Много славных дел за плечами комсомола. Много героев войны, труда, настоящих патриотов своей Родины воспитал комсомол. Ему есть чем и кем гордиться. Поэтому неудивительно, что сегодня, когда с момента упразднения этой организации прошло более тридцати лет, многие из тех, кто состоял в рядах ВЛКСМ, с удовольствием вспоминают те годы интересной, насыщенной жизни, хранят свои комсомольские билеты, и… гордятся тем, что были комсомольцами.
Руководство ВЛКСМ осуществлялось по вертикали. Во главе стоял ЦК комсомола, ниже – обкомы, горкомы, райкомы. В каждой комсомольской организации – на предприятиях, в учреждениях, школах – главенствовали комитеты комсомола, в которые, как правило, входили самые активные, энергичные, целеустремленные парни и девушки.
На уровне районов комсомольской жизнью "заправляли" райкомы. На территории нынешнего Володарского муниципального округа за годы существования комсомола – с 1918 по 1991 – было три райкома комсомола: два официальных и один неофициальный.
Официальные: с 1943 по 1959 и с 1985 по 1993 годы – как раз когда наш район был самостоятельным муниципальным образованием. Неофициальный – с 1969 по 1979 годы, когда наша территория входила в состав Дзержинска. Но, что интересно, как раз тот, неофициальный, райком комсомола заявил о себе громче всех и оставил в сердцах людей светлую память.
О деятельности райкома комсомола 1969-1979 годов, его руководителях мы решили поговорить с его первым Первым секретарем, а ныне президентом ОАО "Агрофирма "Птицефабрика Сеймовская" Леонидом Седовым.
– Леонид Константинович, в официальных документах о структурных подразделениях Горьковского обкома ВЛКСМ я не нашла даже упоминания о райкоме, который создавали и которым несколько лет руководили Вы…Как так?!
– Объяснение этому очень простое: наш райком был создан, можно сказать, внештатно и "на балансе" ЦК ВЛКСМ не числился. То есть формально нас как бы и не было…
– А кому и зачем понадобилось создавать внештатный райком комсомола?
– Дело в том, что в те годы Володарского района, как отдельной, самостоятельной муниципальной единицы не было: наша территория входила в состав Дзержинска, и его комсомольские "первички" были закреплены за Дзержинским горкомом комсомола, где их работу курировал всего один инструктор Михаил Тюкаев. Курировал формально – у него и непосредственно в Дзержинске дел хватало. В итоге с местными комсомольскими организациями он практически никакой работы не вел. А ведь в нашем кусту было большое количество школ, плюс производственные предприятия: Решетихинская крутильно-сетевязальная фабрика, птицефабрика "Сеймовская", мельзаводы и хлебная база… И вот все они оказались не охваченными никакой централизованной комсомольской работой. Ни шатко ни валко варились каждый в собственном соку.
И вот Дзержинский горком партии и горком комсомола озаботились данной ситуацией и решили создать на нашей территории самостоятельный райком комсомола. А взять его штат на содержание попросили директоров местных предприятий. Директора согласились. То есть работники нашего райкома официально числились тем или иным работником на том или ином предприятии и там получали зарплату. А в официальных списках ЦК ВЛКСМ наш райком не значился.
– Первым руководителем этого внештатного РК ВЛКСМ, то есть его первым секретарем, стали вы. Как это получилось, почему выбор пал именно на вас?
– Тогда заинтересованными сторонами, видимо, было оговорено, какого именно секретаря – а их было в райкоме три – конкретное предприятие берет на свое содержание. Это в определенной степени подразумевало и то, что этот секретарь будет ставленником данного предприятия. Птицефабрике, как крупнейшему предприятию, выпало содержать первого секретаря райкома комсомола, а следовательно и предлагать своего кандидата на эту должность. Руководство птицефабрики выдвинуло меня.
Почему меня?! Я сам в мыслях нередко возвращаюсь к этому вопросу… Ну, наверно, слишком уж деятельный я был, жил чуть ли не по принципу: зарплаты не надо – работы давай. Да и лидерские качества во мне ярко проявляться стали.
В августе 1968 года я пришел на птицефабрику и устроился электриком, только-только отслужив четыре года во флоте. Натура у меня была фантастически активная, на месте сидеть не мог и… другим не давал. Сейчас себя того вспоминаю и сам удивляюсь.
Не успел устроиться на работу – попросил у руководства фабрики разрешения расчистить заброшенную территорию и сделать на ней что-то типа тренажерного зала под открытым небом. И волейбольную площадку. Разрешение получил. Быстро организовал фабричную молодежь, хотя никаким комсомольским вожаком не был, и уже недели через две у нас появилась своя площадка для занятий тяжелой атлетикой, гимнастикой. Оборудовали мы нашу площадку в обеденный перерыв и по вечерам. Денег ни у кого ни на что не просили. Тренажеры делали сами из… металлолома. А с каким удовольствием потом на них занимались!
Жажда деятельности вообще у меня была колоссальная. На фабрике как электрику мне первоначально дали обслуживать пять корпусов. Это была стандартная норма по ставке электрика, но при ней у меня оставалось свободное время. Другой бы радовался, а я через месяц пришел к начальнику цеха, сказал, что мне скучно и попросил увеличить нагрузку. Мне добавили котельную. Но скоро я там все освоил, наладил и снова заскучал, и снова пошел к начальнику цеха с той же просьбой: добавить работы. Дали мне на обслуживание еще водозаборные сооружения, станции второго подъема – это скважины в полях. Тут уже приходилось много бегать, нагрузки хватало на весь день, и я был доволен.
Видимо, руководство фабрики, наблюдая за мной, решило, что мне самое место в комсомольских вожаках, поэтому, когда стали подыскивать кандидата в первые секретари райкома комсомола, рекомендовали на эту должность именно меня.
И сейчас у меня перед глазами стоит комсомольская конференция в мае 1969 года – она проходила в Володарске в клубе Ленина, здания которого сегодня даже в помине нет. Тогда инструктор от горкома ВЛКСМ Михаил Тюкаев от имени горкома вышел с предложением избрать меня первым секретарем нашего райкома комсомола, а делегаты конференции – комсомольский актив со всех предприятий и образовательных учреждений района – это предложение поддержали. Так я стал вожаком местного комсомола…
– С кем Вы начинали работу в комсомоле?
– Вторым секретарем тогда был избран Николай Любянцев – он курировал деятельность комсомольских организаций на предприятиях, а третьим – Владимир Хлебнов – на нем были школы. Я, как первый секретарь, осуществлял общее руководство и отвечал за все.
– Помните Ваши первые шаги на комсомольском поприще…
– Будет неправдой сказать, что мы сразу развили бурную деятельность. Дело в том, что и я, и ребята, придя работать в райком комсомола, представления не имели, как эта работа строится. Мы понимали, что она заключается не только в том, чтобы бросать клич и вести куда-либо за собой рядовых комсомольцев. Там было много и чисто рутинной, бумажной работы, как то составление различных планов, отчетов, ведение учета, прием в комсомол, проведение бюро, конференций и так далее. Поэтому для нас остро встал вопрос учебы.
Горком комсомола направлял нас на различные курсы. И сам я сразу наладил отношения с комитетами комсомола крупных дзержинских предприятий, которые имели права райкома комсомола, и ездил туда учиться, перенимать опыт: смотрел, расспрашивал, запоминал. Как губка все в себя впитывал, впитывал, впитывал… Кроме того, меня сразу включили в состав бюро Дзержинского горкома ВЛКСМ, я принимал участие в его заседаниях и многое оттуда черпал. Там же всякие вопросы
обсуждали и по воспитанию кадров, и по организации на предприятиях комсомольской работы, что для нас было очень значимо, так как эта работа была организована не должным образом.
В общем, на первичное обучение у нас ушло месяца два, а потом начали обживать выделенное нам в бывшем клубе Карла Маркса помещение и приступили к непосредственной работе.
– Как я понимаю, подчинялся наш райком тогда Дзержинскому горкому ВЛКСМ?
– Официально – да. Но я чувствовал не меньшую свою ответственность и перед директорами предприятий, которые платили нам зарплату. Поэтому еженедельно ходил на наши предприятия и встречался с директорами, рассказывал о том, что мы планируем делать по комсомольской линии, говорил, с какими трудностями сталкиваемся, спрашивал совета, просил какой-либо помощи…
Обсуждали мы и то, что конкретно по их предприятиям надо сделать: что мы от них хотим, и что они от нас – комсомольцев. Тогда, например, повсеместно создавались комсомольские бригады, звенья, которые брали на себя те или иные обязательства по выработке. Были такие бригады созданы и на наших предприятиях. И в этом направлении особенно преуспела Решетихинская крутильно-сетевязальная фабрика. Там вообще была очень мощная комсомольская организация и много комсомольских бригад. Начали они создаваться и на других предприятиях. Появились в совхозе "Ильинском": в частности, были бригады полеводческие, тракторные …
– Вы возглавляли местный райком четыре года. Какие из дел райкома тех лет запомнились вам больше всего?
– При нас в районе получило бурное развитие соревнований "Золотая шайба" и "Кожаный мяч" между дворовыми командами. Комсомольцы на субботниках – и мы во главе их – строили тогда множество хоккейных кортов. Например, у школы № 41 он жив до сих пор. Я, помню, ездил в Ильино в Леспромкомбинат, выпросил у его директора десять кубов леса и своими силами мы этот корт делали.
Помню, на одном из субботников вручную копали траншею к бывшему лагерю Гайдара для прокладки туда телефонного кабеля. Работа была не из легких: сами понимаете, лес, в земле корни деревьев – но, ничего, справились. А потом все вместе понеслись купаться. Кстати, лагерь Гайдара получил свое название как раз при нас: мы на заседании райкома ему это звание присваивали…
Субботников тогда вообще была масса. И что интересно: молодежь откликалась. И с каким энтузиазмом работали, выкладывались на полную. И ведь абсолютно безвозмездно, даже в голову никому не приходило что-то требовать за свой внеурочный труд…
Но самой значимой по комсомольской линии у нас в районе тогда, конечно же, была областная ударная комсомольская стройка свиноводческого комплекса в Ильиногорске, которого, сейчас, увы, тоже уже нет.
Комсомольские стройки в масштабах страны, такие как БАМ, поднятие Целины и другие были в те годы ярким проявлением комсомольского созидания. Вот такой же стала и наша стройка, немалая ответственность за которую лежала на нашем райкоме комсомола. Мы создали там штаб, который занимался организацией работы всех комсомольских строительных отрядов и вообще постоянно держал руку на пульсе этого строительства.
Как на любой стройке, проблем там возникало немало, и мы чуть ли не в ручном режиме вместе со штабом и начальником стройки должны были их решать. Работа – работой, но тем, кто работал на стройке, а это в основном молодежь, надо было организовать и досуг: спортивные, культурные мероприятия – молодежь тогда была активная, любознательная. И вся эта работа лежала на плечах райкома комсомола. Поэтому часто там приходилось бывать, и времени стройка тогда у нас отнимала много.
– Леонид Константинович, не секрет, что комсомол в те годы находился под… присмотром партии. В связи с этим не могу не спросить: не вмешивался ли горком КПСС в деятельность возглавляемого вами райкома комсомола, не вставлял ли палки в колеса? Да и вас лично не вызывали ли туда на ковер, не отчитывали ли?
– Я в своей комсомольской деятельности с такими негативными проявлениями со стороны старших товарищей – коммунистов – никогда не сталкивался. Палки в колеса нам тогда никто не вставлял, работать не мешали.
Планы своей работы, отчеты на проверку мы сдавали в горком комсомола. С ними, наверно, потом и горком партии знакомился. По планам, отчетам вся наша деятельность была видна, а она у нас была на высоком уровне. Поэтому и на ковер нас не вызывали и не отчитывали. Да и за что? Мы же настолько активно работали! Мы все делали во благо Родине, народу. Инициативу проявляли, за все дела хватались, заветы Ленина в жизнь воплощали, причем, искренне… За что нас было ругать-то?! Не за что.
А вот на пленуме горкома партии меня как первого секретаря райкома комсомола, помню, заслушивали. И на свои пленумы меня туда приглашали. Видимо, приглядывались, "обкатывали". Тогда же подготовке кадров большое значение уделялось, а я был в партийном кадровом резерве, так как уже являлся членом партии.
– А вам приходилось ли вызывать на бюро райкома нерадивых комсомольцев, делать им внушение, брать на поруки или, может быть, даже кого-то исключать из комсомола?
– На бюро вызывали: мы же воспитанием молодежи занимались. Внушения делали, на поруки брали. Это все нормально. А вот чтобы из комсомола исключали – не помню такого. Во всяком случае, громких, показательных "процессов", точно не было, а то бы запомнил.
– Часто ли у вас в райкоме комсомола менялись кадры?
– Не скажу, что часто, но, например, те ребята, которые пришли со мной в первый состав райкома, продержались там недолго: ну, не по душе пришлась им эта работа. На смену им вторым секретарем по моей рекомендации – у меня было право подбирать кадры – был избран Вячеслав Колпаков, которого я хорошо знал, так как одиннадцать лет проучился с ним в одном классе Юганецкой школы, а третьим секретарем стала очень хорошая девушка с Решетихинской крутильно-сетевязальной фабрики Галина Крупнова. Они, как и я, "горели" этой работой, были под стать мне – энергичные, неуемные. Помню, мы развернули с ними большую активность! Нас стала в лицо знать и рабочая, и школьная молодежь, потому что в школах, на предприятиях проводили много времени.
К сожалению, с Галей случилась беда: она рано ушла из жизни. После нее третьим секретарем райкома стала Екатерина Евсикова, тоже очень хорошая, активная девушка. И вот этим составом: я, Слава Колпаков, Екатерина Евсикова мы отработали до моего ухода из райкома.
– А почему вы из него ушли: сочли, что комсомольские штанишки стали для вас уже коротки?
– Ну, в какой-то степени, вы, возможно, и правы. Хотя я ведь ушел не сам.
Помню, в конце 1972 года меня за активную работу в комсомоле наградили знаком ЦК ВЛКСМ – это как орден комсомольский. И еще в качестве поощрения включили в состав делегации для поездки в США. Это как раз было после приезда президента Никсона в Россию и начавшегося небольшого потепления отношений между нашими странами. Вот в рамках подготовки Всемирного фестиваля молодежи в Берлине нас тридцать комсомольцев со всего Советского Союза и отобрали для этой поездки. Я оказался среди этих тридцати – это было большой честью.
А когда я вернулся из Америки, мне предложили новую должность: секретаря партийной организации на птицефабрике. Меня это предложение полностью устраивало. Во-первых, возраст комсомольский у меня уже заканчивался: я приближался к 28-летию. А, во-вторых, по большому счету, все, что мог по комсомольской линии в районе сделать – я сделал: работу наладил и хотел нового, более широкого поля деятельности. Поэтому должность секретаря парткома на фабрике меня устраивала.
– Леонид Константинович, кто в 1973 году пришел вам на смену в райкоме комсомола?
– Я предложил горкому поставить вместо меня Вячеслава Колпакова, который до этого был вторым секретарем и очень хорошо себя зарекомендовал и с профессиональной, и чисто с человеческой стороны. Комсомольцы его любили. Вместо него вторым секретарем стал тогда Геннадий Сафонов.
Знаю, что потом в составе нашего райкома на должность второго секретаря избирались Михаил Сырчин, Сергей Муханов, Вячеслав Акименко, третьими были Тамара Мастрюкова, Людмила Грехова… Но все это уже без меня…
– Леонид Константинович, оглядываясь назад, на свои комсомольские годы, можете ли вы сказать, что комсомол был для вас школой жизни?
– Возможно, мои слова покажутся кому-то пафосными, но я говорю искренне. Комсомол был организацией, которая формировала человека, его личностные качества, и делала это достойно. Здесь формировались жизненные взгляды молодежи, приобретался первый опыт общественной работы, общения с людьми.
Без комсомола, без его школы, я не достиг бы того, что сумел достичь и не смог бы эффективно работать на всех тех должностях, которые мне выпало занимать впоследствии.