Уроженка села Лёвино, труженица тыла, ветеран труда Пермского края Зоя Васильевна Кержакова 15 ноября отметила 90-летний юбилей.
Трактора сменили на танки
Скупое ноябрьское солнце, пробиваясь сквозь серые тучи, сулило похолодание. На лохматых лапах елей переливался самоцветами пушистый снег. Лошадка, запряженная в сани, увозила в очередной раз из села мужиков на войну.
Василий Никитьевич, уткнувшись в ворот телогрейки, мысленно был в родном доме. Горькие минуты расставания сжимали сердце: вот он сидит за столом в красном углу, жена ставит перед ним тарелку щей, а напротив дома ждёт подвода. Семья – пятеро детей, три сына и две дочери, от 2 до 15 лет, престарелый отец, молча, с тоской смотрят на кормильца. Жена наскоро собрала в узелок еды… Как они будут без меня?
У соседа, Степана Гурьяновича, положение не лучше. Вновь встает перед глазами картина: он размашисто идёт к саням, одной рукой прижимает к себе младшенького сыночка Васятку. Уцепившись накрепко за другую, еле успевает сын постарше, годков трёх. За ними, канюча, бежит ещё тройка детей и без-утешно плачущая жена. Лицо его разом осунулось, тёмной тенью легла боль разлуки.
Как только объявили войну, многие земляки в первые же дни ушли на фронт. Трактористов, комбайнеров оставили до уборочной страды.Теперь хлеба убраны, и пришёл их черед поменять трактора на танки.
Скрипит под полозьями лента верховой конской дороги, воспоминания, теснясь, возвращают в гражданскую войну. Не забыл он, как строчил с крыши из пулемёта по белым – тогда воевал в отряде Красной Армии. Помнил, как направили за обмундированием, а он подхватил тиф и сорок дней валялся в госпитале. Много тогда людей похоронили. В отряде уже сочли его дезертиром и даже у стариков-родителей за проступок сына описали овечку. Выжил же! И доброе имя вернули, а вот овцу родителям так и не отдали.
...Василий Никитьевич Оглезнев вернулся в сорок седьмом инвалидом, пуля застряла под коленной чашечкой. Долгие годы бригадирил. Сосед Степан Гурьянович Половников пропал без вести в сентябре 1942 года. Всего в Книгу Памяти по Левинскому сельскому поселению занесено 459 погибших, 412 воинов вернулись с победой.
Зоины "университеты"
В день, когда страшная новость вихрем ворвалась в село, Зоя находилась в школе, оканчивала третий класс. Да, ей было уже 14 лет, а большую науку познать не успела. Дело в том, что одежда у них имелась на двоих со старшим братом Васей (он родился годом раньше), и предпочтение отец с матерью отдавали ему: "Ваське надо в армию идти, а тебе всё одно ребят рожать и растить, сколь есть грамоты, столь и хватит". На том с началом войны и закончились Зоины "университеты". Начались другие, посерьезнее, пострашнее.
Брата тоже взяли вслед за отцом на фронт. В каждом доме остались по нескольку ребятишек. Пацаны и девчата вышли в поля наравне со взрослыми – женщинами и стариками.
Урочище Корчажино известно в народе крутыми логами, которые тянулись до Лыкова и обрамлялись лесами. Женщины с раннего утра несли малышей в ясли, где с ними нянчились старушки. И отправлялись все, кто мог, на сенокос. Бабы косили литовками, старики метали, а подростки возили сено на волокушах к стогу.
В обед все усаживались кружком. Трапеза простая: бутылка молока, лепешки-зеленушки. С собой чашка. Лепешки залили молоком – и весь обед. И как-то хватало сил работать с раннего утра и до позднего вечера, под знойным солнцем.
Особенно тяжело приходилось матери. Печь топила вечером, а утром когда? Ни свет-ни заря бригадир в окно постучит – пора на работу. А дома – хозяйство, огород, засаженный разными овощами, и дети малые. Неделями лапти не снимала. Сунется к изголовью мальчишек, они спали на полу, на час-другой, вот и весь отдых. Часто повторяла солдатка: "Ой, робята, никогда никому не отдам. Пойдём сбирать, если что. Под одним окном выпросим, под другим окошком съедим. А все со мной будете". Одно желание на всех было – хоть бы черного хлеба досыта поесть.
Семье помогал дед, которому уже шёл сто третий год. Он плел лапти и сдавал в колхоз, за это ему записывали трудодни, на них давали муку. А с колхозниками за трудодни рассчитывались лаптями (с теми, кто имел такую нужду).
1943 год. Мешки с отборным ячменём рядами лежат на подводах. Пятеро ребятишек и старый дед Григорий Макарович везут зерно для государства, для фронта на приемный пункт в Оханск через Дуброво. До ночи путь не осилили. Заехали на постоялый двор в д. Лывы, к старику со старухой. Те подсуетились, вскипятили самовар, а каравай хлеба в колхозе дали. Дед распорядился: "Робята, вы спите, а я за лошадьми догляжу". Молодежь уложили на печке и на полу. А утром снова в путь. Не доезжая до Оханска, свернули на "голубинку". Впереди показалось высокое здание, а в нём лестница в двадцать две ступеньки, по которой поднимали мешки наверх. Мальчишкам по 12 лет, чуть старше девчонки. Они мешок с ячменем не то, что поднять, с места сдвинуть не могут. Григорий Макарович унёс один куль, бросил пустой к ногам ребят: "Рассыпайте, сколь под силу, и носите". Вышел старичок: "Ребята, родненькие, постарайтесь. Уж я из этого ячменя крупу сделаю, её на фронт увезут. Вашим отцам и братьям из неё кашу сварят. Они будут кашу есть и немца бить".
Сильно подействовали слова пожилого человека на малолетних грузчиков, взялись, как муравьи, одолели.
Огромная луна издевательски смотрела со звездного неба на уставших пацанов и девчат. Мороз крепчал. Деревья в лесу потрескивали, устрашающе пощелкивали. Уставшие и голодные лошади с трудом тащили сани. Как на колотушках, на замерших ногах, обутых в лапти, зашла домой Зоя. Мама бросилась оттирать дочери обмороженные пальцы: "Другореть* надо пуще чем-то замотать…". Другой и последующие разы были похожи на первый...
В 1944 году в Левино начали строить МТС. С каждого колхоза для подвозки леса выделили по две лошади. За Зоей закрепили Ермака. Старики в лесу грузят, молодежь возит лес на стройку. Прислали строителя Ульянова и главного инженера Тихомирова. Он-то и приметил девчат Зою и Тоню Вшивкову, отправил учиться на токарей в Зюкайское ФЗО. В группе 28 девчонок. Были и такие, которые шатались с голоду, и их послали учиться, чтобы хоть как-то подкормить, уберечь от голодной смерти.
Через три месяца закончилась война. Тихомиров не без труда отстоял девушек, которых хотели забрать в Верхние Муллы.
30 лет в токарке
МТС за год построили, подвели под крышу. Ещё два года вели электролинию. Стали возвращаться мужики. Кто постарше, искалеченных ставили бригадирами.
Зоя сутками не выходила из токарки, особенно в уборочную пору. Могли позвать и среди ночи, если вставал комбайн. Поднималась и шла. Около тридцати лет токарила Зоя Васильевна. Благодарна наставнику В.П. Кузнецову, многому у него научилась за время, что пришлось работать вместе.
Замуж вышла за Александра Михайловича Кержакова из Токуй. Он вернулся с фронта по ранению. Свадьбу играли по-старинному. Дружка – сам председатель колхоза на выездных жеребцах в украшенной упряжи приехал. 28 лет они прожили с мужем душа в душу, пока его жизнь не прервал трагический случай – придавило елкой в лесу. С детьми – двумя дочками и сыном – помогла выводиться свекровь Ульяна Ивановна.
Зоя Васильевна вспоминает: "Война, голод, очень тяжкие годы прожили, а народ был добрый, не было зависти, злости. Старались друг дружке подсобить. Бывало, идём с поля затемно, песни поём. По всей округе голоса разливаются. В деревню пришли, через короткое время от бабьего вою волосы в стрелу – похоронки… Время было суровое, строгое. Брат из ФЗО сбежал, ему дали год колонии. В Мерзляках отбывал. Шурка, девка из Перми приехала. Она на завод опоздала, её посадили. Вернулась худущая, в чём душа только держится. Поела в поле горошницу – чуть не умерла, видно с голоду лишку. А сейчас работать не хотят, а жить хорошо хотят. А так разве бывает?!".
Зоя Васильевна бережно перекладывает удостоверения к наградам: "Вот они, медали, все тут. Два раза выбирали депутатом в район и в сельский совет, в женсовете была, ударник коммунистического труда, юбилейные медали и за доблестный труд в годы войны. Не скрою – почитали меня, так я ведь работала…", – как будто оправдывается юбилярша.
– Вы ведь ещё в хоре пели?
– Пела!
– А спойте…
И зазвенел голос, чистый, стройный: "Мелки пташки пели, был слышен голосок…". Льются слова романса, раскрывается тяжелая судьба солдатки: долгие годы ждёт она мужа и сына из армии, и вот однажды они постучались в её окно, и радость долгожданной встречи… Шутливая, добрая, улыбчивая, молодая душой и сердцем!
Настоящая русская женщина.