Почему "гитлеровца", а не "немца", да потому что за Гитлера воевали немцы, итальянцы, румыны и другие, которые мечтали поживиться на нашей Земле (а национальность я не спрашивал).
А что они творили с нами, с нашими пленными, да и просто с гражданскими. Родители из дома писали, что в с. Богдановка, всего в 5 или 7 км. от x. Нортон, откуда я призывался, расстреляли всех жителей еврейской национальности. Сначала загнали в сельский клуб, отобрали все вещи, потом заставляли садиться в кузов автомашин и постепенно подвозили к огромному колодцу. Ставили на краю колодца и расстреливали. Кто падал убитый, кто раненый, а кто живой, а младенцев отбирали у матерей и, держа за ножки, просто били о землю. Расстреляли всех - женщин, стариков и детей - 472 человека. Хотя колодец присыпали землёй, но, по рассказам очевидцев, потом ещё семь дней слышали душераздирающие крики и стоны из колодца.
Как будто стонала сама земля. Случайно спаслась только одна 9-ти летняя девочка. Хаты остались пустыми, а так как x. Нортон при освобождении 9 раз переходил из рук в руки, то от хат остались одни руины, и жители прятались в окопах, приспособив их под землянки.
Затем вся наша семья перебралась в село Богдановка.
Я вроде ни о чём не жалею (мало я ему врезал), и всё-таки лучше уж воевать, чем подметать, но война закончилась.
Воевал я, можно сказать, неплохо: награждён двумя "Орденами славы" - 3-й и 2-й степени, "Орденом Красной Звезды", двумя медалями "За отвагу", 3 ранения. Закончил я войну здесь в Бухаресте и получается, тут же навожу порядок.
Да, тяжело нам было поначалу. Много отступали, много потеряли бойцов, товарищей. Да и гражданским было не легко. Помню, под г. Моздок расположили мы артиллерию, чтоб отразить атаку немецких танков, а впереди нас шёл обоз - эвакуировали колхозы и угоняли скот, увозили на бричках корма, продукты и другой скарб. Впереди показались немецкие танки, а обозы оказались между нами и танками. Командиры начали кричать, чтобы люди ушли с дороги и не мешали нам прицеливаться, но эвакуацией занимались в основном старики (осетины), которые не совсем понимали что им делать. Тогда я, знавший осетинский язык, прокричал им -"ацу ардэгей" -"идите отсюда", и они поняли, что им нужно срочно убираться с этой дороги.
Мы подбили первые танки, остальные свернули в другую сторону.
В нашем артиллерийском дивизионе служили представители всех национальностей Северного Кавказа - русские, осетины, армяне, грузины, дагестанцы.
Под г. Малгобек (республика Ингушетия) нам сильно досталось, да и мы не мало дали им жару.
За весь период боевых действий на моём счету около 300 уничтоженных гитлеровцев. И это только те, которые отмечены в наградных документах, а всего их было не счесть. Кто их тогда специально считал. Шла жестокая война на выживание.
Война закончилась, и некоторые войсковые части оставляли на неопределённое время там, где окончили войну. Наш 899 артиллерийский, дербеценский полк, 377 стрелковой дивизии оставили в Венгрии.
И вот я подметаю и вижу, что мимо меня проходит генерал-майор, комендант города Бухарест. Поравнявшись, отдаёт мне честь. Я, конечно, стал по стойке смирно - метла на караул.
Присмотрелся генерал и выругался: "Вот чёрт, слепой я после контузии, вообще плохо вижу". Дело в том, что ранее в армии (кто-бы то ни был) первым отдавал честь "звезде героя" или кавалеру "трёх орденов славы", у меня, два "Ордена Славы" но в группе с другими наградами, которые сверкали на груди, подслеповатый генерал подумал, что на моей гимнастёрке три "Ордена Славы".
Подходит комендант ко мне и говорит: "Буслов, опять это ты. Что ж ты третий орден не заслужил - был бы героем. Я ему ответил, что войны не хватило, а то бы заработал, а генерал добавил: "Или крышку от гроба". И то, правда.
Как сейчас помню, при штурме Бухареста, меня сильно ранило в спину. Санитара близко не было. Кровь течёт. Чтоб её хоть как - то остановить, прислонился спиной к моей подбитой гаубице и из автомата, вместе с моими подчинёнными, отбивался от вражеских солдат. А как иначе - я командир орудия, старший сержант, я никак не мог покинуть поле боя.
Бухарест мы взяли.
Тогда было такое время, что на фронт уходили целыми семьями. Вот, например, из Бусловых: воевал я и четыре моих дяди (родные братья отца). Бусловы Филип Иванович и Афанасий Иванович - погибли, Пётр Иванович - пропал без вести под Сталинградом, Игнат Иванович - вернулся живым".
P/s:
Буслов Григорий Иванович был демобилизован в 1947 году. Вернулся домой, теперь уже в Богдановку.
До пенсии работал механиком отделения и заведующим центральной ремонтной мастерской в совхозе "Богдановский", его часто приглашали в школу, где фронтовик рассказывал о славном подвиге советской армии, которая освободила от немецкого ига не только свою страну, но и Европу.
У него родились двое сыновей, а от них три внука и две внучки.
Все мы помним Григория Ивановича как хлебосольного, жизнерадостного человека, в любое время готового прийти на помощь. Так и хочется напеть строки из песни "В лесу прифронтовом", которую он очень любил:
Так что ж, друзья,
Коль наш черёд, - да будет сталь крепка!
Пусть наше сердце не замрёт,
Не задрожит рука.
Настал черёд, пришла пора, идём, друзья, идём!
За всё, чем жили мы вчера, За всё, что завтра ждём.
Вся наша большая, многонациональная семья (Бусловы, Гребенюковы, Ситковы, Курасовы, Копины, Цамалаидзе, Тотенко, Бирюковы, Петросян, Чумаченко, Храмогины, Зубковы, Белоусовы, Галичевы, Неоменко, Верейко, Качаевы, Ковалёвы, Мовсесян, Корниенко, Харченко, Сухачёвы, Калайтановы, Вануйто, Матюшины), да и просто друзья и знакомые часто вспоминаем доброй светлой памятью о нашем герое войны и рассказываем детям и внукам - кому они, как и все мы, обязаны своей жизнью.
Наш президент В.В. Путин своим указом от 8.07.2019 г. № 327 объявил 2020 год - годом памяти и славы, по стране уже идёт процедура увековечения памяти героев и знаменитых людей нашей страны в присвоении их фамилий аэропортам, стадионам.
Во исполнение данного указа, правительство наметило план мероприятий на сохранение исторической памяти и увековечивание памяти воинов Великой Отечественной войны.
В своё время поэт Владимир Маяковский посвятил стихотворение погибшему революционеру Теодору Нетте, и там есть такие строки:
В наших жилах - кровь, а не водица.
Мы идём сквозь револьверный лай,
Чтобы,
Умирая,
Воплотиться
В пароходы,
В строчки
И в другие добрые дела.
Мне бы жить и жить, сквозь годы мчась.
Но в конце хочу - других желаний нету -
Встретить я хочу мой смертный час так,
Как встретил смерть товарищ Нетте.
Наши ветераны Великой Отечественной войны, истинные герои, имеют право быть увековеченными, например, в названиях улиц, пароходов, школ, музеев, пока помним.