного поражения. Англо-франко-американские интервенты оставили хозяйство в полной разрухе. Мурманская железная дорога стояла на грани полного развала, лесопильная промышленность влачила жалкое существование. В Кеми все денежные средства, образовавшиеся в результате сбора налогов, уходили на содержание воинских частей и полиции. В сентябре 1919 года городской глава писал, что "финансовое положение представляет кризис, тротуары развалились, в городе нет проезжих дорог. Дорога от города к вокзалу находится в ужасном состоянии. Мост через реку Пуэту сгнил, здания не ремонтируются, культурная жизнь города заглохла, здания, в которых размещались войска интервентов, находились в разрушенном состоянии". В еще большей степени пострадали поморские и карельские деревни. Утром 2 марта 1920 года на станции Сорокская находились передовые части Красной Армии, которые уже на следующий день достигли станции Кемь и продолжали продвижение в направлении Мурманска. Повсюду частям советских войск оказывалась восторженная встреча, организовывались митинги, произносились приветственные речи, люди находились в праздничном настроении. Над Карельским Поморьем снова развевалось знамя Советов. 2 марта 1920 года закончилась интервенция полным поражением войск Антанты.
В память о событиях 100-летней давности в сквере жертв революции 2 июля состоялось возложение цветов к захоронениям расстрелянных участников Кемского Совета и объявлена минута молчания.