Мы уже публиковали один из рассказов-воспоминаний Нины Александровны Дробининой - "Старые уроки" ("СП",13.09. 2019, №36). Сегодня ее повествование – о своей семье, родителях, брате и сестре.
Из деревни Семинкас
Мой отец, Александр Максимович Дробинин, родился в деревне Большой Семинкас в семье крестьянина Максима Ивановича и Ксении Ивановны Дробининых 29 апреля 1922 года, окрещён и записан 1 мая.
Был первым ребёнком в семье. Бабушка родила 10 детей, но выжили пятеро сыновей Александр, Анатолий, Иван, Аркадий и Виталий. Бабушка вела домашнее хозяйство. Была очень аккуратна и чистоплотна, этого же требовала от других. Обладала жёстким характером, хозяйкой в доме была она.
Дом был двухэтажный, на втором этаже находилась клеть, что это такое мы, дети, не знали, ни разу не бывали там. Вероятно, какое-то чердачное помещение. На первом этаже жила семья. Жилое помещение состояло из одной комнаты и кухни. Типичная русская изба с русской печью посередине.
Было много комнатных цветов, бабушка называла их "сады", это, действительно, как я теперь понимаю, был "зимний сад" в доме: огромные фикусы, монстера с огромными лапчатыми листьями, пальма и очень много цветущих: "невестка", "серёжка", бегонии, глоксинии. Цветы занимали в комнате почётное место, стояли на скамейках, занимали полкомнаты.
Вторая половина: стол, скамейки, дедова и бабкина кровати. В доме была исключительная чистота и порядок. Половики прибивали к полу гвоздиками через кусочек кожи, чтоб не сдвигались и лежали ровно. Полы отмывали добела дресвой (битым кирпичом).
С другой стороны печки была кухня. Здесь стояли деревянные лопаты для того, чтобы доставать из печи хлеб, а также ухваты. На стенах – полицы, куда бабушка ставила для сквашивания глиняные крынки со свежим молоком. Скисшее молоко бабушка "оснимывала", то есть снимала сметану, затем ставила ухватом в печь. Оттуда доставала после обеда свежий творог. Хлеб пекли сами в русской печи. Жили за счёт натурального хозяйства, держали корову, телёнка, свиней, кур. Ограда была большая, через неё гнали корову на выпас. Если корова оставляла лепёшку по пути, дедушка брал вилы и лепёшку убирал. Ограда была зелёной лужайкой, поросшей мелкой зелёной травкой. На протяжении изгороди, слева, был большой малинник, очень ухоженный, кусты были подвязаны так, что можно было ходить, не поцарапавшись, как по коридору. Малина садовая была очень крупная, сладкая. Тут же, ближе к заборчику, разделяющему ограду и "садок", стояли пчелиные улья, дедушка занимался пчеловодством. Ульев было немного, пять-шесть, но мёд и малина были хорошим подспорьем к питанию.
В Семинкас мы с папой и мамой ездили почти каждый выходной. Дедушка и бабушка жили очень дружно. Я никогда не слышала, чтоб они ругались. Дед не злоупотреблял спиртным, в то время не было такого пьянства – это были послевоенные годы 1945 – 1967. Бабушка угощала тушёной картошкой, томила под крышкой на сковороде, ягодами с молоком, детям давали к чаю ягоды в меду.
От Грузии до Турции
Моего отца, Александра Максимовича, призвали к военной службе в 1941 году. Сначала отправили в Пермь для учёбы в аэроклубе. Здесь готовили пилотов для самолётов У-2 ("кукурузников"). Отец проучился шесть месяцев. После отец в числе 15 человек прошёл конкурсный отбор и прибыл для дальнейшего обучения в ЦНОРИС – военно-истребительную школу в Грузии. Была зима, он сильно простудился, заболел, диагноз – сухой плеврит. Лечился, дали отпуск на два месяца сначала при части, затем разрешили съездить домой. Ехал поездом через Сталинград. Добирался около месяца, попадал под бомбёжки. Дома побыл недолго, но немного окреп. После отпуска перевели в Рустави, ж/д станция Возиани. Здесь готовили инструкторов самолётов И-16, УТИ-4. Вождение освоить не смог. Летал на самолёте ЯК-7, но за штурвалом чувствовал себя напряжённо. От полётов отстранили на два-три месяца. Дальнейшую службу проходил в военно-штурмовой школе в Турции, в школе бомбардировщиков в Кировобаде. В прямых военных действиях из-за болезни не участвовал. Демобилизовали в 1947 году. Домой добирался от Ижевска пешком через Игру, Зуру, Дебёсы.
Родина – Липовка
Моя мамочка, в девичестве Мария Иосифовна Кузнецова, родилась 22 августа 1924 года в деревне Липовка Мало-Кизелинского сельсовета Большесосновского района. Её родители (мои дедушка и бабушка) Осип Николаевич и Ксения Ивановна Кузнецовы. Дедушка был сиротой, с 7 лет воспитывался в приёмной семье. Бабушка выросла в деревне Силуяны в семье достаточно зажиточных крестьян. Отец ее Иван Силуянович был очень остёр на язык, речь была богата пословицами, поговорками, шутками. Уж не оттуда ли пошла наша учительская династия? Мама, Мария Иосифовна, тоже хорошо рисовала, была сильна в математике, бойка на язык, очень общительна и открыта для людей. Её характеристики людей были очень меткими. Кроме того, любовь к родному русскому языку, родной литературе – это всё оттуда, из далёкого прошлого семьи.
В семье Кузнецовых родились 15 детей, из них выжили до совершеннолетия трое девочек: Мария, Калиста и Анна. После окончания школы мама поступила в Очёрский педагогический техникум.
Окончание техникума, выпускной совпали с началом Великой Отечественной войны. По распределению уехала в Свердловскую область. Юная, 17-летняя, неделю жила впроголодь, пока карточки не выдали, так как там уже продовольствие распределялось по карточкам.
Семейная жизнь
В 1947 году мама и папа встретились, поженились. Мама работала учительницей в Больше-семинкасской начальной школе. Здесь она познакомилась и подружилась с Екатериной Васильевной Дурымановой (в замужестве Дробининой), на протяжении многих лет их связывала дружба.
Жить молодые начинали у родителей отца, но отношения со свекровью у мамы не заладились. Бабушка не готова была потесниться и уступить место снохе возле русской печи. А это означало то, что готовить пищу маме для молодой семьи было невозможно. Однако, надо отдать должное терпению обеих. Прожили у родителей 7 лет.
5 апреля 1948 года родился Валерий, первенец. В те годы это имя было модным, в честь знаменитого лётчика-испытателя Валерия Чкалова.
Брата принимала неграмотная бабка, повредила его, что и определило его дальнейшую жизнь. "Жизнь не удалась", - так сказала двоюродная сестра на его могиле, умер брат в 63 года.
С 1947 по 1956 год родители жили в деревне Большой Семинкас. Затем маму перевели в Большекизелинскую начальную школу. Там жили в доме для учителей. С питанием было плохо, поэтому держали корову, чтоб было молоко детям, да и папа очень любил молоко. Корова жила в холодном чулане под верхним этажом. Она застудила вымя, и пришлось срочно её заколоть. Для молодой семьи это был большой урон.
Я родилась 17 января 1951 года. Родители хотели назвать Татьяной, но брат отца, Иван, попросил назвать Ниной, в честь его первой любви к неизвестной нам девушке.
Отец после демобилизации работал налоговым инспектором, ездил, ходил по деревням, собирал всевозможные налоги, которыми государство обложило народ.
Новый дом
В это время родители строили в Петропавловске дом. Купили старый, но добротный дом в деревне Силуяны, у Сальниковой Елены Ивановны, бабушкиной сестры, за 400 рублей. Разобрали его и перевезли в Петропавловск. Жить переехали, когда мне было 5 лет. Хорошо помню новоселье: спали на полу, были только оконные проёмы, в них летели комары… Но на этом скитания закончились. Мама перевелась в Петропавловскую начальную школу, где и работала до выхода на пенсию.
В детский сад я не ходила. Уходя на работу, отец отводил меня к бабке Ильиничне, матери Кашиной Вассы. Ей было около
90 лет, она нянчила своих внуков и согласилась досмотреть и за мной. Отец очень любил сладкое и приучил и меня к этому. Утром я несла кулёк конфет "Ласточка", "Весна", "Радий", "Пуншевая" и угощала детей, была центром внимания и очень довольна судьбой. Кашины жили в большом доме, в одной из двух комнат висела люлька, прицепленная за очеп – деревянную гибкую жердь, которая пружинила и позволяла качать младенца. Васса рожала почти каждый год, детей было 11, люлька почти не пустовала, была обязательным предметом интерьера комнаты. В доме не было ничего лишнего: чисто и пусто, стол, вокруг стола лавки. Я не помню, что они ели, разве только хлеб.
За хлебом надо было рано утром занимать очередь, а привозили его около обеда. Хлеб давали ограниченно, соответственно количеству человек в семье. Иногда привозили белые булки, весом 250-300 граммов. Ели их, запивая молоком и макая в сахарный песок. Это было настоящим блаженством! Лакомство из моего детства: в магазине покупали за 7-10-12 копеек спрессованные брикетики "Кофе с молоком", "Какао с молоком и сахаром". Грызли эти брикетики с большим наслаждением. Фрукты привозили в магазин крайне редко и летом мы ели всевозможные лесные ягоды: клубнику, землянику, малину. В то время мало у кого в огороде росла яблонька или кусты смородины. Уже много лет спустя, когда мы были старшими школьниками, родители купили саженцы и разбили сад. Чудом казались маленькие красные яблочки с яблоньки-китайки, которые в сентябре приносила в школу старушка и продавала нам, школьникам, по 2 копейки за штуку.
Мне шёл седьмой год, когда родилась сестра Алевтина. Это стало большой неожиданностью для меня. Я думала, что мы с братом – единственные дети.
Жизнь после войны постепенно налаживалась, появились промышленные товары, бытовая техника, продукты. Помню кильку в томатном соусе в стеклянных баночках, крупы, маргарин. В магазине стояли большие рулоны жёсткой серой обёрточной бумаги. Все продукты заворачивали в нарезанные листы бумаги, в том числе и маргарин.
В селе было два детских сада: государственный и совхозный. Сестричку водили в государственный.
С коня на мотоцикл
Родители были сельской интеллигенцией: мама - учительница, отец – начальник почтового отделения, а затем 25 лет работал участковым в ОВД Большесосновского района.
Он пользовался уважением односельчан, так как обладал спокойным, уравновешенным характером, никто не слышал от него матерного или оскорбительного слова, не видел какого-либо подвоха, издёвки, какой-то чванливости или другой отрицательной, отталкивающей черты. Отец не курил и не пил спиртного. Работы было достаточно, так как кроме Петропавловска на его попечении были Солоды, Пермяки, Селетки, Большие Кизели, Голодаи, Лежебоки, Заболотово, Барашки, Соколы. Вначале ездил на молодом жеребце по кличке Амур. По телосложению это была скаковая лошадь: красавец серой масти на длинных ногах. Для упряжи у отца имелась телега, кошева, дрожки, ну и хомут, уздечка, подпруга, и другая сбруя. Он с любовью ухаживал за конём. Амур всегда был накормлен, вычищен. Каждое утро участкового начиналось с чистки конюшни. Он участвовал в скачках во время праздников: "Проводы русской зимы", "Масленица". Дугу украшали цветами, лентами, колокольчиками. Потом ему дали мотоцикл "Урал", трёхколесный, с люлькой, чёрного цвета. Это была замечательная машина.
Папа вышел на льготную пенсию в 55 лет. Мама - в 53 года: она болела с 27 лет, испортила поджелудочную железу и к пенсионному возрасту имела сахарный диабет, рак поджелудочной железы. Умерла в возрасте 69 лет. Папа - на 84-м году жизни. Их старость успокоила дочь Алевтина, моя младшая сестра. Она доходила за ними, похоронила и по настоящий момент ухаживает за их могилами. Здесь же нашёл последний приют наш брат Валерий. Все похоронены на Большесосновском кладбище.