Вот и мы решили вспомнить об одном из наших земляков-володарцев – Григории Андреевиче Аминеве, который прошел всю Великую Отечественную, воевал в армии Константина Рокоссовского, несколько раз был ранен, но снова и снова возвращался в строй и дошел до Берлина.
После войны он успел насладиться мирной жизнью, вырастить детей, дождаться внуков. Не стало Григория Андреевича в 1964 году: ему тогда было пятьдесят лет. Благодаря его потомкам до нас дошли воспоминания этого человека о войне. Не то чтобы охотно, но он делился ими со своими детьми, а они их сохранили.
Выжил, благодаря собаке
В понедельник, 23 июня, 1941 года Григорий Андреевич должен был заступить на новую должность. Он только что прошел курсы повышения квалификации в Горьковском отделении Управления "Трансэнергокадры", получил соответствующее свидетельство с отличием и готовился в полной мере проявить себя на трудовом поприще. Однако проявлять себя пришлось ему на поприще совсем ином.
Из воспоминаний Г. А. Аминева: "Призван на фронт я был 23 июня 1941 года. Через три дня находился уже в Москве, а еще через два – под Москвой, в Егорьевске. Там – шесть месяцев учебы, звание капитана и… первый бой в северо-западном районе Сталинграда, где сразу же получил ранение в правую руку, но легкое. А потом бои за боями. Случались деньки, когда по восемнадцать-двадцать атак подряд отбивали. В основном днем, ночью немцы боялись на нас нападать.
Бои за Сталинград были страшные. За каждый дом, этаж, клочок земли бились. Фашисты, бывало, появлялись там, откуда мы их уже не ждали. Помню, отбили один дом и собирались уже бежать дальше, вдруг как из-под земли выросла перед нами женщина и говорит, что немцы в подвале еще остались. Мы – в подвал, очистили его от врага, стали искать женщину, чтобы поблагодарить: ведь если бы не она, нас бы всех в спину расстреляли. Но ее и след простыл, как будто никогда и не было.
Два года надежным, боевым другом был для меня на фронте пес Рекс. Умный был, верный, ласковый. Во время боев он всегда рядом со мной находился. В своем последнем бою тоже. Брали мы тогда небольшую деревеньку в районе Курского выступа. И вот идем в атаку, а Рекс вдруг мне под ноги бросился. Я притормозил, и тут взрыв. Очнулся в полевом госпитале, весь перебинтованный: ранения тяжелые получил в левую ногу и живот. Как только губами шевелить смог, про Рекса спросил. Погиб Рекс. Меня спасая, погиб, а я даже проститься с ним не смог, похоронить…"
Первым в бой шел
После этого ранения долго не приходили письма в семью Г. А. Аминева, и вдруг ближе к лету 1943 года жена его Екатерина Павловна получает весточку от боевого товарища мужа. Она сохранилась в архиве семьи Аминевых, мы приводим ее дословно.
"Здравствуйте, Екатерина Павловна. Я хочу Вам сообщить, что Ваш муж был мне самый лучший товарищ. Бывало такое время, что я кушаю, а он начинает играть на гитаре и говорит, что это мне для аппетита. Очень веселый был мне товарищ.
Во время боевых действий очень был смел и первым в бой шел и был ранен. Я его раненого вынес с поля боя и направил его в госпиталь. В настоящее время для меня интересно знать, где находится он. Я думаю, что Вам он пишет письма из госпиталя. Прошу, сообщите мне его адрес. Для меня очень интересно иметь с ним связь. Мой адрес 1714 полевая почта часть 208 Пиляй Зиновий".
Снова госпиталь
К этому времени Екатерина Павловна действительно уже знала о месте нахождения мужа: находился он в госпитале под Балахной, и она с дочкой уже его навестила. Радости от встречи было! Но впереди снова ждало расставание.
Из воспоминаний Г. А. Аминева: "В госпитале под Балахной провалялся я целых пять месяцев, перенес несколько операций. После выздоровления попал в кавалерийский отряд – благо с детства в седле сидеть умел. Получил коня, молодого Орлика. Не провоевали мы с ним вместе и месяца, как пришлось ехать в соседний отряд с донесением – я адъютантом был. Мчимся мы по дороге, и вдруг под копытами коня взрывается мина. Может, немцы оставили, а может и наша. Бог в тот раз был со мной: я отделался контузией, а Орлика моего разорвало на части. Сижу на земле, прихожу в себя, а вокруг ноги коня, куски туловища, а неподалеку голова и глаза открыты. Чего только не нагляделся за войну, а тут слез сдержать не мог…
А потом были тяжелые бои под Бобруйском. И опять чудом я уцелел. Пуля насквозь прошила левое плечо, всего в нескольких сантиметрах от сердца. А осколок гранаты застрял в локте правой руки. Снова госпиталь…".
Кстати, "за отличные действия в боях по окружению и уничтожению Бобруйской группы немецких войск и за освобождение города Бобруйск" Григорию Андреевичу от 29 июня 1944 года была объявлена благодарность самим Сталиным.
И вот Берлин!
Из воспоминаний Г. А. Аминева: "… Свою часть догнал уже в Польше, недалеко от Варшавы. Люди везде встречали нас тепло, радостно. Помню, в одной из польских деревень среди окруживших нас женщин девочку я увидел лет десяти, худенькую с туго заплетенными косичками и большими испуганными глазами. Дочку сразу вспомнил. Нагнулся к девочке, хотел на руки взять, обнять, а она вдруг побледнела, задрожала и попятилась от меня. Какая-то женщина потянула меня за рукав гимнастерки и на ломаном русском объяснила, что немцы на глазах этой девочки расстреляли всю ее семью: мать, бабушку, сестру и младшего братишку. А старшему отрубили голову за связь с партизанами. С тех пор она ужасно боится всех людей в военной форме.
…Освобождение Варшавы, Восточной Пруссии… И вот Берлин. Конец войне! Даже мы, мужчины, плакали от радости. Никак не верилось, что через месяц-другой будем дома и заживем мирной человеческой жизнью.
От непривычной тишины, стоявшей над Берлином, звенело в ушах. Казалось, можно спокойно отдохнуть и отоспаться. От усталости я прислонился к забору, раскинув в сторону руки, и вдруг… выстрелы. Жгучая боль в руке, а рядом падает какой-то солдатик – совсем молоденький. Умер он через полчаса в госпитале, перед смертью просил маму старенькую навестить – один он у нее был.
Немца, стрелявшего в нас, поймали. И расстреляли сразу без суда и следствия, хотя этого и нельзя было делать. А мою руку перевязала медсестра и все. Но после этого ранения пальцы левой руки у меня перестали двигаться и делать ей я уже ничего не мог. Было очень обидно получить такое ранение по сути уже в мирное время".
И на груди его светились…
Домой Григорий Андреевич Аминев вернулся орденоносцем. Его гимнастерку украшали ордена "Красной звезды" и "Отечественной войны второй степени". И это не считая многочисленных медалей.
Орден "Отечественной войны второй степени" Григорий Андреевич получил, будучи адъютантом, старшим стрелкового батальона 142-го стрелкового ордена Александра Невского полка 5 стрелковой Орловской Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова дивизии. В наградном листе так описано то, за что Г. А. Аминев удостоился столь высокой награды: "В наступательных боях по прорыву сильно укрепленной глубоко эшелонированной обороны немцев на подступах к городу Берлин товарищ Аминев показал образцы исключительного мужества, смелости и умения в деле разгрома немецко-фашистских полчищ.
24 апреля 1945 года в бою по форсированию водных преград Одер-Шпрост, а также водного рубежа в районе города Шмеквец т. Аминев, не взирая на интенсивный артиллерийский и минометный огонь противника, умело организовал переправу подразделений батальона, в результате чего подразделения успешно выполнили поставленную перед ними задачу, понеся незначительные потери и нанеся противнику огромный урон в живой силе и вооружении.
Противник, перетянув резервы из глубины своей обороны, дважды контратаковал наши подразделения. Аминев, руководя подразделениями, правильными указаниями и распоряжениями организовал отражение контратак противника, которые были успешно отбиты с большими потерями для противника. Приказ командования удержать занятый рубеж был выполнен".
Никогда не жаловался
Раны, полученные на войне, а их насчитывалось в общей сложности девять, постоянно беспокоили Григория Андреевича, но он никогда не жаловался. Только по ночам нередко жена и дети слышали, как он стонет, но утром на вопрос: "Что болит?", он отвечал: "Ничего, вам показалось".
Жена знала, что не показалось, ведь на теле мужа живого места не было, пыталась призвать его беречь себя, последить за своим здоровьем. Да куда там! На себя времени не хватало. Григорий Андреевич был начальником смены на мельзаводе, председателем совета ВОИРа, постоянно пропадал на заседаниях партбюро. С одного из таких заседаний и попал в больницу, а через неделю умер: виной тому был осколок, оставшийся в теле с войны.