Не рассчитывая, что ответят, я прозвонила на номера из телефонного справочника района трех таксофонов, которые значились в поселках Орехово, Малиновый и Прогресс, ради любопытства. Гудки шли исправно. Позже в районном узле связи узнала, что действующих таксофонов на сегодня в районе 27. Ими практически никто не пользуется. Редкие вызовы с них совершаются в службы жизнеобеспечения - пожарную или “скорую”. За отсутствием населения, а, следовательно, и пользователей, из перечисленных поселков таксофоны были перенесены в другие места порядка трех лет назад.
В нашем районе немало населенных пунктов, в которых жизнь, что называется, теплится, есть и такие, что стали буквально призраками. Именно их мне захотелось посетить и увидеть собственными глазами, что с ними стало. В плане очередной поездки значились Орехово, Малиновый и Прогресс.
О том, что в Орехово кто-то живет, слышала, но за все время работы корреспондентом так ни разу там не побывала. Посмотреть, каков этот поселок и чем он дышит, хотелось давно, а тут подвернулся случай. Быть проводником вызвался знаток местности и истории Виктор Павлович Зиновьев из Бартеневки.
Установить, когда появился на свет поселок, мне не удалось. На карте 1912 года Николаевского уезда такой населенный пункт даже не значится, но по логике вещей он должен был существовать, быть может, назывался иначе или представлял собой совсем малочисленное поселение.
По пути в Орехово Виктор Павлович, как экскурсовод, комментировал местность, чаще всего употребляя слово “было”. Он показал места, где в советские времена были поселки с названиями, говорящими за себя - Свет-поселок и Целинный - его последние немногочисленные жители перебрались в 1986 году в Бартеневку.
Заодно Виктор Павлович рассказывал о личностях, судьбы которых были тесно связаны с населенными пунктами. Наконец, мы добрались до нужного двора. Самым смешным оказалось, что адрес у нужного нам дома был Набережная, 2 - только с местностью он никак не клеился. Вода рядом, если только в водонапорной башне, что в метрах 100 от дома. Водонапорная башня - верный признак того, что здесь когда-то был водопровод.
Хозяйка, Надежда Николаевна, быстро отозвалась и пригласила в дом. “Второй день с печкой вожусь. К зиме подготавливаю капитально”. Печка топится дровами, а их пока хозяйка не заготовила и очень переживает.
Где-то в комнате работал телевизор. Жилище оказалось небольшим, но вполне достаточным для 2-3 человек. Под вешалкой на тумбочке стопка газет, еще одна - на столе, сразу понятно - хозяйка любит читать прессу. На том же столе, в тарелочке, как говорится, чтобы под рукой всегда были, аккуратно сложены лекарства.
Мы немного побеседовали о личном, о женском за небольшим обеденным столиком у окна. О приезде мы никого не предупреждали, но Надежда Николаевна была с макияжем. “Для себя”, - улыбаясь, ответила женщина на мой неуместный вопрос.
Хозяйке недавно исполнилось 67 лет, уже больше года живет одна. Муж, с которым они не состояли в официальном браке, но жили душа в душу, умер. В Орехово вместе они прожили около 14 лет. Последние несколько лет Надежда и ее муж пользовались личным автомобилем.
Как оказалось, много лет моя собеседница прожила в Саратове, и мне хотелось получить ответ, почему она остается в добровольном заточении?
Жить с запасом Надежду Николаевну научили обстоятельства отдаленности местожительства. Когда едет получать пенсию в Бартеневку, отоваривается всегда в одном магазине, к продавцам которого порой обращается с просьбами. “То таблетки закончатся, то дрожжи, то захочется вкусненького, звоню девчатам и прошу, чтобы передали мне чего-нибудь”, - рассказывает Надежда Николаевна. И девчата ей не отказывают, пересылают с попутным транспортом. Правда, минимальной пенсии ей хватает не на многое. Зимой продукты подвозит на снегоходе житель Бартеневки.
Дорогу до Орехова зимой не чистят. Почти с любой просьбой она может обратиться к заместителям директора ООО “Урожай” - не отказывают в помощи. Пользуется Надежда Николаевна и печкой, и электричеством, и газом, что привозят ей в баллонах. Банька, правда, без хозяина не топится...
Когда Надежда Николаевна вместе с супругом переехала в Орехово, здесь было еще около 6 жилых домов. Не обошлось без того, чтобы в поселок не наведывались любители поживиться чужим. Уезжающие не всегда могли все забрать с собой сразу, этим и пользовались лиходеи. Пресекал такое и просил сообщать о подобных случаях оставшихся в поселке директор местного хозяйства Юрий Урабасов. Со временем тут остались только Надежда Николаевна и ее муж.
Теперь в Орехово - она единственная жительница. На подворье живности нет. Боязно ли ей здесь жить одной? Конечно, этот вопрос прозвучал одним из первых. Привычка многое решает, а потому нет, оказалось, не боязно... Сложно было поначалу. К слову, Надежда Николаевна и плюсы видит в своем житие-бытие - ее совсем перестал мучить кашель, преследовавший много лет, а все потому, что здесь воздух совершенно чистый. Жаль только, что сын редко навещает, уж очень сложно сюда добираться.
До ближайших населенных пунктов от Орехова - примерно 7 км до Раевки, и 18 - до Бартеневки. Когда последний раз в районном центре была, Надежда Николаевна даже не припомнит. Если что и знает о районе, то из местной газеты, ее она тоже иногда приобретает.
В последних выборах она не участвовала. К ней никто не приезжал с урной, и приглашений тоже не было. Местную главу муниципального образования не видела, но знает, что есть такая.
Совершенно безлюдно здесь бывает, пожалуй, зимой. А с весны до глубокой осени в Орехово останавливаются механизаторы, пастухи. Проезжие частенько спрашивают дорогу, чаще, как проехать на кладбище - здесь есть и православное, и мусульманское. Приютит порой хозяйка кого-нибудь в непогоду или выручит спичками. Надежда Николаевна стирает руками, хотя у нее есть машинка. Ручная стирка не в тягость - привычка смолоду.
Редко, кто может себе представить, чтобы в 21 веке можно было жить в одиночестве, в нелюдимом месте. И все-таки тоска промелькнула в ее словах. “Конечно, с этим можно было бы быстро закончить, уснуть и не проснуться, и все...”, - сказала хозяйка, обращая свой взгляд на ту самую тарелку с лекарствами...
Пока я беседовала с Надеждой Николаевной, Виктор Павлович занялся обследованием местности и проложил маршрут. Собственно, осматривать было нечего. Мы пошли по параллельной к Набережной улице, в начале которой домов практически не видно.
Более-менее пригодным для осмотра оказался местный клуб - это здание, как утверждает Виктор Павлович, дореволюционной постройки, из добротного ишковского пиленого камня. Кладка такая, что даже непрофессионал поймет, что строили здание добросовестно. Фундамент над землей сантиметров 70 будет, и он еще крепок. Правда, со стороны входа, видимо, за счет скосившегося на одну сторону пристроя, сделанного из силикатного кирпича, на стене появились трещины, в которых теперь живут пчелы.
Как ни странно, кое-где окна остались целы, широкие доски полов не перекосились, как это обычно бывает в заброшенных домах, местами выдраны - кому-то нужно было позарез, но оголившиеся лаги на вид еще ничего.
Две типовые цилиндрические голландки, посему, рук одного мастера, обтянутые металлом, даже кажутся рабочими. Одна из потолочных маток уже надломилась, но в другой стороне, там, где была сцена, под такими же матками насчитали четыре гнезда ласточек. Эти птицы вьют гнезда только под надежной крышей. Считается, что это добрый знак для жильцов, но здесь их нет.
Мой экскурсовод не был бы самим собой, если бы не рассказал какую-то особую историю. В этом самом клубе однажды судили главного бухгалтера, убившего свою супругу в ссоре, возникшей на почве измены. Главбух пытался сжечь тело супруги, чтобы замести следы преступления. Затем все вскрылось и был суд. Тогда такие процессы назывались народными. В самом деле на таком мероприятии каждый гражданин мог почувствовать себя причастным к правосудию.
Горе-любовник попытался во время суда передать записку своей возлюбленной. Кто-то заметил это дело и люди стали требовать зачитать содержание той самой записки. В ней мужчина писал, что любит свою пассию, и сообщал, что срок ему большой не грозит. Как говорила людская молва, там он получил еще один срок за какое-то деяние, а потом и вовсе погиб то ли от чьей-то руки, то ли по несчастному случаю.
Из соседнего с клубом дома Виктор Павлович принес тетрадный листок, на котором детской рукой были написаны слова: “Он живой и светится”. Под ними был рисунок с человечком то ли на койке, то ли возле какого-то прямоугольного сооружения.
Там, где было возможно пройти по улицам, изредка виднелись через заросли деревьев останки домов. “Здесь был двухквартирный кирпичный дом, его разобрали”, - рассказывает Виктор Павлович, показывая на кирпичные осколки по одну сторону улицы. В одичавших садах еще продолжают плодоносить некоторые деревья, только урожаю этому порадоваться некому. Иные деревья и вовсе выросли без помощи человека.
Мы обошли поселок, сделав круг примерно в 3 км. Местный пруд, быть может, частный, был огорожен рабицей, у берега виднелась небольшая будка, и хотя ворот, как таковых, не было, а зиял лишь широкий промежуток между столбами сетки, спускаться к нему мы не стали.
Несколько десятков лет назад Виктор Павлович здесь сам бывал по рабочим делам, а потому легко определял, где и какие производственные помещения были. А, по сути, здесь было все: мастерская, машинный двор, в селе - медпункт, начальная школа, клуб. Теперь здесь ничего нет.
Странное послание из заброшенного дома вертелось в моей голове и не давало покоя. В нем было что-то. Поневоле даже подумала о сверхъестественном, знак это какой-то, наверное, от поселка. Только словосочетание показалось слишком знакомым.
Весь день тот тетрадный листок пролежал в моем кармане. Вернувшись домой, я обратилась за помощью к Интернету. Не зря эти слова показались мне знакомыми. Оказалось, это название детского рассказа, автором которого являлся Драгунский. Сюжет таков. Маленький мальчик вечером долго ждет с игрушечным самосвалом на песочнице, когда вернется мама с работы и заберет его домой. Тем временем к нему приходит друг, и, увидев игрушку, просит дать поиграть домой, а взамен предлагает свои. Мальчик не собирался соглашаться ни на какие условия, пока друг не предложил ему совершенное чудо - светлячка в спичечной коробочке. В темноте от него исходил зеленый свет, словно от звездочки, и эта звездочка была в его ладошке! В итоге самосвал был отдан “насовсем”. Когда после ужина мама спросила мальчика про игрушку, он рассказал все, как было и показал маме того самого светлячка. Мама спросила мальчика, почему он променял дорогую игрушку на светлячка, тот ответил: “Да как же ты не понимаешь?! Ведь он живой! И светится!”.
… Вечерами в доме Надежды зажигается свет, и, словно тот светлячок из рассказа, дает знать огромному миру, что он, поселок, еще живой и светится. Сколько же по России таких светлячков...