Известно, чем меньше урожай, тем труднее его убирать. Кто-кто, а механизаторы это знают. И технически, и просто по-человечески. Один знакомый комбайнер сказал: "Нынешний хлеб засуха съела. И когда по двадцать часов просиживаешь за штурвалом на выжженном поле, не руки болят - душа..."
Алексей Окольников запускает двигатель, и побежала хлебная дорожка в "чрево" грузовика. "Даже борта по этому году ни к чему наращивать!" - говорит водитель Алексей Урбанович. С самого утра наполняют три "Клааса" бункера, время обед – а ни одного груженого "КамАЗа" на ток. Хорошо хоть кто-то приехал развеять скуку в поле!
Алексей Урбанович - самый словоохотливый на сегодня мой собеседник. Делятся и ребята-хлеборобы во время обеда, потчуя меня вкуснейшим супом и гречневой кашей, впечатлениями от страды, у каждого за спиной она не одна.
"Эти комбайны пятую жатву, как часы с кукушкой, ходят, - говорят про свои "Клаасы", - лишь кондиционеры заправить пришлось по этому году, всему приходит срок".
Третью неделю идет уборка, все это время не остывающий зной над сгоревшими полями. "Жатва не всегда бывает праздником!" - говорит Дмитрий Основин.
Доубирать придется даже списанные начисто поля, вплоть до последнего клинышка. Как-то нужно и эти хлипкие центнеры спасать. Конечно, радостнее комбайнеру работать на урожайном поле. Как видны тогда результаты труда хлебороба!
Алексей Окольников про вчерашний день с болью говорит: "Не центнеры считать нужно, а сколько площадей пришлось "состричь" начисто". Контролер-учетчик может за комбайнами не ходить, зернышка не сыщешь!
Хлебное поле объединяет людей. Пока везли обед в поле на походном "УАЗике" с В.Д. Козновым, всплыло в памяти, как водителем "КамАЗа" был Владимир Дмитриевич. Сейчас на пенсии, труд у него так называемый "легкий". Но, как говорит, без хлебного поля - не жизнь, долгими кажутся зимние месяцы бездействия.
Рядом, в строю. Пожалуй, эти емкие слова и определяют место человека в страде. Сегодня из основных механизаторов отсутствует Алексей Еряшкин, есть возможность отдыхать по очереди хоть иногда - то есть "разруливать" дома свои проблемы. Еще пять комбайнов колхоза имени Чапаева на косовице суданки, кто-то на отвозе соломы, кто-то сразу пашет зябь.
Кадров, естественно, не хватает. Среди хлеборобов тридцатилетние - самые молодые. Говорим о том, как поднять престиж профессии, как сделать работу в поле престижной для пацанов, кому бы только вырваться в город. "А почему бы нас не отправлять на курорты, или премировать машинами, квартирами?" - резонно спрашивают ребята, но сами понимают - на курорты на всех колхозу не заработать.
Даже скошенная солома на поле едва заметна, ячмень убирать неимоверно трудно. А он идет на паи - в курсе механизаторы. И хоть не столько утомляет физическая работа, сколько изнуряет неизвестное, как жить теперь, если совсем не удастся запасти кормов? - заунывных мотивов ни у кого в рассуждениях нет. Настоящие мужчины таковы.
Вот Александр Шарапов, потомок знатного хлеборобского рода – всегда, когда приезжаешь в бригаду, кто-нибудь непременно из ребят скажет - вот про Шарапова из Сестер напишите-ка, отец у него орденоносец был! Александр Анатольевич сам по себе скромный, только и говорит, что жатку настроили на минимальный срез, ниже уже некуда.
Я встречала их за штурвалом комбайна, трактора, за баранкой грузовика. Говорят, что сами почву готовят, сами сеют, сами пестуют будущий урожай, потому и сердце кровью обливается сейчас, когда труды напрасные.
Запахи чабреца, иван-чая и иные, ускользающие, знакомые, сегодня дарят мне радость. Возвращаясь от хлеборобов косогорами - ячмень убирали яблоновогайцы на ивановском поле, завтра, говорят, будет клевенское! - по-настоящему ощутила всю неповторимую прелесть здешних мест, почувствовала ту мощную жизненную силу, что заложена в самих пластах этой земли.
Первый же попавшийся на глаза термометр показывал плюс тридцать. Невольно подумалось: каково же сейчас в поле? С одной стороны, жара съела все, что можно, говорят, что еще и саранча совершает набеги. И нужно выдержать и эту духоту, и тысячу других испытаний.
Как известно, хлеб сам по себе не растет, не попадает на стол и прилавки. И то, что другим представляется на первый взгляд невероятным, немыслимым - провести тринадцать, четырнадцать часов кряду на солнцепеке! - рядовому хлеборобу кажется естественным, нормальным.
Удачи вам, труженики полей! Она вам сейчас необходима.