Великая Отечественная война уходит всё дальше в прошлое, но каждый год мы вновь возвращаемся к ней, чтобы сказать: "Мы помним!".
Несколько лет назад я начала читать книгу Константина Симонова "Живые и мёртвые". Первые страницы описывали самое начало войны: весь ужас и неразбериху тех дней можно вложить в одно слово – безумие. И некоторые люди действительно сходили с ума – слишком тяжело было принять реальность, свыкнуться с ней и продолжить жить дальше.
Всего несколько страниц – и глаза застилают слёзы, сама я захожусь от рыданий, а книга закрыта – я не смогла даже читать об этом. А каково было людям того времени? Они не могли захлопнуть свою "книгу" о войне. Они жили в ней. А война жила в них. Настолько глубоко, что было трудно дышать.
Моего деда по отцу Ивана Михайловича Слепова призвали на фронт в начале войны – 15 июля 1941 года. Поэтому всю круговерть того лихолетья, о которой его внучка не смогла читать, он выучил назубок. Красноармеец был определен в 45-й кавалерийский дивизион. Слепов – фамилия говорящая. У деда было плохое зрение, поэтому от срочной службы в Красной Армии он был в своё время освобождён. А началась война – тут уж не приходилось выбирать, призывали всех, кто может держать винтовку. Умел ли дед управляться с ней? Кто знает. Неизвестно даже, было ли у него оружие – говорили, что в первые недели-месяцы войны нередко винтовка была одна на двоих. Если была…
Читаю в Интернете про 45-ю кавалерийскую дивизию. Встречаю фразу "незаслуженно забытый полк". За два месяца боев она побывала в составе 30-й, 19-й, а затем и 22-й Армий и возвратилась 30 сентября, за 2 дня до начала немцами операции "Тайфун", в полосу всё той же 19-й Армии, но уже вошла в резерв Западного фронта.
На сайте "Забытый полк" приводятся слова воспоминаний А.В.Белявского, начштаба дивизии: "Нас было всего полторы тысячи человек... Я прилег отдохнуть лишь часа в три утра 2 октября... Хотя от нас до переднего края было не менее 30 километров, отчетливо доносился гул канонады... Немцы начали наступление на Москву...". Дивизии предстояли гораздо более тяжелые и кровавые бои, чем в полосах 30-й и 19-й Армий вместе взятых.
Почему я привожу этот эпизод? Он важен для меня потому, что начался октябрь 41-го. Этот месяц значится в книге безвозвратных потерь как время выбытия Ивана Михайловича Слепова из рядов Красной Армии. Он пропал без вести. Было ему тогда всего 32 года... Скоро – в марте 42-го – родится мой отец, тоже Иван. Моя бабушка Наталья Михайловна и другие близкие люди до самого конца войны не знали, жив ли их солдат, где он, что с ним?.. Тягостно это – гадать о судьбе родного человека. Надеяться, что жив, но потихоньку с каждым уходящим днём терять эту надежду. А окончательно потеряв, надеяться хоть когда-нибудь узнать, где он нашёл последнее пристанище.
Мой папа не знал своего отца, а я не знаю и никогда не знала своего деда. Но это – моя кровь, мои корни. Я чувствую боль от самой формулировки "пропал без вести". "Безвестный" для меня синоним слова "забытый". А дед не забыт! Я часто думаю о нём. И нет-нет да наберу в Интернете его имя и фамилию, номер дивизии, в которой он воевал. Я всё ещё надеюсь что-то узнать о нём. Чтобы однажды приехать на могилу деда и поплакать. Поздороваться и попрощаться… За бабушку, за отца и за себя.