Приближается очередная дата в непростой истории нашей страны – день Памяти жертв политических репрессий. Честно скажу, что до недавнего времени все, что было связано с этим событием, лично для меня было чем-то абстрактным, до определенной степени формальным. Однажды я даже присутствовал на митинге у памятника рядом с краеведческим музеем. Выступали официальные лица, родственники высланных в наш район. Только вот, что очень странно, почти ничего не говорилось о наших земляках, которых также не обошла эта беда.
Как-то, собирая фактический материал по участию моего деда Каверзина Василия Архиповича в боях Великой Отечественной войны, я в поисковике компьютера ввел запрос БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК. Равнодушная машина выдала еще несколько словосочетаний со словом БЕССМЕРТНЫЙ, в том числе и БЕССМЕРТНЫЙ БАРАК. На этом сайте имелись данные и на моего деда: Каверзин Василий Архипович, проживал в д. Хая Чуноярского сельсовета Богучанского района Канского округа. Состав семьи: жена, сын, брат. Раскулачены в 1934 г., высланы. Сведения взяты из Книги Памяти Красноярского края. Всего 14 томов, в которых в алфавитном порядке собрана информация о незаконно репрессированных на территории Красноярского края. В 13 томе содержатся сведения о раскулаченных в Богучанском районе.
Сначала я просто просмотрел эти страницы, обращая внимание на говорящие ангарские и сибирские фамилии, затем попробовал подсчитать, сколько же наших земляков в те крутые годы подверглись жесточайшему, как мне стало ясно, воздействию.
Масштабы поражают. По самым приблизительным моим подсчетам около 333 хозяйств, а с членами семей более 1300 человек, раскулаченных, высланных с конфискацией имущества, обложенных "твердым заданием", лишенных избирательных прав, осужденных и приговоренных судебными и внесудебными (печально известные "тройки" ОГПУ НКВД) органами. Вот показательный пример. Из 26 семей Смолиных, безосновательно репрессированных в нашем районе, 25 (!) семей только из Заимки Гольтявинского сельсовета.
Согласно агроэкономическому паспорту 1931 года в нашем районе проживало 12674 человек оседлого и 1164 кочевого населения. То есть смело можно сказать, что почти каждый десятый житель нашего района подвергся репрессиям. Как выяснилось, необоснованным. При этом к одной семье, как и к конкретному человеку, применялись несколько видов воздействия. Так, раскулачивание обычно сопровождалось конфискацией имущества, высылкой семей, совершеннолетние лишались избирательных прав.
В архивных документах мне удалось найти протокол заседания членов Чуноярского сельсовета и актива от 24 апреля 1934 года. Всего в том протоколе решения по 11 колхозникам. Двое из них – мой дед Василий и его старший брат Филипп. Члены сельсовета и актив ставили братьям в вину еще до коллективизации привлечение наемного труда на сезонные сельхозработы, получение денежного дохода от сельхозмашин (веялка – 300 рублей в год, сепаратор – 50 рублей) и нежелание идти в колхоз при сплошной коллективизации. Напомню, что на дворе уже был 1934 год и прошло минимум 5 лет после событий и действий, которые сочли незаконными. В итоге швондеровская (классики отдыхают) резолюция: "Подвести Каверзиных Филиппа и Василия под индивидуальное обложение как явно кулацкие хозяйства и предложить правлению колхоза вычистить их из колхоза".
Сами понимаете, что в условиях сплошной коллективизации, когда уже не было других земель, кроме колхозных, крестьянская семья вне колхоза в этом населенном пункте была обречена на голод. А ведь не только "вычищали", конфисковывали, высылали. Могло быть и хуже. Выходит, моему деду еще повезло…
Еще одна мера – "твердое задание" – применялась в отношении зажиточных хозяйств в период сплошной коллективизации, чтобы побудить вступить в колхоз. До недавнего времени я не знал, какое тяжкое это было наказание. Пока не ознакомился с приказом Богучанского райисполкома №24 от 21 сентября 1931 года, определившим размер этого твердого задания. При желании можно, как говорится, примерить на себя. По этому заданию ежегодно полагалось сдавать: зерновых – 41,21 ц., сена – 90 ц., картофеля – 4 ц., льна, конопляной пеньки – 2 ц., корову, теленка, а также овец крупных – 5 шт., овец мелких – 4 шт., овощей – 1 ц., шерсти – 6 кг., ягод – 4 ц., дичи – 40 пар, рыбы – 1 ц., вспахать зяби – 5,19 га. Каждого из пунктов этого задания хватило бы "за глаза". Выхода с получением такого задания два: вступить в колхоз со всем имуществом или разориться и лишиться свободы. 21 хозяйство в нашем районе было в числе "твердозаданцев".
Отдельной строкой проходят решения судебных и внесудебных органов. Более 200 человек, по моим подсчетам, осужденных и приговоренных, из них около 70 человек к высшей мере наказания (расстрелу) и к 10 годам исправительно-трудовых лагерей, что по сути означало только отсрочку гибели. За что приговаривались? За АСА (Д) – антисоветская агитация (деятельность), КРО (П) – контрреволюционная организация (пропаганда), ПТА – попытка теракта. Трое наших земляков были осуждены по политическим статьям военными трибуналами уже в действующей Армии во время Великой Отечественной войны. Вот один из них: арестован 1.03.1944 г., дело прекращено за недоказанностью, направлен в штрафную роту. Реабилитирован 31.05.1944 г. Мы знаем, что так скоро и быстро судимость "штрафников" снималась только в результате ранения или смерти в бою. Приговоры в исполнение высшей меры наказания приводились в Красноярске, Канске, Енисейске и Кежме.
Странное чувство испытываешь, когда читаешь, что осужден за участие в КРО неграмотный (!) лямщик Байкитского лесхоза, наш земляк, высланный в Эвенкию с конфискацией имущества.
В этих Книгах только сухая официальная информация. Иногда в одну строчку: такой-то, Ф.И.О., состав семьи (жена, сын или дочь), раскулачены, высланы. Значит, "повезло", могло быть и хуже. Или целым абзацем – это многодетные семьи с престарелыми родственниками, иногда до 16 человек. А вот на полстраницы, когда хозяйство, состоящее из родителей с несовершеннолетними детьми, семей взрослых сыновей с детьми сначала раскулачивалось и высылалось в полном составе, а затем уже отец и взрослые сыновья за АСА, КРО или ПТА приговаривались к различным срокам лишения свободы или более жестким наказаниям.
Или вот еще пример, от которого сжи- мается сердце. В д. Климино семья: отец, дочь 1928 г. рождения, матери и других родственников нет. Раскулачены и высланы в 1931 году (дочери в это время 3 года). В том же году отец арестован за КРО, КРП и осужден в 1933 году на 10 лет лагерей. Что стало с этой девочкой в чужой деревне? Если она и выжила, то вряд ли встретилась со своим отцом и знает ли она вообще о нем, рассказать-то было некому.
Репрессии, как сказал один из участников обсуждения на таких форумах, дело рук вполне конкретных и на удивление простых людей. Всегда принято было считать, что виновен в этих человеческих трагедиях репрессивный государственный аппарат (несправедливый суд, прокуратура, "тройки"), политические деятели, подписывавшие "расстрельные" списки. Но ведь кто-то составлял эти списки, вполне конкретные люди на собраниях актива принимали решения "вычищать", конфисковывать и высылать? Разве маленькую Люду из д. Климино лишил единственного родного человека на этом свете заезжий инспектор?
Помню, отец рассказывал, как в Крас- ноярске (дело было в 60-х годах) встретился со старым знакомым. И когда сидели в ресторане, ясно, что выпили, земляк сказал: "А вашу доху-то, Миша, я износил". Доха из 12 собачьих шкур вместе с рукавицами, двумя ружьями, веялкой и другими предметами была среди конфискованного имущества. Эту опись я видел в числе документов, которые отец собирал для получения компенсации.
Самое сложное – это оставаться человеком. Никого не осуждаю, не имею на это права. Но не было никакого классового самосознания. Был тяжкий повседневный физический, чаще ручной, труд. Была вполне естественная зависть к более удачливым соседям и односельчанам, которые далеко не всегда были филантропами, а тут государством предоставлена возможность сменить общественное положение и состояние. Наступило новое время. Людям, которые батрачили на зажиточных за два фунта муки в день, конфискованное имущество односельчан, доставшееся при дележке (распределении) среди нуждающихся нередко меняло жизнь. Появлялись новые должности с заработной платой деньгами: предсельсовета – 1200руб./год, секретарь – 960 руб./год, счетовод – 648 руб./год, избач – 1140 руб./год, сторож сельсовета – 420 руб./год.На селе впервые (кроме учителей и фельдшеров) стало возможным, не занимаясь производительным трудом, получать сразу деньги! Кстати, сторож деньгами получал больше моих дедов, чем они выручали за сдачу машин в аренду. Колхозники за трудодень получали 3,5 кг хлеба. Вот и все объяснение происходящему.
Откройте Книги Памяти, найдите родные фамилии. Зная место рождения своих дедушек и бабушек, по именам детей семей репрессированных можно протянуть мостик из того времени к своей семье. Чтобы помнить, надо сначала узнать. Вспомнить и посмотреть на мир, на себя другими глазами.
Общепринятые образы и символы репрессий того времени – паровоз, товарные вагоны… У меня другой: телега или сани, запряженные чубарым сибирским маштачком, в них зареванные сопливые ребятишки, заплаканные бабы, рядом с вожжами в руках растерянный мужик – уезжают прочь с родной землицы, политой потом, не всегда щедрой на отдачу. А другой и не было…
Сергей КАВЕРЗИН.
с. Богучаны