А потом нам не стали этого разрешать, а приказали гулять только в народном доме. Так вот, наша молодая жизнь изменилась. Стали все одинаковые, уже больше все находились в народном доме. Но мне сюда уже долго ходить не пришлось, я написала заявление с просьбой направить меня поучиться на пчеловода. Но поучиться не пришлось, тут подъехали сваты и мои родители говорили, что ум у меня глупый, какие женихи, к другим приглядывайтесь. Но родителям нужно было выдать меня за крестьянина. Вот меня просватали, нас обвенчали в церкви и меня умчали в деревню Жуе-Можга. А когда меня сватали, говорили, что в деревне мы жить не будем, все равно переедем в Вавож. Так и сбылось. На 21-м году сделался такой голод, какого никогда еще не было. Тиф везде ходил, появилось много умерших нищих. И мы в эту весну переехали в Вавож (поменялись домами, дали в придачу корову, хлеба шесть пудов, муки десять пудов (1 пуд – 16 кг – прим. ред.), картошки, один воз соломы. Переехали и начали тут жить, в 22 года у меня родился сын Александр (боевой летчик Александр Сергеевич Марков – работал на радио, в газете редактором, агрономом – прим. ред.), мне с ним хватило горя. Была молодая и пришлось все самой водиться. Свекровь была боевая, но у нее стал развиваться алкоголизм. Так прошло два года. Стало нам жить труднее, мы с мужем оба молодые, муж моложе меня на четыре месяца, а свекр со свекровью сильно выпивали.
Сами раскандалятся, а мы у них становимся виноватые и в чем-то все время нас обвиняли. Я в то время заболела бронхитом, работы у нас было в то время немало. Две лошади, две коровы, подростки были, свиньи, овцы, гуси. Земли было на полторы души.
Еще содержали лошадь хорошую райисполкому, Емшин Сергей ездил по району.
И вот ввиду их пьянки не стало у нас хватать мира. А свекровь была еще не старая, когда меня взяли. При мне она еще двух детей родила. А такая была шумливая, вот мы и решили от них отделиться. Мы думали, что они нам отделят всего. Но они нам дали одну лошадь, да одного теленка и задок тарантаса. Ну, мы и поехали, только не знали куда. Звал нас один старик в дом. Их жило там трое стариков, а детей у них не бывало. Вот мы и поехали к ним в дом, а дом-то был сильно гнилой.
Но мы быстро начали готовить лес, ходили с мужиком (с мужем) готовить бревна, даже по глубокому снегу ходили. Нашему Александру было уже три года, старики сильно его любили. Так нам жилось весело. Ну, мы до лета дожили, в страду все убрали, я в сентябре родила второго сына, Мишеньку. Выкопали картофель и начали строить дом. Я уже поправилась от боли. Были плотники, они быстро перекатали бревна и на зиму мы вошли в новый дом. Ну, а зимой они начали жить по-другому. Один раз старик и говорит: "Сережа, бери амбар, да строй себе свой дом". Видит, со старухами ребятам не нравится, они не привычные. Мой Сергей и говорит: "Давай". Муж отправился на завод возить дрова, ползимы ездил. А когда приехал с деньгами, пошли мы к Николаю Михееву. У него сторговали домик небольшой, старый. Денег у нас не хватало и мы ему еще отдали полкабана сена. Так и перевезли дом за зиму. А весной хотели поставить. Пусть даже пока будет маленький. И вдруг разговорились с Пашей. Он предложил меняться домами. У них был пятистенок, крытый соломой и двор. Ну, мы и согласились, помогли ему дом поставить. Мы им отдали большой хлев, амбар и погреб. И еще посеяли на пол-души землю. Мы переехали. Купили корову бесхвостую, а лошадь у нас уже была. Было нелегко. Пришлось ссуду брать – 350 рублей. Когда уезжали от стариков, они нам не отдали квашню, и я взяла старый самовар. Первый раз пришлось печь хлеб в корчаге. Так потихоньку и зажили своим хозяйством. Детей у нас было двое и мы взяли няню – девушку, у Вани Репина сестренку. И вот она у нас жила и водилась. Мальчик наш заболел воспалением легких, не перенес и умер. Ему было полтора годика. У нас снова остался один мальчик – Александр. Мы еще пол-лета держали няню. А зимой это не оправдывалось. Прошло еще 10 месяцев, и у нас снова родился сын. И снова мы его назвали Михаилом (Михаил Сергеевич – отец художника Сергея Маркова – прим. ред). В то время были ярмарки, мы хорошо выручили, взяли ссуду и купили полный двор скотины и амбар. Жили в половине дома, было тесновато. А в другой половине держали квартирантов. В 1930 году родился еще один сын – Володенька. Мы взялись еще сильнее за работу, у нас уже было две коровы и мелкая скотина всякая. В 1933-м году родился сын Николай. Тогда мы уже в колхозе были. Но мы сразу в колхоз не вошли. Потому что посев был посеян на душу. У нас все хорошо было, и горох сильно вырос. Мы хотели сами жать, а потом уже входить в колхоз. Но тут нас прижали и сказали, что вторую корову уведут. Нам делать было нечего. Написали заявление, запрягли свою лошадку в телегу и отправили в колхоз. На второй день сходили в поле, посмотрели на свои колоски: рожь уже поспела жать. И горох, и овес, картошка была посажена двух сортов. На второй же день продали одну корову. Взяли два пуда мяса свиного, костюм полусуконный, да 50 рублей денег. Вот так, кругом осиротели. Пошли в колхоз. Кто жать, кто молотить, и через недельку нам дали килограмм муки, так и стали потихоньку привыкать к новой жизни. Да, еще пропустила. Когда мы в новом доме жили, в то время шло раскулачивание, мы попали в бедняки. И Сергей сходил на собрание, ему это не понравилось. На второй день пошел и сказал в сельсовете, записывайте меня в середняки. Так и стал середняком жить в колхозе. Сначала было трудно, но Сергей старался. Работал на машинах и конюхом. Потом мы уже зажили, бывало и по 30 пудов пшеницы получали. Детей у нас уже было четверо. Двое ходили в садик. Я работала поваром на полях. Так мы и работали до 1934 года. Потом с хлебом стало труднее. Сергея позвал заведующий больницей Степанов. Мы вышли из колхоза, и он стал работать подсобником и я там тоже работала. Стали мы жить неплохо и в 1935 году еще один сын родился – назвали Герой. В 1936 году сделался сильный голод. А у нас пятеро детей, стало трудно. Хлеба требовалось много. А тут его стали задерживать. Мы все же запасли семь мешков ржи и два мешка крупы сечки и два пуда белой муки.