У настоящей любви нет срока давности. Она смотрит на нас глазами прекрасных женщин с полотен великих мастеров, ею отзываются гениальные строфы великих поэтов, и она же звучит в каждой строчке писем, что я сейчас держу в руках. Непритязательных и безыскусных писем простого кирсановского парня, написанных душой и сердцем…
Когда-то, в "прошлой жизни"
Алексей Степанович Шубкин родился в Кирсанове 29 марта 1909 года. До войны его жизнь складывалась вполне благополучно. В 1933 году закончил Астраханский автомобильно-индустриальный техникум по специальности техника-механика автотранспорта, в 1936 году работал госавтоинспектором УРКМ УНКВД по Оренбургской области, в 1937 году переведён на службу в органы милиции Горьковской области, затем в 1940 году уволился из органов. Об этом свидетельствуют документы, хранящиеся в Кирсановском краеведческом музее.
После увольнения из милиции Алексей Шубкин идёт, по примеру многих своих сверстников, работать на завод. Там, на Горьковском автозаводе, он и встретил любовь всей своей жизни — свою "Зинушу". Так ласково он называл свою милую татарочку, ставшую впоследствии его женой. Полное её имя было Зигиния Гизатуллаевна Арсланова, она была родом из села Карино Слободского района Кировской области, где в XV—XVI веках находился центр Каринского княжества под управлением татарской династии Арских князей, а сейчас располагается самое северное в мире компактное поселение татар.
Зигиния была младше Алексея на три года (она родилась 16 октября 1912 года), девушка работала вместе с ним на заводе. Об их жизни до войны Алексей неоднократно вспоминает в своих, уже военных, письмах: "Я часто вспоминаю ту прошедшую жизнь с тобой вместе в гор. Горьком, когда ты на автозавод принесла мне первый душевный гостинец, это пирожки. Когда я работал, я уже в это время оценил, что ты обо мне заботишься, я также вспоминаю, когда мы с тобой ходили в садик первого мая, в цирк, пили у ларьков пиво и т. д.".
Позже они жили в городе Лукоянове, неподалёку от города Горького (сейчас — Нижний Новгород). Тоска по тем временам очень часто сквозит во фронтовых письмах Алексея: "Зинуша, в письме я воображаю, что как будто бы я с тобой сижу за столом в Лукоянове, как это часто нам приходилось, и разговариваем с тобой обо всём, всё откровенно"; "Поверь мне, порою и очень часто такая грусть по дому, тебе и маме, а также вспомнишь нашу жизнь в Лукоянове, как мы с тобой хорошо жили"; "…я сильно страдаю о тебе и желаю быстрой встречи, и пожить так, как мы с тобой жили в Лукоянове".
Поженились влюблённые уже во время войны, 19 сентября 1941 года. Зигиния, по-видимому, приезжала специально для этого к Алексею в Воронеж, где он с 18 июня этого года проходил службу в 767 батальоне аэродромного обслуживания в звании воентехника 2 ранга. К слову, звание его не изменилось за всё время его участия в войне.
Какое-то время до войны, судя по письмам, Алексей и Зигиния жили в Кирсанове у его матери, Шубкиной Марии Степановны, поэтому после свадьбы Зинуша не поехала на родину, к своей матери, а вернулась обратно в Кирсанов, дожидаться мужа в его родном доме. Матери Алексея в то время был 51 год, все её сыновья воевали на фронте, и сноха, видимо, решила поддержать свекровь в её нелёгкой тыловой жизни.
Оборона Белёва
Около года Алексей Шубкин служил в БАО, затем его отправили в Москву учиться в военно-инженерной академии имени В. В. Куйбышева на помощника инженера танковых войск. В связи с военной необходимостью обучение длилось всего месяц, и уже в конце июня 1942 года Алексей получает назначение в действующую армию и едет на фронт. Воюет он в то время на Западном фронте в составе 68 танковой бригады 61 армии, участвует в оборонительных боях около города Белёва Тульской области.
"Милая Зинуша и мама, я участвовал в боях, пока всё благополучно, пережил многое, трудности впереди, но бог даст, справимся. Милая Зинуша, я нахожусь на таком уч. фронта, откуда Андрюша взял жинку... Я этот дом, то есть Курочкиных, где Андрюша жил, случайно нашёл в Белёве, дом цел, окна от бомбёжки вылетели, около дома три больших воронки, я удивляюсь, как он не сгорел. Улица Карла Маркса стала неузнаваема в этом городе, вся в развалинах, от города остались одни окраины".
В те дни Алексей писал домой в любую свободную минуту, бывало даже, по три письма за день, видимо, в передышках между боями. Правда, письма к нему приходили нечасто, с перерывами, поскольку войска передвигались вслед за линией фронта. Порой Алексею приходило по три письма от жены и мамы за раз, а иногда и по два месяца он не получал весточки из дома.
Описаний фронтовой жизни в его письмах мало, но они врезаются в память: "Милая Зинуша, сейчас под дубом пишу эти строки, а над головой наши самолёты ведут воздушный бой со стервятником, но паразиту скоро конец будет"; "Сейчас я, милая Зинуша, дежурю, время один час ночи, над головами жужжат наши самолёты, и я тебе в это время пишу ответ на твоё только что полученное письмо"; "Милая Зина, пишу письмо на мотоцикле, приехал на нём и в свободную минуту постарался второпях написать"; "…пока служу на хорошем месте, у нас здесь все колхозники привыкли к орудийным выстрелам и к разрыву бомб стервятников. Вообще русский народ храбрый, бодрый и смелый, и Гитлеру не победить народ русский с его мужеством и отвагой, люди из-под пуль и снарядов убирают хлеб. Поэтому вам в тылу особенно нужно работать и помогать нашему государству, нашей любимой родине".
Долгожданная встреча
Осенью и зимой 1942 года 61 армия находилась в резерве командующего войсками, активных боевых действий не вела, поэтому в начале ноября 1942 года Зинуша смогла приехать к Алексею на побывку. Жила она у знакомых в селе, находящемся неподалёку от расположения армии. И письмо от 15 ноября 1942 года маме в Кирсанов они писали уже вместе: "Милая мамуся, Зинуша хочет со мной вместе служить в армии, но не знаю, что из этого получится, мне её очень и очень жалко, да дело военное, мы можем вместе не служить, так как мне прикажут одну задачу выполнять, а ей другую".
Побыть вместе супругам пришлось недолго: в начале декабря его бригаду послали на новое боевое задание, а она, не дождавшись его, уехала обратно домой. В письмах он очень переживает за жену, как она доехала, без денег и хлеба, с просроченным пропуском. Очень обидно ему было, что не застал её на месте, когда вернулся: "Зинуша, мы с тобой расстались временно в воскресенье, а в понедельник я пошёл по твоему следу, спрашивал про свою семью в домах, но тебя уже не увидел". Весть о том, что у Зины всё благополучно, он получил только в начале февраля 1943 года, уже на новом месте службы — на острове Ягры возле города Молотовска (сейчас Северодвинск) Архангельской области.
О переезде на новое место службы он сообщает осторожно: "Я сейчас … решил поехать в гости к Зининому брату в Архангельск, так как он живёт хорошо, Зина про это мне говорила, и он меня поддержит". По-видимому, это иносказание, которое должно было сообщить родным его нахождение, не называя места расположения военных частей (в случае, если письмо попадёт в руки врага). На каждом письме Алексея с фронта стоит печать "Просмотрено военной цензурой", секретная, по мнению цензоров, информация в письмах тщательно вычёркивалась. В последующих письмах Алексея нет никакого упоминания о брате Зины, как и о сестре Оле, к которой он якобы ехал в гости в деревню Заборье во время пути в Архангельск.
Остаться в живых
Некоторое время Алексей служит на острове Ягры, затем его направляют снова на фронт. Письма Зине он пишет чуть ли не с каждой станции, которую проезжает. А едет он совсем рядом с родными местами: "Милая Зинуша, сейчас остановились в Мичуринске. Куда поедем из него, неизвестно, возможно, не загадавши, придётся ехать мимо своей родины, но ты не будешь знать, а то б встретила".
Судя по номеру его полевой почты, Алексей поступает в распоряжение 271 миномётного полка, который входил в состав 29 танкового корпуса 5 гвардейской танковой армии. Этот полк участвовал 12 июля 1943 года в знаменитом танковом сражении под Прохоровкой, небывалом по масштабам танковом бою, во время которого наша армия понесла серьёзные потери. Алексею Шубкину посчастливилось выйти живым из этого сражения, но пережить ему, конечно, пришлось многое. Об этом он пишет очень скупо, сетуя лишь, что из-за ожесточённых боёв писать письма домой "порою весьма некогда": "Милая моя Зинуша, если б ты могла представить, что я перенёс за время боёв, то меня б не ругала, что я не пишу письма. Впереди обратно такие же упорные бои, но всё же гитлеровскому зверю скоро будет конец".
Боевые операции в то время идут одна за другой: в августе 1943 года бойцы 29 танкового корпуса в числе прочих получают благодарности товарища Сталина за освобождение городов Белгорода и Харькова, а в декабре этого же года — благодарность Верховного Главнокомандующего за освобождение города Знаменка — важнейшего железнодорожного узла правобережной Украины и мощного опорного пункта обороны немцев на Кировоградском направлении. С тех пор 271 миномётный полк (как и другие части 29 танкового корпуса) носит название Знаменского. И снова Алексей скуп на слова: "…благодарность даром не дают, поэтому, пойми, какие были трудности на пути, чтобы гнать немца. Ну ничего, проклятому немцу скоро будет конец".
Не загадавши…
Последнее письмо от своего мужа З. Г. Шубкина получила от 31 декабря 1943 года. "Здравствуй, милая Зинуша и дорогая мамуся. Крепко вас целую и спешу вас поздравить с новым годом, с новым счастьем и здоровьем, а самое главное в этом году дождаться всех сыновей и мужа живыми и здоровыми в свой родной дом и отпраздновать победу" — начинается оно. В нём Алексей пишет, что получил тёплое обмундирование, спрашивает о здоровье и передаёт, по обыкновению, приветы родным и знакомым. Самое обычное письмо. Но… последнее. И — молчание, вплоть до того дня, когда, уже после Великой Победы, придут с учётно-статистического управления ГУК НКО СССР запрашиваемые женой сведения о том, что в декабре 1943 года воентехник 2 ранга А. С. Шубкин пропал без вести.
Где погиб Алексей, его родные так и не узнали. В начале января 1944 года 29 танковый корпус участвовал в боях по Кировоградскому направлению, а затем, 7 января 1944 года — в освобождении Кировограда. Во время этих боёв корпус, согласно журналу боевых действий, понёс большие потери, в том числе 339 человек личного состава, среди которых, по-видимому, был и Алексей Шубкин. О том, как он погиб, родные узнали из письма сослуживцев Алексея, которые написали, что во время боя он не смог выбраться из подбитого танка и сгорел заживо… Об этом его брат Николай Шубкин рассказал корреспонденту нашей газеты (публикация от 18 апреля 1995 года).
У Алексея Шубкина было три брата: Василий, 1913 г. р., Григорий, 1919 г. р., и Николай, 1921 г. р. Все они воевали: известно, что Григорий участвовал в Сталинградской битве и войне с Японией, а Николай — в обороне Ленинграда. С войны живым не вернулся один Алексей…
У Зигинии Шубкиной, как написано в одном из писем Алексея, на войне погибли трое братьев. Зинуша так и осталась жить в Кирсанове, она умерла 3 февраля 1989 года в том самом родном доме Алексея, откуда он уходил на войну. До самой смерти хранила она все его письма, даже маленькие записочки, вроде таких: "…я всегда был твоим и буду твоим навсегда. Знай ты это…" и "Зинуша, прошу тебя, моя милая, не серчай на меня, я тебя в жизни никогда не брошу. Желаю быстрой встречи. Твой друг, муж Лёша. Целую тысячу раз".
Невозможно без волнения читать эти строки: "Зинуша, я о тебе сильно тоскую, целую тебя тысячу раз"; "Поверь моему сердцу, что я твой и твой на всю жизнь"; "Милая моя Зинуша, большое тебе спасибо за твою заботу и за твою ласку, за всё это я тебя ещё пуще люблю и никому не дам в обиду"; "Милая Зиночка, как я о тебе скучаю, часто вижу тебя во сне, я бы теперь встретился с тобой, так бы говорил и говорил, и расцеловал тебя. Милая моя крошка, когда же будет тот счастливый день, когда мы встретимся с тобой. Ну, ничего, не загадавши, встретимся"…
Не загадавши — любимое выражение Алексея. Оно встречается в его письмах, по крайней мере, восемь десятков раз. Видимо, дело не только в особенностях времени, когда все жили "не загадавши", но и в личных свойствах его характера. Так и жил он, не загадывая наперёд, лишь надеясь на лучшее. Хотя многим его надеждам не суждено было осуществиться…
И это, наверное, даже хорошо, что мы сейчас можем прочитать эти 92 письма, которые изначально не были предназначены для чужих глаз. Эти письма существуют не только как знамение Великой Победы, но и как убедительное доказательство Великой Любви. Любви, которая существует не в шедеврах мирового искусства, а здесь и сейчас, рядом с нами, в жизни обычных людей…
Фото автора
и Елены Барановой.