Женщина, любящая грозу

Обитателей двенадцатой палаты кардиоцентра в Канске это желание уже не беспокоит. Уже всё пережито, всё получено полной мерой: и радость, и печаль, и боль, и страдания".

"Подремонтированы "моторы". У кого-то поставлены какие-то, слава Богу, ещё неведомые мне стенты, кардиостимуляторы и другие спасающие жизнь "запчасти". Лежи спокойно, выравнивай дыхание да сердцебиение.

Но не тут-то было. Ни болезни, ни заплатки, придуманные учёными, не могут изменить характер человека. На этом "моторе" человек существует до последнего дыхания. А всё пережитое за весьма немаленький срок хочется рассказать кому-то незнакомому, как в поезде, чтобы оставить о себе память, еще раз побывать в том далёком и безмерно дорогом времени и пространстве, воскресить и поблагодарить всех, кто сердцу дорог.

За окнами гроза. Кажется, гром и молния обрушились на крышу всего лишь одного дома. Дом огромный, пятистенок. В деревне Комарово (через Филимоново от Канска 50 км) его называли "кулацким". Бывший рачительный хозяин построил его с умением и любовью, надеясь, что в нём заживёт вся его дружная большая семья.

Такая же "гроза" раскулачивания унесла и хозяина, и всю его семью, а заодно и надежду на счастье в неизведанные края, чужие земли.

Оставшийся, как памятник, дом достался комсомольцу-активисту Пономарёву. Сбылась мечта бывшего хозяина дома. Живёт в нём большая семья. У окна во время грозы стоит девочка лет пяти, самая маленькая из детей. На окнах нет никаких занавесок, и весь блеск молний отражается в распахнутых глазах Валюшки. В них нет страха, наоборот, восторг, радость и какое-то ещё неведомое чувство торжества и победы сияют в них. Как будто кто-то шепнул ей, что это и есть жизнь – со светом молний и треском грозы, проливным дождём и тихим ветром.

В кулацком доме, теперь уже доме Пономарёвых, родились пятеро детей. Старшие два сына были уже почти взрослыми, когда родились три девочки. Нелегко было большой семье во всём. Но чудаковатый и безмерно добрый Фёдор Власович где-то подобрал двух беспризорников. Они росли вместе со старшими сыновьями и были зачислены в семью как родные. Валюша помнит их уже парнями.

Валентина Фёдоровна родилась в 1938 году, и в её сознании всепоглощающая гроза 1941 года отразилась слабо. Живы только воспоминания мамы. Она, проводившая на фронт пятерых мужчин, стала быстро слепнуть. На руках остались девочки – забота матери и опора. Все сыновья полегли на поле брани. Домой вернулся только отец.

Недолго погостил он в родном доме. "Три месяца поплевал кровью" и умер. Пока все были дома, работа спорилась. Садили 50 соток картошки, держали хозяйство. Было что поесть, попить и надеть. Благодаря умелым рукам матери Ефимии Федоровны, на столе даже было какое-то разнообразие. Из одной картошки она творила чудеса русской кухни. Но даже тогда иногда варили супчик из свиных шкурок, прибранных хозяйкой на чёрный день. А вот когда остались в доме четыре женщины мал мала меньше с почти слепой матерью, порой приходилось голодать.

Когда умер отец, деревенские женщины сетовали: "Чем бедная Пономариха будет поминать своего Фёдора!". Придя на поминки, те же женщины обнаружили столы, заставленные разными блюдами. Правда, хозяйка приготовила их из одной картошки.

Однажды мама рассказала девочкам, что вскоре после усыновления мальчиков отец привёз домой ещё одного члена семьи. Возвращаясь домой из Терска, он подобрал на дороге бабушку-побирушку. Она быстро прижилась в семье, обосновалась на нереально большой печи и занялась рукоделием.

Поглядывая со своего наблюдательного пункта, старушка даже пыталась командовать хозяйкой: "Что-то ты, Ефросинья, сметану разбазариваешь направо-налево, так к празднику маслица не соберёшь". Это она увидела, что мать кормила детей оладьями со сметаной. Бабушка всем стала родной и была матери хорошей помощницей по дому. Прожила она в семье Пономарёвых до самой своей смерти. Была досмотрена, упокоена с уважением, подобающим старшему члену семьи.

Перед самой войной мать устроилась работать на птичник. Теперь же во многом её, почти ослепшую, на работе заменяли девочки. Подчиняясь законам природы, они потихоньку росли, ходили в школу, начиная с октября, а сентябрь работали в колхозе. Однажды над клубом (переделанным из церкви) зазвучали песни Марии Мордасовой. Слушали их девочки и дослушались до беды.

Работа на птичнике начиналась с восходом солнца, а заканчиваться должна была засветло, пока солнце ещё и не думало уходить на покой. Упустили девочки момент уборки цыплят на ночь. Когда опомнились и прибежали на птичник, от страха на голове зашевелились волосы.

Все цыплята сгрудились в одну кучу. Верхние были живы, а нижние все трупики. Испуганные до полусмерти, дети убрали на место живых, а мертвые… мёртвые их маме чуть ли не стоили жизни. Зная, что её ждёт за утрату колхозного добра, она с верёвкой в руках кинулась в лес, чтобы без суда и следствия сразу расплатиться за нанесенный ущерб. Но не зря говорят: Бог не выдаст…. В образе ангела-хранителя ей была послана знакомая деревенская женщина.

Она-то и предотвратила это страшное самоубийство. На колхозном собрании Ефимию помиловали. Гибель цыплят списали на крыс.

Прошло время. Кулацкий дом, постоянно притягивающий на себя грозу, был продан. Семья перебралась в другую деревню. Но родина есть родина. И тянет она к себе изо всей силы. Вернулись опять в Комарово – теперь уже в совсем другой дом.

С мамой осталась старшая сестра Люба, средняя Галя ушла в няньки в Красный Курыш, а младшенькая в 16 лет уехала в Канск работать на текстильном комбинате. В 22 года вышла замуж, родила двух дочерей. Потом выучилась на продавца. Много лет проработала в торговле. Ещё не раз приходилось Вале менять работу, а то и одну на две, чтобы дети не знали нужды, чтобы не хуже, чем у людей.

Много, много раз, стоя у окна перед рассекающей небо молнией, просила помощи у той Великой силы, сотрясающей землю и небо, просила счастья своим дочерям. Разговор с грозой продолжается и до сих пор. Пока мы живы, нет покоя нашим материнским сердцам, больным и здоровым.

Одна из дочерей живёт на Украине. Тревоге матери нет предела. Главная её молитва о том, чтобы был мир и согласие на земле, где живут её дети и она сама. Пусть гроза превратится в тихий дождь и оросит поля, на которых растут цветы и травы.

Валентина Фёдоровна продолжает вспоминать. Её речь прерывает звонок телефона. "Звонит дед. Я ему сказала, чтобы он не приходил. Боюсь, чтобы с ним чего не случилось. Ходит плохо. Совсем ноги разболелись. Хоть бы мне скорей домой, а то пропадёт он без меня. А он ещё и шутит, как бы я тут кого помоложе не сыскала. Я ему ответила, что он самый лучший", – улыбаясь, говорит женщина.

Она сидит на кровати у самого окна. В лучах солнца моя соседка по палате кажется намного моложе своих лет. К тому же очень активная, подвижная, сухонькая, с седоватой стрижкой, она не похожа на прибитую горем и невзгодами старушку. Валентина Фёдоровна по-прежнему любит смотреть на грозу и очень хочет жить.

У судьбы на ладошке

Маленькая, худенькая женщина, похожая на одуванчик, с пышными светлыми волосами. На первый взгляд сама нежность и изящество. Женщина из тех, кого хочется поднять на ладошку и, не дыша, ею любоваться. Но, как часто это бывает, внешность обманчива. Нина Васильевна, так зовут мою героиню, меняет первое впечатление одним взглядом из-под чёрных бровей.

Брызнет из глаз и строгость, и величие графское. Порой зальётся смехом и, смущаясь, прикроется рукой. Кажется, ей-то повезло быть всю жизнь у судьбы на ладони.

Дальше следует сказать словами некрасовской героини: "Мне счастье в девках выпало…". Родилась в Дзержинске в 1948 году. Была третьим ребёнком у Ивановой Ефросиньи Максимовны. Старшими были братья Володя и Лёня. Ниночку в семье любили, лелеяли, оберегали. Мама работала в столовой (сначала официанткой, потом поваром). Видела мать, что у девочки масса талантов и с пяти лет стала водить малышку на занятия в балетный класс.

Однажды приехавшая из Новосибирска комиссия предложила послать девочку в балетную школу. После долгих раздумий и бессонных ночей мать вынесла вердикт: "Без балета обойдёмся". Не смогла она расстаться со своей кровиночкой, да ещё в таком юном возрасте. Смирилась с расставанием с Ниночкой, только когда та закончила школу. Девушка поехала в Иркутск учиться в педагогический на специальность "Логопед глухонемых". Теперь мама несколько успокоилась, так как в этом городе жили родственники.

Жизнь Ниночки за маменькой, за братьями "как у Христа за пазухой" закончилась после появления в семье отчима. С его приходом семья разрослась. Родились ещё две сестры и братик. Жили трудно, и нельзя сказать, что дружно. Дом стоял на земле. Это позволяло держать большое хозяйство, огород.

Вся основная работа легла на хрупкие плечи Ефросиньи Максимовны. Где-то ей помогали дети, а вот отчим оказался настоящим деспотом. С наслаждением издевался над пасынками, поднимал порой в четыре часа утра на работу, придуманную им самим для воспитания и закаливания. Своих детей он жалел, а вот с Ниночкой произошла совсем скверная история.

Когда ей исполнилось четырнадцать лет, отчим попытался её изнасиловать. Девочка убежала к бабушке и жила там, пока не уехала учиться. Каждые каникулы Нина вынуждена была подрабатывать, чтобы хоть как-то одеть себя и братьев. Работала то в санатории, то в столовой.

По окончании института практику проходила в Братске, в школе для глухонемых. Там же осталась работать при исполкоме. Жила в общежитии. Казалось, жизнь налаживается, только бы судьба не хлопнула в ладошки, не обратив внимания на девушку, которую когда-то у себя пригрела. Здесь Нина была покровителем всех глухонемых. Хлопотала за них перед начальством о жилье, материальной помощи.

Огромное впечатление осталось от посещения тюрьмы. Пригласили подсудимого (глухонемого) для дачи показаний, а Нина Васильевна должна была переводить. На вопрос, что с ним случилось и почему он здесь, ответил, что был в лесу, повстречал там девушку и изнасиловал её. Она заявила на него в милицию. Глухонемых не так много, и его быстро поймали.

В Братске проработала три года. В 28 лет вышла замуж за Николая Данилыча. Через год родился сын Игорь. Счастливая семья. Отношения, наполненные любовью, взаимопонимание, общие интересы. В эту пору супруги оба продолжали учиться и часто расставались. Встречи всегда были радостными. Жить семья переехала в Иланский, где Нина Васильевна работала в школе для глухонемых директором. И надо же было судьбе так сильно хлопнуть в ладоши!

Однажды после поездки, вернувшись домой в ожидании сердечной встречи с любимым мужем, женщина обнаружила, что он любим не только ею. Она застала их в собственной постели и не простила.

Невыносимая боль предательства чуть не убила молодую женщину. Но ведь была ещё одна любовь, к сыночку. Она приглушила страдания, заставила разум работать в нужном направлении.

Через несколько лет в жизни Нины Васильевны появился другой мужчина. С великой оглядкой (обжегшись на молоке, дуешь на воду) связала она свою судьбу с Николаем Петровичем. Годы, прожитые с этим человеком, Нина Васильевна вспоминает с благодарностью. Второй муж был внимательным, хорошим хозяином, отчимом и ниразу не обидел свою любимую женщину.

В 2010 году судьба снова сделала "ладушки", и Нина Васильевна осталась вдовой. Пришлось ей поработать и по другой специальности, так как школу в Иланске закрыли. Десять лет трудилась бухгалтером.

В Канск приехала пенсионеркой, живёт здесь седьмой год одна. И это "одна" – главная болезнь её сердца.

Сын, закончив Высшее военное училище в городе Днепропетровске, остался там служить. Вышел в отставку в звании полковника. У него семья, взрослый сын. Иногда навещает мать. А она каждый день воспоминает его, просит помощи у Всевышнего и безмерно скучает от одиночества.

Её квартира полна цветов, в ней идеальный порядок. Нина Васильевна общительная. Она имеет друзей в совете ветеранов. Ей звонят в больницу, навещают дома. С ними, иногда засидевшись допоздна за накрытым столом, она любит попеть свои любимые песни, знакомые с детства. Её любимая песня про маму. Только бы подольше глупая судьба не хлопала в ладоши, не губила бы покой и счастье этой замечательной женщины.