Пять лет прошло с тех пор, как мы поздравляли с 90-летием жительницу п. Сернур М.Ф. Михееву. И вот 29 октября 2021 года представители комплексного Центра социального обслуживания населения, совета ветеранов и редакции газеты "Край сернурский" снова постучались в благоустроенную квартиру многоэтажного дома по улице Коммунистическая.
Хозяйка встретила нас все с такой же милой улыбкой в своей чистой и уютной квартире. Меня сразу узнала, и имя, и фамилию не забыла. И все остальные гости были ей знакомы. Многих в Сернуре, ставшим ей, уроженке деревни Леонтьевка Тамбовской области, родным более 70 лет назад, она помнит. С одними работала вместе, с другими просто дружила, с третьими её дочки учились в школе. Ветерану вручили послание Президента страны В.В. Путина.
Завязался разговор, и я очередной раз была поражена её эрудиции во всём, а память через пять лет словно ещё ярче стала. Много стихов помнит наизусть, несколько анекдотов нам рассказала – насмеялись от души
- Пока зрение было – всё книги читала. Вон у дочки Татьяны их сколько - полный шкаф, штук 300, наверное, - сказала Мария Федоровна. - Жаль не успела дочитать историческую книгу "Порт-Артур" Александра Степанова. Нравится творчество Александра Дюма, "Унесённые ветром" Маргарет Митчелл, стихи Лермонтова. Библия у меня была на русском языке, два раза её прочитала и новый, и старый завет, а потом как не завидела, в церковь отдала, что просто так ей лежать, там она нужнее. Очень люблю стихи Маргариты Агашиной, особенно про бабью долю.
Немного сдала Мария Федоровна, болезни серьёзные одолевать начали. Но при разговоре ни словечком не обмолвилась о своих болячках.
- Мария Федоровна, как вы поживали эти пять прошедших лет, - спросила я юбиляра. - Помнится, вы говорили: "Вот как скажут мне, что девяносто пробило, так мороз по коже – неужто это я столько лет по земле прошагала?" Слава Богу, вы встречаете ещё один солидный юбилей.
- Бог, наверное, про меня забыл или ищет меня на Тамбовщине, а я вон как далеко нахожусь, - с улыбкой ответила она. - Может еще и потому, что надо дождаться праправнука. Не знаю и не ведаю. За все эти семь с лишним десятков лет, что живу в Марийской, ни разу ни с кем не поругалась, с добром живу.
- Вам не скучно в квартире одной?
- Я не скучаю, навещают меня знакомые, друзья, Земфира, бывшая соседка и соцработник помогает, в магазин ходит. Дочки теперь уже сами не совсем здоровые – Татьяне 70 лет, сейчас она на оба глаза сделали операцию. Надежде – 68, у нее нынче муж умер. Две внучки у меня - Лена и Маша и четыре правнука – 27 лет Андрею, Саше 21 год, Мише 18 будет в декабре, другому правнуку Саше -13 исполнилось. Не забывают меня. Всех их нянчила. А кроме них у меня никого из родных не осталось – все ушли в мир иной. И со стороны мужа тоже.
Сколько всего перетерпела – а вот Бог даёт столько жизни. Мамы моей в 47 лет не стало. Все говорила: "Дождаться бы, когда война кончится и тогда можно умереть". Так и получилось. Досталось ей, шестерых родина, да трое маленькими умерли. Оставшихся троих одна воспитывала. Отец у нас грамотный был, и его направили куда-то на юг восстанавливать советскую власть, он уехал, да и сгинул. Мне четыре года было.
На Тамбовщине очень долго длилась революция. И среди большевиков, взявших власть в свои руки, были всякие. Тогда ведь жизнь такая была: кто кого. Кто-то вынес решение раскулачить беззащитную женщину. Из всего богатства-то было одна корова. Я хоть мала была, бежала за ними, ревела и кричала: "Куда вы Нюрку повели!". Матери пришлось идти по миру и просить милостыню. Четыре года мыкались по чужим углам. Когда разобрались, приказали вернуть нам имущество. А что возвращать-то было? С глиняного дома столкнули соломенную крышу, дождём размыло все стены. Потом нам от колхоза построили избёнку и дали тёлочку, из неё вырастили корову. Тогда с мамы сняли все льготы, как с семьи, пострадавшей от раскулачивания. А когда началась война, за все прошедшие годы взяли налог, и корову у нас опять увели.
Учиться мне пришлось только шесть лет. В первый класс начинала ходить три года подряд. Сентябрь, октябрь босиком пробегаю, а в мороз идти не в чём. У нас ведь там голые степи, и лапти плести не из чего было. Женщины на работу босиком ходили. На третий год из сельсовета дали одежку и обувку и то, как детдомовцам. А мне уже десять лет было. Училась я на "отлично". В 1941 году меня отправили в детский лагерь. У нас был прощальный пионерский костёр, праздник омрачился известием о войне. Мы вчетвером за сорок километров отправились домой пешком. Пришли, а деревня вся на "дыбах" стоит. У медпункта народ толпится, мужикам уже повестки вручили.
- Что вам помнится из военной поры?
- У меня в детстве память хорошая была, по математике любую задачку щелкала как семечки. Если бы не война, может из меня и что-то бы вышло. Помню, военное дело изучали. Нас по-настоящему учили стрелять. На уроки приносили пистолеты, винтовки, и мы учились, как их собирать и разбирать. Вокруг школы были рвы нарыты. Ползали по-пластунски по сухой траве да по морозу, издирая в кровь коленки, ведь на нас ни одежонки хорошей не было, ни длинных штанов. Для тепла привязывали к коленкам тряпки.
Раз в школе было приказано сделать для занятий деревянные винтовки. Брат пришёл из школы, взял из дома единственную скамейку, разрубил её и сделал две винтовки. Мама пришла с работы, и сесть не на что.
Потом стало не до учёбы, школу закрыли. Больше мы работали на выращивании табака для нужд фронта. Просо пололи, а траву складывали в вязанки и таскали домой корове на корм. Бурьян косили в степи, рядом волки выли. Осенью школьников посылали на уборку подсолнухов. Мы срезали серпом шляпы, а потом насаживали их на колья дозревать. Оставшиеся корни выламывали и таскали домой для топки печей. Матери наказывали нам: если корешков не принесете, в новый год и на Рождество блинцев не увидите. Вот мы и старались.
Как бы тяжело не было, а бабы, работая, ещё умудрялись петь частушки пополам со слезами. Лошадей не было – всех забрали на фронт, пахали на быках, на своих коровах, а бывало, что и сами бабы впрягались в плуг…
Много эвакуированных через нашу местность переправлялось, шли все ободранные, чуть одетые, а мы не лучше их были. Но военных действий в нашей деревне не было. Слышали, как бомбили Тамбов, Котовск. Вечером соберемся на завалинке, и видим, как по небу начинают сверкать прожектора. Мы уж по звуку определяли : истребитель летит или бомбардировщик.
В 1943 через нашу деревню всю зиму шли, отступая под Волгоград, советские солдаты. И деревенским жителям было приказано: "Встретить солдат, избы натопить, обсушить, накормить, у кого что есть". К вечеру они уходили, но на следующий день проходили другие. Последними уже весной шли совсем молоденькие парнишки, даже не обмундированные, со своими котомками.
Хорошо помню, как закончилась война. Мы как раз с одной тёткой ездили на телеге на маслобойню в деревню Царёвка Саратовской области. Видим у сельсовета полно народу собралось, гармошка играет. Бабы кто ревёт, кто поёт – война кончилась! Из ушедших на фронт мужчин почти из всех 30 дворов нашей деревни, только трое вернулись домой и то инвалидами, а молодые вообще все погибли.
- Мария Федоровна, а как вы сталеваром-то стали?
- В 1946 году всех, кто постарше отобрали и вручили повестки в ФЗО. Но я в туда не попала – меня родственница увезла в г. Электросталь на завод "ТЯЖМАШ", который был эвакуирован с Украины из г. Новокрематорск. Меня немного подучили и сразу поставили крановщиком. Рабочих не хватало, смены длились по 12 часов. Крановщиками трудились одни девчонки. Мужчин на заводе было совсем немного. В цехах – холодина, вместо окон – пустые глазницы. Зимой краны буксовали в снегу. Руки примерзали к штурвалам. Бывало, спустишься вниз пообедать, а губы не шевелятся. Хорошо ещё, что мы, высотники, по килограмму хлеба получали на карточку, а все остальные - по 600 граммов. Я жила у тётки, а девчонки - в общежитии. На заводе ещё немцы пленные работали, которых водили с собаками под охраной.
- А как с мужем познакомились?
- С будущим мужем Александром Григорьевичем Михеевым на заводе познакомилась. Он был сталеваром-литейщиком. Мы, можно сказать, в одной смене работали. Его в 1943 году призвали в армию, но он не подходил ни по росту, ни по весу. И его направили на завод, а потом, когда получил специальность сталевара-литейщика, сколько не писал заявлений об отправке на фронт - не взяли – специалисты нужны были и на заводах.
Он меня ночью домой провожать ходил. Мы долго дружили. В 1947 году съездила домой в отпуск, сказала маме, что выхожу замуж. Мы только решили пожениться, как умерла мама в 1948 году. И мы ещё год после этого дружили. В назначенное время сходили в загс, вернулись домой, а тогда ведь ничего не было и на стол поставить. Бывало, тётя съездит в Москву, купит пшена по 10 рублей, сварит похлебку, да мы хлеба принесем, тем и питались. Но всё же крёстная что-то на стол собрала, дядя Миша бутылку красного вина достал, по кружкам разлил, мы выпили, поздравили нас. Вот и вся свадьба.
Совместную жизнь начали с того, что съездили с Алексаном в г. Нагинск, купили одеяло с пододеяльником, подушку. Железную кровать поставили и стали жить у тёти с дядей. Через какое-то время нам дали квартиру в финском доме на три семьи, где была общая кухня. Алексан поменял профессию - выучился на шофера и позвал меня к себе на родину. Ему- то разрешили уволиться, он столько лет отработал на заводе, а меня не отпускали – замены не было. Пришлось обратиться за решением этого вопроса в прокуратуру. Прокурор подписал распоряжение: "Никто не имеет права разрушать семью". У нас тогда уже была дочка Татьяна.
Муж привез меня в свою деревню Нижний Рушенер и оставил, а сам поехал устраиваться на работу в г. Зеленодольск. Но мать, провожая сына, наказывала по-тихоньку: "Шура, ты далеко не уезжай". И он добравшись до Сернура, устроился шофером в заготконтору. Там ему дали комнатушку. И в феврале 1952 года мы переехали в посёлок. Здесь я познакомилась с хорошими, добрыми людьми. Марийские женщины научили меня всему – и печь дровами топить, и хлеб по-здешнему печь.
- А где вы в Сернуре работали?
- Где только не работала. Сначала устроилась на маслозавод, который находился на месте рыбного магазина. Все сепараторы и маслобойку крутили вручную. Когда открыли инкубатор (на месте улицы Шабалина), два сезона там трудилась, а потом рядом построили птичник. В нём 17 лет отработала. Числилась в передовиках. Про меня даже в одной московской газете писали, что собрала много яиц. Из местной газеты "Призыв" фотокор Иван Кузьмин не раз фотографировал меня для районной прессы. В последнее время работала завскладом. Когда сократили, пришлось все отчеты сдавать в городе мне.
Затем какое-то время пекла пирожки в столовой СХТ, на почте немного проработала почтальоном, пока не укусила собака. Полгода на новой пекарне трудилась. Мешки на себе таскала хоть бы что, мужчины даже удивлялись, что у такой худенькой и так ловко получается. Я стояла у тестоделителя. Раз неловко махнула рукой и оттяпала себе макушки на двух пальцах. Как оправилась от травмы, знакомые подсказали устроиться на кухню больницы. Там 12 лет отработала. В старом здании воду и помои всё таскали вручную, а потом построили новую кухню со всеми удобствами. Вышла на пенсию и еще два года работала, а когда дочь Татьяна родила Машу, я ушла, чтобы водиться с внучкой.
- Муж-то где работал?
- Он все шофером был, в РТП директора возил, на "летучке" народ доставлял по колхозам и совхозам, где ремонтники обслуживали фермы. Тогда же случился в него серьезный сердечный приступ, и он 15 лет болел, а я за ним ухаживала. И свекровь у нас доживала...
Рассказы Марии Федоровны можно слушать бесконечно. Мы долго проговорили, а потом она пригласила гостей к "шведскому" столу на кухню попить чайку. И все гости пожелания ей доброго здравия.