Эта подпись, сделанная последним настоятелем храма в честь Нерукотворного Образа Спаса в Сосновском, отсылает нас на 82 года назад. В тот день, на Благовещение Пресвятой Богородицы, после торжественной службы священник Димитрий Павлович Шевлягин и дьяконы Николай Дмитриевич Дроздов (справа) и Константин Александрович Тихменев (слева) отдыхают в саду семьи Шевлягиных. Через два года отец Димитрий Шевлягин и протодьякон Константин Тихменев будут расстреляны. Дьякона Николая Дроздова от неминуемой пули спасёт преклонный возраст, но ареста он тоже не избежит. Его заберут в Павлово, а через некоторое время отпустят с оговоркой: "Скоро сам умрет".
Давайте всмотримся в лица этих сельских священнослужителей, которые не дрогнули перед лицом смерти, сохранили веру в Бога и преданность Господу.
Протодиакон Константин Тихменев
Протодиакон Константин Александрович Тихменев прибыл к нам из Горького. Он родился в семье священнослужителей в Симбирской губернии, ныне Ульяновская область. Окончил Симбирскую духовную семинарию. После начала гонения на священнослужителей отец Константин с семьей служил сначала в Ульяновске, Самаре, потом в Горьком, откуда его и перевели в Сосновское. Мы не знаем, сколько времени нес своё служение в Спасском храме отец Константин, но нам известно, что последние девять месяцев перед арестом он служил в Бузулуке Оренбургской области. Здесь 17 июня 1937 года его арестовали, обвинив "в участии в повстанческом движении", а спустя три месяца, 12 октября, расстреляли в Зауральской роще.
Сейчас это место – берег реки Урал - называют Оренбургской Голгофой. В предвоенные годы здесь были расстреляны и сброшены в земляные рвы около 10 тысяч человек. Оренбуржцы до сих пор помнят, как в 50-е годы во время весеннего паводка берег Урала размыло и по воде поплыли десятки трупов. Никто не понимал тогда, что такое происходит, но спустя годы правда всплыла наружу. В 1989 году место расстрела и захоронения объявлено городским кладбищем. Там установлен памятник репрессированным оренбуржцам, и священнослужители совершают панихиды по невинно убиенным землякам.
На момент смерти протодьякону Константину Тихмееву было 45 лет.
Протоиерей Димитрий Шевлягин
Его ровесник протоиерей Димитрий Шевлягин тоже мученически окончил жизнь на Русской Голгофе. Ему было 44 года, когда 8 сентября 1937 года в Горьком вступил в силу приговор "тройки" НКВД: расстрелять за "контрреволюционную агитацию". Лукавые уговоры, угрозы и издевательства лишь укрепили сельского батюшку в вере. До последнего вздоха он остался верен Господу, которому служил всю жизнь.
В Сосновском до сих пор стоит дом, который помнит голос батюшки, его шаги. Вот что вспоминает старейшая жительница Сосновского Мария Михайловна Сорокина:
"В школьные годы моей лучшей подругой была Любаша Шевлягина, младшая дочь батюшки. У Любы было два брата, Слава и Саша, и старшая сестра Маргарита. Я всегда любила приходить в дом Шевлягиных, где царила добрая и спокойная атмосфера. Здесь постоянно были слышны звуки музыкальных инструментов, особенно дети любили гитару. Я всегда тянулась в это уютное, доброе место, где всё было искренне и просто. Этот небольшой деревянный дом до сих пор стоит на улице Краснофлотской. Духовная, благородная и удивительно музыкальная семья Шевлягиных берегла православные русские традиции и память о своих предках. В 37-м году этой глубоко верующей семье довелось пройти через страшные испытания. Люба училась в 5 классе, когда арестовали ее отца. Это была большая трагедия не только для их семьи, но и для всех, кто знал и уважал Шевлягиных. Вскоре осиротевшая семья переехала в Горький. Дети невинно репрессированного священника стали достойными и порядочными людьми".
Дьякон Николай Дроздов
Дьякон Николай Дмитриевич Дроздов – коренной сосновчанин. В небольшом деревянном домике в два окошка он жил с женой Татьяной Федоровной и тремя детьми: Верой, Борисом и Александром. Потомки отца Николая: внучки Людмила Ивановна Кольчугина и Нина Ивановна Новикова, их дети, племянники и внуки живут и здравствуют в Сосновском и поныне, храня в своих сердцах добрые воспоминания о нём.
– Меня дедушка крестил в своем доме. Жили они на Завраге, – вспоминает внучка Людмила Ивановна. – Помню их маленький домик у пруда: иконы, книги, железная кровать, два стула. Их раскулачивать пришли, а описывать-то дома нечего. Бедность одна, разве что венские стулья. Но дедушку все равно забрали, увезли в Павлово. Горевала жена его, плакали дети. Николай Дмитриевич вскоре вернулся, но прожил недолго.
По словам Людмилы Ивановны, горькая судьба постигла и сына Николая Дмитриевича – Александра. Его арестовали в 1937 году по доносу: "Ругал советскую власть". Забрали ночью и больше его никто, никогда не видел.
Жена Николая Дмитриевича – Татьяна Федоровна – умерла в годы войны, ненамного пережив своего мужа. Об отце своих детей, которого в семье любили и почитали, Татьяна Федоровна говорила так: "Он не просто работал в храме, а служил Богу".
В этом году исполнилось 100 лет с того дня, когда Русская Церковь начала свой скорбный путь и дала нашему Отечеству тысячи славных имен. Наши сельские священнослужители оказались не только "жертвами репрессий", а истинными героями духа. Воспоминания родственников и эти редкие удивительные фотографии помогут донести нашим современникам историческую правду о тех страшных событиях. Дай Бог нам остаться достойными памяти наших предков, не пожалевших жизни ради сохранения Церкви и родной православной веры.
Марина Бригатова
Фото из архива семьи Кольчугиных