Почему-то ранее такое и не вспоминалось, забывалось через некоторое время и уходило в далекое прошлое. Сколько таких небольших историй случалось, где сам становился участником или услышанных из рассказов на рыбалке у костра или где то в другом месте. Если все вспомнить и положить на бумагу, думаю, что наберется на небольшую главу
Итак. Июль месяц. Заготавливаем сено для различной живности, стоящей в сараях, чтобы быть с мясом и молоком. Довелось заночевать в поле, а для того, чтобы не пропадать напрасно времени, взял с собой сети и камеру от автомобиля в качестве лодки. Благо копны расположились по краю небольшого озера, с чистой прозрачной водой и невысоким густым камышом по краю берега.
Утром и вечером рыба выходила на кормежку, играла, слышались ее всплески, от которых во все стороны расходились круги волн. Питалась севшей мошкарой, и тем, что попало на поверхность, росла и нагуливала к осени жирок.
"Рыба играет, рыбаков почему-то нет! От села далековато, ездить накладно, или не знают о рыбе в озере!" - размышляя, поставил одну, а затем другую сеть, отступив немного от берега, вдоль камыша, для того, чтобы вышедший карась на чистую воду попал в ячейки сети. Дело привычное, поэтому не заняло много времени!
Развернувшись, приплыл на место, вытащил камеру, рыба продолжала играть и плескаться.
"Сейчас перекушу, постелю побольше скошенной, свежей душистой травы и лягу спать. Комары в это время уже не беспокоили, можно спать спокойно на открытом воздухе, а не в душной кабине "Москвича!" - размышлял, укрывшись легким одеялом.
Уставшее за день тело провалилось в глубокий сон.
Когда проснулся, солнце еще только-только начинало всходить. Полежать бы еще немного, да время поджимает. Нужно на работу! Встал, затащил в воду камеру. На воде тишина, нет даже небольшой ряби, и рыба еще не начала свою утреннюю игру.
Поплавки сети немного притоплены, но стояли и не колыхались и не показывали, что в сети есть запутавшаяся рыба.
"Неужели ничего нет? Играла вечером! Ходила! Напрасно поставил крупноячеистую! Надо было ставить помельче!" - неспешно мелькали в голове мысли, а я тем временем подплывал к тому месту, где была привязана одна из сетей. Опустил поглубже в воду весло, подцепил верхнюю бечеву и почувствовал, как она затрепеталась и задрожала, и, поплавки один за другим стали погружаться в воду, образуя круги на воде. Потревоженная попавшаяся рыба ожила, стала пытаться выбраться из ловушки, но только еще больше запутывалась... Я стал, не спеша, выбирать рыбу и отправлять в садок.
"Так я не успею выбрать и одну сеть! А там еще и другая, правильно, что поставил сети с крупной ячейкой. Все - больше чем по полкило! Не успею на работу! Дома есть кому выбрать! Не в первый раз!" - размышлял я с хорошим настроением.
Стал подбирать за обе бечевки и укладывать на дно камеры. Работа пошла намного веселее, и трепещущаяся рыба в сетке быстро заполнила все пространство.
"Хватит всем и моим, и соседям!" - подумал я, развернулся и поплыл к месту, где спускался в озеро.
Приспустил камеру, чтобы поместилась в багажник "Москвича", загрузил все и отправился домой.
Время поджимало, солнышко все выше, как бы подгоняло, скоро на работу, поспешай.
Домой можно попасть двумя дорогами. Одна - длинная, через все село, другая - короткая, названная водителями очень метко - "веселая", краем села, сильно ухабистая и в дождливую погоду, по которой проехать было весьма трудно, но которая выходила к моему дому.
Проходила она по краю реки, но так как воды в этот год было мало, к этому времени она совсем высохла, остались только позеленевшие лужицы с редкой-редкой осокой. В одном месте русло высохшей реки перегораживала земляная плотина, которую прудили в половодье каждый год, чтобы поднять и задержать воду для нужд села.
По другую сторону дороги был лес. За плотиной - небольшая лужа, оставшаяся от весеннего паводка, напоминавшая небольшое блюдце размером метров 10 в диаметре, поросшее по краям высокой осокой, и глубиной не более полуметра темной воды.
Водились в луже небольшие головастики, которых с аппетитом поедала пара цапель, замиравшая в одной позе на одной ноге на долгое время в ожидании лакомства.
Въехав на плотину, притормозил, так как с плотины к этой луже спускался мальчишка лет 7-8. Он был один, видно, уговорил родителей разбудить пораньше и отпустить на рыбалку. В руках у него была удочка и баночка из-под консервы, очевидно, с насадкой. Удочка - небольшая, метра два, не более, срезанная из прута ветлы и согнутая дугой от жары и времени. На конце удилища привязана леска с поплавком, сделанным из гусиного пера.
Я прибавил скорость, но что-то меня остановило, екнуло в груди, и я принял в сторону, остановился. Мальчишку я узнал, это был Егорка, его родители жили неподалеку от меня.
"Здравствуй, Егорка! - поприветствовал я его. - Родители знают, что ты здесь?" В ответ он утвердительно кивнул головой. Я смотрел то на мальчонку, то на черную лужу.
"Рыбачить? Прикормка есть?" - задал совсем не уместный вопрос, хотя это и без того было видно.
"Что же ты поймаешь в той луже?" подумал я про себя. План, созревший в голове, заставил меня улыбнуться, и пусть я немного опоздаю на работу.
Я достал из кармана складной нож, спустился к толам, росшим по берегу высохшего русла, и срезал прут в виде кукана. Открыл багажник, выбрал несколько самых больших карасей и нанизал на прут. Держал их двумя руками, раздвинув подальше друг от друга. Они висели на одной из жабр и еще трепыхались. Это был, действительно, улов, которому позавидуют все рыбаки!
Мальчишка тем временем выбирал удобное место на берегу для того, чтобы сделать первый и последующие забросы. Одним словом, был занят рыболовными приготовлениями. Насадил червяка, сделал заброс и приготовился ждать поклевку, высматривая, на что можно было бы присесть.
Я окликнул его.
"Егорка! - он обернулся, глаза его засветились от увиденного. - Возьми! Мама дома приготовит! Если кто встретит, не говори, где поймал!" - сказал я, протягивая ему рыбу.
В знак понимания он покачал головой, положил еще трепещущую рыбу на осоку и стал сматывать удочку, готовый выбраться на плотину и весело с уловом шагать домой.
Я уже подъехал к дому, выгрузил содержимое багажника, давая указания домочадцам, что делать с уловом и кому отнести на сковородку, другую, здесь хватит всем!
Между этим умылся, переоделся, наскоро перекусил, сел в "Москвич", поехал. К началу работы успею. О встрече с мальчишкой, которая произошла не более часа назад на плотине, уже забыл.
Но не тут-то было! Начиналось нечто интересное! На том месте, где я только ставил свою машину, уже стояли мотоцикл и "Запорожец", друг против друга сидели два мужика-рыболова. Раскинув удочки, они усердно бросали распаренную пшеницу, стараясь приманить рыбу, которой там не было. Не смог проехать мимо, остановился. Настроение поднялось в одно мгновение!
"Мальчишка не удержался, проговорился встречным! - подумал я, не осуждал его за невыполненное обещание. - А мужики, поверив в сказанное, основательно расположились в ожидании хорошего клева".
Мужики все больше покармливали место, где находились поплавки, в ожидании поклевки. Веселье все больше охватывало меня, я не выдержал и спросил: "Как долго здесь сидите? От кого узнали об этом рыбном месте?"
"Да, пожалуй, где-то около часа!" - произнес Семен, живший также недалеко от меня, по количеству окурков, разбросанных вокруг, было похоже на правду.
"Узнал откуда? - продолжал Семен. - Еду, отсюда выползает соседский малец, Егорка! С удочкой! И держит в руках кукан, вот с такими живыми карасями!" - и показывает на своей руке действительно таких огромных размеров - чуть ли не по самый локоть, что я даже сам был готов поверить в показанное.
"Где же он мог поймать? Только здесь? Все вокруг пересохло! Вот и место, где он стоял, а также подставка - рогатулька из ветки, торчащая из воды!" - сказал Семен.
"Может, сменить насадку?" - продолжал в душе смеяться я, поддерживая беседу.
"Может, и нужно поменять?! Только на что? Где теперь искать его?" - с досадой произнес Семен.
После этого я уехал. На работу я все же опоздал. Но когда все увидели, с каким настроением я зашел в мастерскую, никто ни о чем не стал спрашивать.
Прошло два или три года. Отец Егорки, Ерофей, попросил привезти к нему домой пару тележек опилок с пилорамы, строил новый дом, которые использовали как засыпку под обшивку дома, а также для утепления потолка. Соседям всегда помогали. На второй рейс Ерофей попросился поехать со мной в кабине колесного трактора, я не возразил.
"Только теперь едем короткой "веселой" дорогой. Как бы в центре ни встретили форменные люди с полосатым жезлом!" - произнес я.
"Веселой", так "веселой!" - произнес Ерофей. Почесав нос, улыбнулся, предчувствовал, что им перепадет от хозяйки за привезенное, но сам уже принял стаканчик-другой с трактористом во время погрузки.
Доехали до плотины, вода была в этот год по обе стороны, и здесь мой пассажир заговорил, разомлевший от жары и тряски в тесной кабине.
- Мой сын Егорка, года три назад, наловил в этой луже, в-о-о-т таких огромных карасей! Утер нос Семену с его братом Митрием, которые даже самого дохленького, маленького не могли поймать. Семен еще два раза в тот год ходил ловить в лужу на разные приманки. Пусто! Обставил малец их в два счета! - все больше распыляясь, продолжал Ерофей! Рассказывал, как приготовила их жена в сметане, и что более двух карасей без голов на большой сковороде не помещались!
Я вспомнил тот случай и что мне пообещал Егорка, и только сейчас узнал о крепком его слове, данном мне.
Всегда улыбаюсь, когда встречаю Митрича и особенно Семена, который и в настоящее время не догадывается, что скрывается за моей улыбкой, хотя минуло много лет, и оба постарели.
А Егорка вырос! Егор Ерофеич, редкое по нашим временам имя и отчество, чуть ли не на голову выше меня, да и у него уже подрастает Макар, в будущем такой же рыбак, как и отец, только пока еще ходит неуверенной поступью, держится за руку мамы, папы, деда Ерофея и бабушки Полины.