"Закатимся куда-нибудь в заволжское село и будем жить тихо, как сурки". Спрашивал и наше с Шуриком мнение: "А вы, граждане ребятишки, где хотели бы жить?". Но жить тихо и спокойно не пришлось: папа был назначен парторгом во вновь образованный совхоз "Перелюбский" (ныне посёлок Целинный). И в конце лета 1956 года наша семья переехала на новое место жительства в заволжскую степь.
Выехали из Перелюба на грузовой машине поздно вечером. Мама с "гражданами ребятишками" в кабине, папа с нехитрыми пожитками в кузове. Лучи фар освещали степную дорогу, ковыльную степь. Добрались до места поздней ночью. Папе выделили небольшую квартиру (она напоминала, скорее всего, две коморки) в щитовом домике на четыре семьи. Первыми, кто встретил нас на целине, были полчища клопов. Готовясь к приезду семьи парторга, жильцы соседних квартир потравили их в доме. Был в те времена такой способ уничтожения паразитов: закрывали окна, двери и поджигали серу. Мы вошли в новое жилье, зажгли свет и отпрянули назад. На стенах – соседские "гости" и неимоверная вонь от серы. Пришлось ночь провести на улице, пока не проветрилось помещение. Через некоторое время мы переселились в более просторную квартиру - щитовой домик на две семьи. Во второй половине, через стенку, жил радист. Телефонов не было, и связь с внешним миром поначалу осуществлялась по рации. Напротив нашего дома жил директор совхоза Александр Дмитриевич Сурков. Был общий двор, где я играла вместе с его двумя дочерьми. Совхоз показался мне каким-то островом среди степного моря. Я тосковала по родным и каждые каникулы проводила в Перелюбе.
В совхозную школу пошли вместе с братом: я в 1-й класс, он – в 3-й. Школа была малокомплектной, располагалась в бараке. Половину барака занимала школа, в другой части жили целинники. В коридоре лежал уголь, которым топили печи-голландки. В классе стояли массивные, черного цвета, деревянные парты и доска-перевёртыш. Учеников поначалу было немного, но с прибытием на целину новых семей количество детей увеличилось. Был скомплектован ещё один класс. Обучали нас две учительницы, которые приходили пешком из деревни Покровка, расположенной неподалеку от совхоза. Меня учила Вера Фёдоровна Тряпкина. Это была добрая женщина, любящая работу и детей.
Взрослые старались делать всё, чтобы дети целинников чувствовали сопричастность к значимому делу родителей. Работала библиотека, показывали детские фильмы, на 1 Мая детей катали по совхозу на грузовике, украшенном флагами. Сидя на лавках, крепко держась за борта, мы весело пели, стараясь перекричать шум машины и встречного ветра: "Утро красит вешним цветом, стены древнего Кремля, просыпается с рассветом вся советская страна".
Мы жили в стране и вместе со страной. С тревогой и замиранием сердца следили за судьбой унесённых в океан моряков на Дальнем Востоке, радовались их спасению. Новости узнавали из папиного радиоприёмника "Иртыш", который служил нам верой и правдой долгие годы. А когда полетел первый спутник, мы все ясные вечера проводили с папой на улице, вглядываясь в бездонное степное небо. Мы находили глазами светящийся, двигающийся шарик, и радости не было конца! И так хотелось услышать ещё и сигналы спутника, его весёлое "бип-бип".
С ранней весны и до поздней осени папа всеми днями находился в поле, возвращался поздно ночью. Короткий сон, и вновь к людям. Осваивать целину приехала, в основном, молодёжь, поэтому на парторга возлагалась большая ответственность: обеспечить жильём, организовать отдых, да и воспитательная работа отнимала много времени. Молодость брала верх над усталостью, поэтому по вечерам непременно в клубе организовывались танцы. Зимой в будке на полозьях, которую тащил гусеничный трактор, ездили в Перелюб на смотр художественной самодеятельности. Брали и детей, мы выступали в качестве чтецов, а хор пел песни, среди которых была и песня, ставшая гимном целинников: "Вьётся дорога длинная, здравствуй, земля целинная … весну и молодость встречай свою".
Обживалась молодёжь довольно быстро. За год с небольшим было построено всё необходимое для нормальной жизни в степи: домики для целинников, больница (в ней родилась моя сестра Лена), а также контора, магазин, баня, в которой для мужчин и женщин были установлены отдельные помывочные дни. Вырыли колодцы, из которых доставали вкусную холодную воду. В магазин завозили такой ассортимент товаров, которого не было даже в районном центре. Мебель, детские игрушки, продукты – всё это можно было купить, не выезжая за пределы совхоза.
Три года, прожитых в совхозе, вместили в себя разные события, но самым страшным, которое осталось в памяти на всю жизнь, было наводнение весной 1957 года. Ранним утром мама разбудила нас с Шуриком и сказала, чтобы мы быстро собирались – вода на улице и под полом дома. Папа, как обычно, на работе. Все заботы легли на плечи мамы: она стала поднимать нехитрые пожитки на столы. Я вскочила, стала помогать ей. Нужно особо отметить спокойствие Шурика. Он перевернулся в кровати на живот, опустил руку вниз и сказал: "Буду спать, вода поднимется до руки, тогда и встану". Вода прибывала очень быстро, и вскоре нам пришлось спасаться на крыше веранды, где было холодно, дул пронзительный ветер. Взрослые вынесли воду, еду на крышу, закутали нас, детей, в одеяла. Вначале было интересно смотреть на происходящее, но потом стало жутко: течение было быстрым. Плавающая живность - гуси, утки - пыталась задержаться около сараев, коровы стояли на кучах навоза и издавали жуткое мычание. Какие-то коряги, ветки деревьев вращались и плыли в мутной воде. Хозяйки пытались покормить гусей: насыпали в кастрюлю зерно, кастрюля плыла, за ней птицы, клевали, толпились около еды, пока кастрюля не переворачивалась. Некоторые женщины умудрялись доить коров, примостившись на спасательном островке навозной кучи.
День клонился к вечеру, и взрослые приняли решение: спасать детей и животных. Нужно отметить, что никаких спасательных служб и плавучих средств в то далёкое время в помине не было. Кому в голову взбредёт держать во дворе лодку, когда летом степь звенит от жары, а речка мелеет? Но организованность была на высшем уровне. Целинники мобилизовались, в считанные часы были сколочены плоты, началось спасение людей. Детей вывозили на тракторе в здание пекарни, которая располагалась на возвышении и была ещё не затоплена. На самодельном плавсредстве добрались до трактора, который стоял по "брюхо" в воде, и поехали, вернее, поплыли. В кабине была вода, и мы, взобравшись с ногами на сиденье, жались друг к другу. В пекарне горой, под самую крышу, лежали мешки с мукой, на которых восседали уже привезённые ранее ребятишки.
Вода прибывала и прибывала. Это мы понимали по тревожным лицам старших, которые ежечасно измеряли шестом уровень воды. Ближе к вечеру на плотах приплыли несколько женщин, среди которых была и мама. Она рассказала, что по пояс в ледяной воде вела корову на верёвке в двухэтажное здание. Животное чувствовало, где её ждёт спасение, и покорно поднялось по ступенькам на второй этаж общежития. Наводнение не прошло бесследно для здоровья мамы. Всю оставшуюся жизнь она боролась с болезнями, приобретёнными от пребывания в холодной воде.
Пока находились в пекарне, женщины пекли хлеб, набирая воду прямо с крыльца, из-за чего белый хлеб превращался сразу в серый. Этим хлебом кормили всех целинников, попавших в беду. Привозили еду и из магазина. А мы, ребятишки, усталые, притихшие несколько ночей провели на мешках муки. Из речи взрослых мы поняли, что с Саратовом есть связь, и, если уровень воды превысит критическую отметку, начнётся эвакуация детей вертолётами. Толкаясь на мучных мешках, стали устанавливать очерёдность, кто полетит первым. Но вода так же внезапно спала, как и появилась. На земле остался толстый слой нанесённого ила. Мы потом бегали смотреть на глубокую колею, оставленную трактором, который вывозил нас в спасительное укрытие.
Жизнь входила в обычное русло. Папа оставался по-прежнему подвижным, работящим человеком и романтиком. В небольшой квартире была выделена комната, где папа вместе с народным умельцем долгими зимними вечерами строил аэросани. Они были нужны, чтобы ездить по глубокому снегу на животноводческие фермы, то есть по работе. Всё собиралось, как говорится, из ничего – из подручных средств. Особенное затруднение вызывало изготовление пропеллера. Делались чертежи, производились вычисления. И когда испытывали мотор, шум в квартире стоял невероятный.
Прошли годы, но от жизни в "Перелюбском" навсегда остался в памяти вкус холодной колодезной воды и яблок из совхозного сада, доброта и щедрость души целинников, приехавших осваивать заволжские степи.
Из воспоминаний Татьяны Петровны Сборщиковой (Приходько)