Во все времена люди искали секрет долголетия и ищут сейчас. Некоторые считают, что надо вести здоровый образ жизни, кто-то соблюдает диету, кто-то занимается каким-то специальным видом спорта. Раиса Петровна Пулькова из села Канаевка давно уже научилась не бояться старости. Ей 82 года, однако наполеоновские планы - и нынешней весной "садить" огород - она не оставила, как и свои цветы. В них одних, считает, источник жизни.
Раиса Петровна прекрасно помнит всю свою биографию в датах и со всеми деталями. Согласитесь, не каждый из нас способен припомнить, что было пять лет назад в тот или иной день. При первой встрече бабушка поражает эмоциональной искренностью и дружелюбием. Она активная наша подписчица и привыкла читать газету "от корки до корки", не спеша, рассудительно. Обстановка у нее дома довольно скромная: шкаф, стол, сервант, уставленный фотографиями внучат и правнуков. В красном углу иконы, по окнам букетики искусственных цветов, раз еще не пришла пора живых - их во дворе опять будет видимо-невидимо.
Цветы Раиса Петровна выращивает с незапамятных времен, всегда прежде с понравившейся клумбы просила хозяев насыпать горстку семян. А теперь каждый год выписывает красочные журналы цветоводов, семена растений ей присылают по каталогу наложенным платежом. Какую-нибудь диковину да выпишет на радость себе и правнукам. Очень уж любит показывать своим ребятам, где что растет на ее огороде, когда приезжают гурьбой летом. Сама еще делает соленья и варенье варит. Огород у нее - добрая сотка, до самого Иргиза, и весь успевает полить, прополоть вовремя. Говорит, что ходит на огород - лечиться.
По словам мудрой Раисы Петровны, более восьмидесяти лет прожившей в прииргизной стороне, а родилась она в Сестрах и никуда никогда не уезжала, только и перебрались вместе с мужем в соседнюю Канаевку - трудиться научила их, босоногое безотцовское поколение, война.
- Папа был механизатором всю жизнь, прошел войну от первого дня до последнего. Мама тяжело заболела в 43-м и слегла, ее прооперировали в Пугачеве, я навещать ее плавала пароходом с Клевенки, потом шла пешком. Бутылочку молочка отвезу ей, наплачусь, говорю: "Всё хорошо". А какой там без мамки-то! Все легло на мои детские плечи: дом, хозяйство, сестренка младшая.
В классах в войну чернила замерзали в чернильнице, писать красиво и старательно приходилось на старых газетах, а в школу Рая ходила, одевшись в папин "пинжак" и его же шапку.
- В Сестрах добрые все какие-то были люди, общественные, - вспоминает детство Раиса Петровна, - и там у нас была избенка на краю села, семечек сыпанет в карман горсть каждый и к нам на порог. Сидишь на печке и слушаешь "взрослые" разговоры: никто не изругается, никого не обзовет. Утро только начинается, а кто-то из соседок уже порог переступает и божится на икону в углу!
Клуб был полон, столько молодежи подрастало - не счесть. Село на две части делилось: Украина и Тусотня. Слышишь - с баяном идут, сердце замирает, рвется из груди. Валишься с ног от усталости, а собираешься и айда - в клуб. Но это уже постарше когда стали. Мы и на плантации детьми трудились - выращивали овощи, табак, который потом посылками отправляли на фронт солдатикам вместе с вязаными носками, варежками.
Пока мама не заболела, я всюду с ней: сенокосить - значит, сенокосить. Идешь по жнивью голыми ногами, колко: она с вилами, я с граблями. У Овчинникова пруда нас оставляли на неделю сено заготавливать, что привезут поесть - всё добре! Осталось в памяти, как славно пахли ржаные галушки, которые выдавал нам фуражир!
Воспоминания Раисы Петровны могли бы составить не один том летописи военных трудовых лет. О том, как корову просили на пахоту в колхоз им. Сталина, как смелая мама Ганя спорила и не давала - и без того вымя кровоточит, с палочкой ходили пасти, чтобы не ложилась, берегли кормилицу.
- Нам по 12 лет, а мы на зерноочистке: челяк прокрути-ка по 20 раз с пудом зерна, да сам килограмм восемь весит! На быках нас отправляли в "Заготзерно". Быки большие, ящики на деревянных колесах – грузишь их доверху тем же челяком. И хорошо, если бык не ляжет посреди дороги. Две девчушки запрягают по очереди то одного, то другого! То лови его, то разворачивай, одна держит за шею этого бугая, другая вешает неподъемное ярмо. А то в воду зашел и стоит: "Мишка, идем!"
Однажды колесо у подружки рассыпалось. Сидела меня ждала, пока я съездила в "Заготзерно" - выгружать ящик надо тем же челяком! Вернулась, перегрузили ее ящик ко мне и опять назад.
С дедушкой, папиным отцом, каждую зиму поили овец колхозных. Он рубит прорубь, я выгребаю лед. Представляете, сколько льда за зиму выгребла? Дедушка строгий у нас был, попробуй за стол без молитвы сядь!
Лет пять Рая, по ее словам, работала "письмоноской". Каждый в глаза заглядывает: "Нет от моего весточки?" А то и похоронку несешь, и не знаешь, как сказать хозяйке дома - в каждом дворе было по четверо-пятеро детей. Вдовы одни оставались - им тогда платили какое-то небольшое пособие. Помимо писем и денег, носила Рая районную газету "Ленинское знамя". И "Правда", и районка приходили к читателю число в число, тогда с этим было строго, не то, что сейчас - неделю ждешь родную газету.
Помимо основной работы, у Раи были подопечные бабушки. Это сейчас платят тем, кто за ними ухаживает, а тогда: "Райка, а, ну айда полы у меня помой!" и невдомек было отказать, или попросить кусок хлеба за работу.
На почте Рая встретила свою любовь. Как-то зашел за письмом парень, зарделась, почувствовав пытливый его взгляд. Провожать напросился, в клубе встречались на вечерках. Троих сыновей родила потом, став женой, матерью и хозяйкой.
Про покойного мужа Раиса Петровна говорит, что за добросовестный труд к каждому празднику получал грамоты. 43 года механизаторского стажа наработал. Дома целая коллекция значков, полагающихся ударникам труда. В него трудягами стали и сыновья. Саше, если бы не прооперировали в 15 годков сердце, быть бы отличником военной подготовки. Евгений и Валентин с честью отдали долг Родине, командиры слали родителям благодарности.
В 35 лет ушел из жизни Саша. А Евгений Геннадьевич и Валентин Геннадьевич Пульковы и сегодня в районе на хорошем счету. Валентин шофером стал, пчеловодом, в родной Канаевке кто его не знает, как лодочника-перевозчика? Евгений Геннадьевич в колхозе имени Чапаева комплексный бригадир, его механизаторский стаж дорос до отцовского.
- У меня семнадцать внуков и семь правнуков! - как о главном своем богатстве говорит гордая бабушка, показывая на младенческих, школьных, свадебных фотографиях, кто есть кто.
- А Анатолий Васильевич Пульков, директор ООО "Победа", родственник? - не преминула спросить.
- Племяш! - удовлетворенно сказала Раиса Петровна. - Я его и пожурить могу, если что, по-родственному!
Мама, бабушка, прабабушка и сегодня в семье за главную, потому что по мудрости своей может помирить тех, кто поссорился, помочь разрешить любую проблему. От нее не услышишь жалоб на жизнь и причитаний в виду своих хворей, которые давно переросли в одну единственную болезнь – глубокую старость. Ей Раиса Петровна благодарна за то, что ноги еще держат, дух благоволит жить и радоваться. И дарить радость всем окружающим.
От многого пришлось отказаться, конечно. Скотину перевела. Пряла раньше, по сорок вьюшек напрядала шерстяной нити всем на носки за зимние долгие вечера. А теперь надежда в быту на соцработницу Ольгу Вениаминовну Матюх, та помогает по хозяйству. А уколы приезжает делать фельдшер Геннадий Николаевич Степанов "для поддержки организьма".
Теперь и остались для души лишь цветы, да огурцы-молодцы, помидоры под два кило каждая (и тут сортовые семена!), бахчи, чтоб всем-всем хватило - арбузы по 10 кг урождаются, лук, чеснок.
Маленький домик на краю села, что стоит здесь с 1929 года (полвека в нем прожили супруги Пульковы), сегодня, как представитель старинной, трудовой, не изъеденной молью, Руси.
- И охота тебе? - спрашивают старушку, завидев ее в огороде или на клумбе с мотыгой, соседки. - Опять новую землю в цветочницу, старая иль не пойдет?
Улыбается, опираясь на бадик: "Здоровья меня хотите лишить?" Вот так же рано вставал, брал лопату в руки, мотыгу или лейку каждое утро хозяин этого дома. Четыре года как его нет. Царствие ему Небесное! А всем его домочадцам - здоровья, чтоб хватило на век.