Александр Бречалов дал интервью информационному порталу "Будущее России. Национальные проекты. Предлагаем его вашему вниманию: https://futurerussia.gov.ru/nacionalnye-proekty/474895
"В широком смысле слова экономика лежит в основе и наших социальных проектов", - отметил глава республики
Строительство объектов по всей стране в рамках нацпроектов ведется за счет федерального бюджета, однако обслуживать построенную инфраструктуру регионы будут уже из своих средств.
По оценке главы Удмуртии Александра Бречалова, чтобы обслуживать все объекты, экономика республики должна расти на 10% в год. Именно поэтому власти региона при анализе точек развития сделали упор на экономическом блоке. О том, как обеспечить высокие темпы роста экономики региона, стимулировать жилищное строительство и почему жители Удмуртии так любят скандинавскую ходьбу, глава республики рассказал в интервью порталу "Будущее России. Национальные проекты", оператором которого является ТАСС.
— В 2018 году все регионы утвердили паспорта нацпроектов и начали жить в этой парадигме. Можно, наверное, ровным слоем распределить финансирование по всем 12 национальным проектам, а можно расставить приоритеты. Какие расставили вы?
— Мы вынесли в приоритет экономику и все три нацпроекта, которые с ней связаны. Это "Производительность труда и поддержка занятости", "Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы" и "Международная кооперация и экспорт". Есть еще, конечно, "Цифровая экономика", но я ее даже не рассматриваю как отдельный проект. Цифровизация есть в каждой задаче каждого нацпроекта — от технологий управления внутри здания администрации до управления всей республикой.
В широком смысле слова экономика лежит в основе и наших социальных проектов. Обслуживание каждого построенного бассейна в районном центре обходится в 15–18 млн рублей в год, каждой школы — почти в 20 млн рублей в год. Но без этих объектов не будет развития экономики, а без экономического роста мы не сможем обслуживать и содержать социальные объекты.
— Что дает стимул к росту?
— Мы учимся продавать за рубеж. За 2018 год объем несырьевого неэнергетического экспорта из Удмуртии составил $377 млн — рост на $182,8 млн к уровню 2017 года, то есть 94%! В целом весь экспорт за 2018 год составил $402,6 млн. В плане экспорта мы учимся у Татарстана, хотим дорасти до их уровня. У нас уже есть примеры историй успеха: скажем, компания "Милком", которая начала поставки на китайский рынок.
Экспорт — наша основная цель. Потому что продажи за рубеж — это выручка в валюте, это миллиарды потенциальных потребителей, а не 147 млн человек, которых мы получаем в России. И торговать нам надо научиться именно продукцией АПК.
В планах — к 2024 году увеличить объемы экспорта продукции АПК почти в шесть раз к уровню 2017 года: со $1,77 млн до $10,2 млн.
— Экспорт напрямую зависит от логистики и инфраструктуры. Где у вас узкие места на дорогах и железнодорожных магистралях?
— В части автодорог у нас есть два больных места, объединенных одной концессией. Это мосты через реки Кама и Буй. Это был огромный проект, но он недоработанный и неудачный. Стоимость проезда по двум мостам на легковушке — 450 рублей. А трафика нет. Концессионер не имеет с дороги тех сборов, на которые рассчитывал, и в итоге идет к нам за компенсацией. И мы платим концессионеру 450 млн рублей в год. Это ужасно нерациональные траты.
В том числе поэтому я не готов сейчас заключать новые концессии. Мы взяли паузу и пересчитываем абсолютно все соглашения, которые нам предлагали. Потому что 450 млн рублей — это стоимость одной школы в Удмуртии. И мы не можем ее построить, так как платим концессионеру.
Второе проблемное место в регионе — плохая дорога в Ярском районе, на севере республики. Дорога выходит в Кировскую область, и она нам очень нужна: подготовь ее — и у нас будет прирост трафика. А это акцизы на нефтепродукты, придорожный сервис и другие экономические истории.
— Готов ли ваш регион к переходу на систему эскроу-счетов в жилой застройке?
— С точки зрения ввода нового жилья мы идем чуть ли не впереди планеты всей. В 2024 году должны вводить 998 тыс. кв. метров жилья, но уже по итогам 2018 года ввели 717 тыс. кв. метров. Это хорошая новость.
Плохая новость в том, что переход на проектное финансирование поставил в сложное положение всех средних и малых игроков в регионе. А у нас таких игроков большинство. Самая крупная компания — "Комос-строй" — делает в год 100 тыс. кв. метров жилья. Если взять пятерку крупнейших игроков — все вместе они вводят только половину от общих объемов жилья. И они не идут в небольшие города, типа Глазова или Сарапула, они согласны только на Ижевск, и то будут выбирать, оставаться ли в Ижевске или побороться за "вкусные" участки в Татарстане.
При этом из всех аккредитованных под стройку банков в Удмуртии работают три: ДОМ.РФ — безусловный лидер, Сбербанк и ВТБ. И все они готовы давать льготные условия, без бешеной ставки, только тем самым пяти строительным лидерам. А как быть со стройкой в небольших городах? Как быть со средними и малыми застройщиками, которые ставят "свечи" в Глазове?
Есть два пути, и ни один из них мне не нравится. Путь первый — брать деньги под огромную ставку и перекладывать ставку в стоимость квадратного метра. Путь второй — снижение объемов вводимого жилья. Это самый плохой вариант. У нас есть небольшой "запас жирка", мы уже выдали разрешений на строительство более чем 1 млн кв. метров. Этого должно хватить на 2020-й и даже на 2021 год. А вот дальше могут начаться проблемы с исполнением плана застройки. Но повторюсь: если вы спросите, что делать, я скажу, что пока не знаю. Будем продолжать искать решение. Пока же готовы поддерживать важные для нас проекты в ручном режиме: совместно улучшать показатели проектов в плане наполнения их объектами инфраструктуры, в том числе социальной сферы, использовать все механизмы поддержки спроса на жилье. В конце концов, некоторые застройщики и сами драматизируют, но их грех винить. Если у них не будет денег, никто за них проблему не решит.
— Какая у вас схема по переселению из ветхого и аварийного жилья?
— Здесь все просто — мы идем в графике. Заявка республики одобрена, первый транш 85 млн рублей уже поступил в бюджет. Сейчас готовы начать реализовывать проект до 2024 года. Дома, которые признаны аварийными на 1 января 2017 года, включены в программу в полном объеме. Меня больше интересует история со старыми очистными сооружениями и коммуникациями в городах. Такая проблема правда есть. И решение проблемы стоит примерно 14 млрд рублей. Мы можем построить в Можге современный оздоровительный комплекс, но не сможем его ввести в эксплуатацию, потому что там очистных сооружений нет. Мы уже начали работать над этим, и надеюсь, что до 2022 года вопрос закроем.
— Давайте про ЗОЖ и про инфраструктуру для него. Вся страна знает о вашей любви к скандинавской ходьбе.
— Вообще, я не про скандинавскую ходьбу, я про триатлон. Но я настаиваю, что скандинавская ходьба — это отличный спорт. Объясню почему. Расходы регионального бюджета на лечение больных, перенесших инфаркт миокарда, составляют около 1 млрд рублей ежегодно. А сделать "тропу здоровья" — с освещением, холмиками и щебнем — стоит 4 млн рублей. Одни палки для скандинавской ходьбы стоят 250 рублей. А самые крутые палки, навороченные, с фиксацией, складывающиеся, стоят 700 рублей. И сразу плюс пара тысяч "зожников" в регионе. Это элементарная профилактика болезней.
— Только целевая аудитория этого вида спорта — люди категории "45 плюс".
— Я настаиваю — нет. Я лично присутствовал на профессиональных соревнованиях по скандинавской ходьбе, где было огромное количество молодежи. Собственно, ходьба — это не панацея, а те же дорожки зимой превращаются в лыжню. У этого вида спорта тоже масса любителей.
Кстати, мы недавно сделали скейт-парк. Я даже не ожидал такого эффекта — туда ходит пара тысяч человек, тех, кто раньше только в интернет-пространстве себя находил.
— По медицине какие у вас ключевые точки роста?
— Мы продолжаем делать упор на повышение качества и доступности медицинской помощи. Это ремонт и переоснащение современным оборудованием, продолжение информатизации отрасли, совершенствование бережливого производства, работа по привлечению в отрасль квалифицированных кадров, строительство фельдшерско-акушерских пунктов.
В целом перед нами в настоящее время стоит задача максимально повысить доступность медицинской помощи сельскому населению республики — для этого мы приобретем восемь передвижных медицинских комплексов, что позволит решить несколько задач: это и диспансеризация, и профилактические осмотры, и раннее выявление заболеваний, и оказание медицинской помощи жителям труднодоступных населенных пунктов. Работа передвижных комплексов в 2018 году показала свою эффективность и востребованность. Вы не представляете, что творится в деревнях, когда туда приезжает эта машина! Поселок неделю об этом говорит, у машины очереди выстраиваются.
На приобретение в 2019 году комплексов из федерального бюджета нам выделили 67 млн рублей. Однако на эти средства можно приобрести только самые простые медицинские комплексы с минимальным набором возможностей. Но мы решили закупать самые современные комплексы, оснащенные флюорографом, маммографом, аппаратами ЭКГ, УЗИ и лабораторией. Такие комплексы способны обеспечить выявление заболеваний на ранней стадии, но стоят они значительно дороже моделей с простой комплектацией. Чтобы купить современные машины, нам понадобилось еще 102 млн рублей. Конечно, было бы проще освоить бюджетные 67 млн рублей и закрыть тему, но нам важнее повысить эффективность этих средств. Поэтому будем добавлять региональные деньги.
— На строительство объектов в рамках нацпроектов регионам выделяют значительные средства из Москвы. Но их обслуживание — всех этих школ и бассейнов — ложится на региональные бюджеты. Вы готовы к этим затратам?
— В противном случае мы бы не включались в эту работу, потому что все эти объекты, социальные в большинстве своем, — это в первую очередь ответственность перед людьми.
Допустим, мы построили школу. Но в этой школе каждый день должны быть вода, свет, отопление, учителя, безопасность, так? Конечно, все это дорого. Мы в 2017-2018 годах сократили расходы на миллиарды рублей: сформировали единый центр по госзакупкам, сократили штат в аппарате правительства. Но в итоге бюджетные затраты 2019 года у нас выше, чем были в 2017 году, до нашей работы над издержками. И этот рост связан с социальной сферой.
Если наши социальные обязательства растут на 3–5%, то налоговые и неналоговые доходы бюджета должны расти на 10%. В 2018 году мы не смогли получить такой рост, выросли только на 6%. Валовой региональный продукт (основной показатель экономического роста — прим. ред.) в 2018 году вырос почти на 8%, рост промышленного производства составил 2,5%. В этом году по результатам четырех месяцев уже лучше: налоговые и неналоговые доходы консолидированного бюджета выросли уже на 15,8%, рост промышленного производства — 12,2%.