На улице Горького с. Б.Игнатово еще недавно стоял аккуратный деревянный дом с окрашенными в голубой цвет стенами. На стене этого дома в одно время висела дощечка, на которой видны были три красные звездочки. Эти звездочки означали, что в этой семье погибли, защищая Родину в Великой Отечественной войне, три человека. В этом доме проживала моя бабушка по материнской линии в семье своего младшего сына Ефима Григорьевича Абрамова – Анна Ивановна Абрамова. Сейчас на месте этого дома стоит другой – новый, большой и красивый, и живут в нем другие хозяева. Давно ушла в мир иной бабушка и никого уже не осталось в живых из её пятерых детей.
В тот тихий июньский рассвет не спала Анна Ивановна, с больными от ревматизма суставами давно уже не было у неё спокойного сна, а еще почему-то было тяжело и неспокойно на сердце. Проснулся и её муж Григорий Васильевич. Немного погодя стали просыпаться и остальные члены семьи: сыновья, дочь, сноха. Еще никто не знал, что через несколько часов окончится мирная трудовая жизнь этой дружной семьи, и всей нашей страны.
Душа в душу жила Анна Ивановна со своим мужем. Они были ровесниками; женились, когда им было по 19 лет, и вот уже 29 лет проживали вместе в любви и согласии. У них и интересы были одинаковые – любили читать, оба были грамотные, что в те времена не часто встречалось. И хотя жили они небогато, а дом их был маленький и не новый, но все в нем умещались, семья всегда была сытая, и про запас имелся "лишний кусок". Жизнь в селе помаленьку уже налаживалась, три взрослых сына сами зарабатывали на жизнь, а дочь и младший сын учились в школе. А неделю назад в доме играли свадьбу: женился сын Петр. Невесту привез он из Старого Чамзина, где от МТС работал на тракторе. Скромный, немногословный парень полюбился Наталье с первого взгляда. Да и Петр, увидев в поле ловкую, быстроглазую Наташу, румянец которой соперничал с розовым платочком на её головке, а русая коса спускалась ниже пояса, больше не мог думать ни об одной девушке на свете. Бегал он на свидания весенними вечерами в Старое Чамзино и возвращался оттуда на рассвете, пока мать, глядя на него умными глазами, не сказала: "Женись, Петя! Девушка у тебя хорошая, да и семьей уже не рано обзаводиться, а нас порадовать внуками". Но не суждено было Анне Ивановне понянчить детей Петра: уже на третий день войны мобилизовали его на фронт.
Моя двоюродная сестра Елена Куманева рассказала мне: "Однажды я спросила тетю Наташу (мы все её называли по мордовски – Наталь уреж), - Наталь уреж, сколько Вы прожили вместе с дядей Петей? – Одну неделю мы жили с ним вдвоем, а потом всю жизнь он жил в моем сердце один. – Неужели к тебе, такой красивой, молодой, бездетной не сватались мужчины? – Сватались, и не раз, но такого как Петя, среди них я не видела, а другого мне не нужно было.
Всю войну Наталья ждала Петра, но он погиб, как и многие его сверстники на этой самой трагичной и кровопролитной войне в истории человечества. Даже после войны она все надеялась, что Петр вернется, ведь такая надежда жила в сердце каждой матери, каждой жены, каждой девушки, каждого ребенка, потерявших на войне своих сыновей и дочерей, отцов, мужей и женихов. Жила она сначала в семье мужа, а потом переехала к своей сестре в Старое Чамзино, у которой, на радость Наталье, родился сын, по её просьбе названный Петей. Всю жизнь души не чаяла она в племяннике, да и Петр со своей женой Марией окружили тетю, которая с ними и проживала, любовью и заботой. Да и родня мужа никогда не обходила её стороной – Наталь уреж всегда была у нас желанной гостьей.
Старший сын Анны Ивановны Николай Григорьевич к началу войны уже отслужил срочную службу на Дальнем Востоке, вернулся на родину в офицерском звании. Мама моя вспоминала: "Николай был высокий, ростом чуть не до потолка; приедет домой – на нем кожаное пальто, волосы волнистые, сам красивый! Обязательно привезет мне какой-нибудь подарок: платок, ботинки, шелк на юбку". Эти ботинки на каблучке висели потом дома у нас в чулане и я их в детстве много раз примеряла, а маме, наверно, не пришлось их надеть ни разу.
"Когда в 1941 году провожали его на фронт, - рассказывала мама, - он был одет в армейскую форму, перетянутый ремнями и знаками отличия в петлицах. Обнял Николай отца, поцеловал мать, поднял меня, так как я не доходила ему даже до плеч, поцеловал и сказал: "Надя, позаботься о матери и братишке Ефиме. Ты у нас уже взрослая". А "взрослой-то" было 15 лет…
Тяжело было матери провожать на войну своих сыновей, но еще предстояло ей и с мужем расстаться. Надеялась Анна Ивановна, что его-то уж не мобилизуют на войну – возраст подходил его уже к пятидесяти годам, но в 1942 году проводила она и Григория Васильевича на войну, а начале 1943 года пришла на него похоронка: погиб 13 января 1943 года и похоронен в деревне Редцы, Новгородской области. А только три месяца назад до этого лежала почти без памяти Анна Ивановна от черной вести о гибели своего первенца-Николая. Он воевал на подступах к Ленинграду. Моя мама рассказывала: "Николай на войне был политруком. При попытке прорыва блокады Ленинграда в сентябре 1942 года он попал в окружение. Немцы пытали его, зверски издевались, а потом вырезали звезду на его спине и сбросили в яму". Я не знаю, достоверны ли эти сведения, но, думаю, от себя бы такое никто не стал выдумывать.
Бабушка получала за Николая, как за офицера, пенсию. Оставалась маленькая надежда, что Петр вернется – он числился сначала как без вести пропавший, но не пожалела судьба несчастную мать – не вернулся с войны и Петр.
Три похоронки пришли к ним с фронта и ждать уже было некого с войны, но ждала Анна Ивановна Победу, жадно слушая по радио сводки, читала все газеты, которые приносил домой сын Василий, ждала, когда Красная Армия уничтожит и растопчет фашистов, отомстит им за её сыновей и мужа, за её искалеченную жизнь, за погубленную любовь Натальи, за их неродившихся детей. И дождалась. Когда она была во власти своих горьких мыслей, радио передало радостную весть, которую все ждали с таким нетерпением. Волнуясь, слушала она 9 мая 1945 года обращение Сталина к народу: "Наступил исторический день окончательного разгрома Германии, День Великой Победы нашего народа…".
Услышав заключительные слова обращения: "Вечная слава Героям, павшим в боях с врагом и отдавшим свою жизнь за свободу и счастье нашего народ! - побледнела Анна Ивановна, и от рыданий затряслись худенькие плечи этой суровой, некогда сильной и высокой, но рано состарившейся от болезни и горя женщины, которая негнущимися пальцами прижимала к груди последние весточки от своих любимых сыновей и мужа – солдатские треугольники. Больше бабушка никогда не плакала, но и улыбка никогда уже не освещала её печальное, строгое лицо, а мы в детстве не понимали, почему в её взгляде застыло столько страдания и горя, и сердились на неё, а сейчас, при воспоминании об этом защемит сердце и такая ощущается вина, какая может быть только перед мертвыми.