"С партизанским Алексеевским полком во 2­-м Кубанском походе". Б. Прянишников:

"2­-я пехотная дивизия под командованием ген. А.А. Боровского была тогда в следующем составе: Корниловский Ударный полк, Партизанский пеший казачий полк (с 25 сентября 1918 года ­ присвоено имя Алексеевский), 4-­й Сводно­Кубанский конный полк, Улагаевский батальон, Корниловская батарея (6 или 8 трехдюймовых пушек), Корниловская инженерная рота. Самым сильным был Корниловский полк, в нашем же (Партизанском) двухбатальонном шестисотенном полку насчитывалось 600 добровольцев и взвод конной разведки. Всего в дивизии было три тысячи штыков и сабель.

…Партизанскому полку полковника Писарева (2­-я дивизия ген. Боровского) пришлось вынести напряженный двухдневный бой за Песчанокопскую.

Рано утром 2 июля (19 июня) наш полк выступил из Крученой Балки. День был жаркий, солнце немилосердно жгло, мучила жажда. Оба батальона развернулись на широком, даже слишком широком для 600 человек фронте. С большим трудом, под сильным огнем красных из многочисленной группы Калнина (командующий Медвеженским фронтом), полк медленно продвигался по открытой равнине. Наступление полка поддерживали две пушки Корниловской батареи. Слева от нашего полка, на расстоянии зрительной связи, находился Улагаевский батальон, обеспечивавший наш фланг. А на этом фланге ­ наш молодежный взвод с пулеметной тачанкой.

Солнце склонялось к западу, когда полк подошел на расстояние одной версты до Песчанокопской. На окраине этого большого села закрепились красные, обильно снабженные пулеметами и поддерживаемые огнем десятка орудий.

Стало смеркаться, когда полковник Писарев отдал приказ атаковать село. Первый батальон ударил во фланг противника, наш второй ­ в лоб. И тут оправдались сказанные ранее генералом Деникиным слова: “Полк ­ несравненный таран для лобовых ударов”. Атака была стремительной, хотя от огня красных мы несли чувствительные потери. Со стоном упал молодой доброволец. Я задержался на несколько минут, перевязывая его рану. А за это время цепь батальона продвинулась вперед и, полуоборотом вправо, стала примыкать к левому флангу первого батальона. Ушел вперед и мой взвод. В сумерках я быстро догнал цепь. Но, присмотревшись к ней, увидел, что она была слишком густая и на нашу непохожая. Это были не наши, а отступавшие красные. Взволнованный неожиданным открытием, я сперва остановился, а затем повернул назад, провожаемый выстрелами отступавших красных.

Наступила полная темнота. Ориентируясь по звездам, я шел примерно в том направлении, где можно было найти своих. Вдруг раздался грозный окрик: “Стой! Кто идет?” Голос показался знакомым, и я ответил: “Свои”. Подойдя ближе, увидел поручика, командира нашего взвода, и остатки взвода, залегшие полукругом, с пулеметной тачанкой в центре. Оказалось, что в темноте наш взвод оторвался от батальона и поручик, не зная складывавшейся обстановки, приказал взводу залечь в открытом поле. Я рассказал поручику о только что виденном и пережитом. Я считал, что красные отошли от Песчанокопской, но полной уверенности в этом не было.

В это время на окраине села, примерно там, где у меня произошла неожиданная встреча с красными, пылал пожар. Немного подумав, поручик отправил юнкера Терещенко и меня на разведку в этом направлении. Осторожно двигаясь, часто приседая, чтобы лучше рассмотреть лежавшую перед нами местность, мы минут через двадцать пять добрались до удобного укрытия по соседству с пожаром. Вблизи ходили вооруженные люди. По их говору и повадкам мы определили, что это были свои. Осмелев, мы вышли из укрытия и натолкнулись на командира нашего батальона. Часть села была занята нашим батальоном, и капитан Бузун обрадовался, узнав о том, что взвод наш цел. Он приказал нам немедленно привести в село наш взвод на ночлег.

Было 11 часов ночи, когда мы, усталые от напряженного боя, замертво свалились на землю и заснули глубоким сном.

Спать пришлось недолго. В третьем часу утра 3­го июля (20 июня) наш полк был поднят по тревоге. Брезжил июльский рассвет. Где­то недалеко завязалась оживленная перестрелка, сердито застучал пулемет.

Выяснилось, что красные ночью проникли в наше расположение и окружили наш полк с трех сторон. Положение создалось критическое. И в эту минуту каждый партизан ощутил, что во главе полка стоял доблестный, хладнокровный, храбрый и волевой командир. Верхом на гнедом коне, представляя заманчивую для противника мишень, полковник Писарев нанес короткие контрудары по вражеским клещам и вывел полк из окружения. Выбравшись из села на степной простор, полк занял оборонительные позиции в одной­двух верстах от Песчанокопской, примерно там, где накануне он занимал исходное положение перед вечерней атакой. Красные вели вялое наступление, поддерживавшееся довольно сильным артиллерийским огнем. К счастью, меткостью красные артиллеристы не отличались, и на их снаряды мы внимания не обращали. Гораздо чувствительнее были потери от пулеметного и ружейного огня.

20 июня в течение первой половины дня, под давлением превосходства сил, наш полк медленно подавался назад. Но после полудня к флангам полка подошли другие части Добровольческой армии и полк вновь перешел в наступление. Атака была решительной, и к вечеру Песчанокопская была окончательно взята и закреплена. Потерпев поражение, красные отошли в район Белой Глины.

Двухдневные бои обошлись полку дорого: убитыми и ранеными выбыло около 300 офицеров и партизан".

От автора. Наступление на Песчанокопское, взгляд из рядов 3­й дивизии Дроздовского.

"ВТОРОЙ КУБАНСКИЙ ПОХОД". Воспоминания. 2-­я часть. Неизвестный автор.

19 июня, ночью, подтвердились сведения о том, что противник, усилившись в районе Песчанокопской, при поддер­жке местного вооруженного населения, сделавшего выступление, принудил авангардные части 2­й дивизии генерала Боровского (зашли со стороны Богородицкого), у которых к тому же ощущался недостаток снарядов и ружейных патронов, выйти из селения Песчанокопского.

Утром, 20 июня, со стороны командующего армией последовало приказание 3­й дивизии Дроздовского перейти в Песчанокопскую, а колонне генерала Эрдели ­ в Рассыпное.

Выступление 3­й дивизии сильно задержалось неимением необходимого количества подвод для перевозки пехоты. Эта задержка вынудила генерала Деникина приказать полковнику Дроздовскому немедленно собрать дивизию по тревоге и выступить походным порядком. Во исполнение полученного предписания в 12 часов 10 минут по правой стороне железной дороги двинулся 2­й конный полк.

20 июня в 14 часов по той же дороге выступила 2­-я рота с частью пулеметов и вся артиллерия. Большая часть пехоты была направлена по железной дороге. Впереди эшелона с пехотой следовали бронированный и ремонтный поезда.

В 14 часов 50 минут командиру 2-­го конного полка было придано два легких орудия и приказано: "Продвигаясь совместно с бронированным поездом, очищать дорогу на Песчанокопскую. Действуя мелкими конными частями с флангов и тыла при поддержке орудий, заставляйте броневики противника отходить. Главное ядро конницы держите вблизи железной дороги".

В 15 часов 40 минут 2-­й эскадрон 2­-го конного полка вошел в связь с передовыми частями колонны генерала Боровского на полпути между Богородицким и Песчанокопским, причем выяснилось, что колонна генерала Боровского, совершенно не имевшая к этому времени снарядов, вынуждена была продвигаться крайне медленно.

20 июня в 17 часов 20 минут с рабочего поезда, на котором находился штаб дивизии, было замечено, что колонна повозок противника отходит из Песчанокопской на Рассыпное. Немедленно 3­й и польский эскадрон, а так же 4­я сотня 2­го конного полка ворвались в Песчанокопскую, но под давлением подошедших со станции резервов противника были вынуждены вновь оставить селение.

Не доходя четырех верст до села, пехота была высажена из поезда и с подвод, и 2-­й офицерский стрелковый полк начал продвигаться вдоль железной дороги по северной стороне ее, имея целью атаковать селение с востока.

В 17 часов 30 минут снарядом противника был испорчен железнодорожный путь в тылу нашего бронепоезда. Доблестной работой железнодорожников ремонтного поезда испорченный путь был восстановлен, несмотря на сильный артиллерийский огонь со стороны красных.

Спустя минут 10, новым попаданием снаряда с бронепоезда противника была выведена из строя вся пулеметная и часть артиллерийской прислуги нашего бронепоезда. На нем в это время оставалось всего три гранаты...

Бронепоезд начал медленно отходить назад. Обнаружив отход, бронепоезд противника стал его преследовать и подошел очень близко к колонне 2-­го офицерского стрелкового полка, открыв по полку частый огонь...

Два орудия легкой батареи немедленно снялись с передков и в свою очередь открыли огонь. Отходивший бронепоезд, видя тяжелое положение, в котором очутилась колонна, повернул обратно и ... выпустил три последние гранаты.

Лихая работа 1-­го взвода 3-­й отдельной легкой батареи и уцелевшей артиллерийской прислуги бронепоезда вынудили бронепоезд противника отойти и дали возможность 2-­му офицерскому стрелковому полку продвинуться вправо от большой дороги Развильная ­ Песчанокопская и построить боевой порядок.

Выборку из мемуаров подготовил С. СТАДНИКОВ.