— Виктор Петрович, мы с вами общаемся в разгар чемпионата мира по футболу. И в сборной России есть уроженец Алтайского края. Вы за футбольными баталиями следите?

— Да, я думаю, что сегодня в нашей стране все охвачены "футбольной лихорадкой", от самого высшего руководства до людей, которые не имели раньше к этому никакого отношения, — мам, бабушек, пенсионеров. Тем более в российской сборной играет наш земляк Александр Ерохин. Он не в прямом смысле воспитанник алтайской футбольной школы, но первые шаги делал здесь.

Я тоже болельщик, конечно. Впервые осмысленно смотрел чемпионат мира в 1982 году, он тогда проходил в Испании. Победили итальянцы, это знаменитая команда "Скуадра адзурра" ("Голубая эскадра", прозвище сборной Италии, закрепившееся за ней из-за голубой формы футболистов — прим. ТАСС). Игроками тогда на чемпионате были итальянская звезда Паоло Росси, бразильцы Зико и Сократес.

Я был еще маленький, тогда даже не думал о том, чтобы заниматься каким-то спортом, но вот в период чемпионата черно-белый телевизор у бабушки в Крыму меня просто от себя не отпускал. Потом я выходил и резиновым мячиком разбивал бабушкины ворота. Это запомнилось, конечно, на всю жизнь, и отсюда появился интерес как к футболу, так и к спорту вообще. Думаю, нынешние дети, учитывая сегодняшнюю развитую систему видеотрансляций, будут вспоминать свой первый чемпионат всю жизнь.

— Но профессиональным спортсменом вы все же не стали, зато стали руководителем региона. Как вы, работая в "Норильском никеле", будучи руководителем Заполярного филиала, вдруг ушли на государственную службу — и не на федеральный уровень, а в администрацию региона, хоть и такого крупного, как Красноярский край?

— Ну, конечно, меня воспитал Норильск и школа "Норильского никеля". У меня осталось огромное количество связей, личных отношений с людьми, которые эту школу тоже прошли, хотя многие из них там уже не работают. Этими отношениями я дорожу. Но меня неправильно было бы называть "лоббистом "Норникеля". Воспитанник, но не лоббист. Придя на работу в Красноярский край, я не имел никаких поручений или указаний, не было решений каких-либо структур или их собственников относительно того, что я стал чиновником для какой-то конкретной цели.

Почему я это сделал? Потому что хотел служить стране. Так вышло, что в армии не служил, а работал до того на предприятии, где такой составляющей, как служение Родине, в прямом смысле слова не было. А мне хотелось какого-то нового уровня ответственности, расширения кругозора, и я это получил. Если сравнить меня в 2010 году, когда я начал работать в правительстве Красноярского края, и сейчас — это довольно-таки разные люди.

— А как вы узнали, что возглавите регион? Я правильно понимаю, что есть определенная система подготовки потенциальных глав регионов и вы были в числе тех, кто эту подготовку проходил?

— Вы говорите о тренингах с прыжками со скалы и лежанием под танком? Да, это есть, но только как один из элементов подготовки, больше для того, чтобы поменять обстановку и выбраться из аудитории. Вообще, это достаточно долгая история. В конце 2014-го — начале 2015 года я был включен в кадровый резерв президента и несколько раз проходил программы подготовки для высших руководящих кадров.

Они включают в себя несколько модулей: лекции, практические занятия, встречи с какими-то интересными и важными людьми, которые в неформальной обстановке рассказывают, чем они занимаются, почему они этим занимаются, отвечают на какие-то актуальные вопросы. И разные тренинги, включая знаменитые уже прыжки со скалы.

— И со скалы вы прыгали?

— Так получилось, что нет. Дело в том, что тогда губернатор Красноярского края Виктор Толоконский подал в отставку и Александра Усса назначили временно исполняющим обязанности главы региона. Губернатор просто "шел на полном ходу" — и вдруг отставка. Приходит новый руководитель в правительство, и я же не могу сказать: "Здравствуйте и до свидания, я на неделю уезжаю учиться". Поэтому я сказал, что этот модуль мне придется пропустить, и я только смотрел потом, как товарищи мужественно со скалы прыгали.

Под танк я тоже случайно не лег, потому как было совещание в правительстве России и я будучи в Москве должен был в нем принять участие. Оно было во второй половине того дня, когда поехали на полигон, поэтому я отпросился на полдня. А выяснилось, что там танк. Короче говоря, необстрелянный резервист я получился.

— А когда вы узнали, что возглавите регион? И знали ли, что это будет именно аграрный Алтайский край, а не, например, Тюменская область, которая хотя бы по структуре экономики с Красноярским краем похожа?

— О том, что моя кандидатура рассматривается и что речь идет об Алтайском крае, я узнал накануне — примерно за сутки до указа президента. Но окончательное решение все же принимает президент, поэтому о том, что регион возглавлю я, узнал только после встречи с ним, когда он пожелал мне удачи и сказал, что подпишет указ.

Что касается того, что это Алтайский край, а не, например, Тюменская область. Я всю жизнь прожил в Сибири, и в силу специфики работы я видел, как наши регионы взаимодействуют. Мы вместе проводим селекторные совещания, например, по лесным пожарам, по урожаю, мы состоим в окружных комиссиях по чрезвычайным ситуациям. Поэтому представление об Алтайском крае с управленческой точки зрения у меня к моменту назначения уже сложилось. Конечно, я вникаю в специфику: регион аграрный, приграничный — это его особенности. Но это все нюансы. Они, безусловно, важны, но в целом мне многое понятно. Скорее всего, через три месяца я скажу, что у меня понимание еще глубже стало, но и сейчас могу сделать выводы. Я же жизнь прожил определенную, имею некий опыт.

— Вы говорили о взаимодействии регионов. А с Уссом какие отношения сохранили после ухода из правительства Красноярского края?

— Мы с Александром Викторовичем плотно работали последние восемь лет, когда он был сначала спикером краевого Заксобрания, потом работал в правительстве. Думаю, наши отношения можно охарактеризовать как взаимное уважение. Усс, как и я, реалист: все, что уже произошло, произошло, назад пути нет, нужно двигаться дальше. А взаимоотношения, которые у нас есть, нужно направить на благо наших регионов.

— Чем вы в первую очередь занялись после назначения?

— До отставки губернатора машина государственного управления неслась на полном ходу в крае. Вы понимаете, что после смены руководства региона не может остановиться посевная, не может остановиться процесс сдачи ЕГЭ. Поэтому первое, что мне нужно было сделать, сделать так, чтобы эта "машина" не осталась без "водителя". На это я потратил первые дни, одновременно вникая в то, как устроена система управления. Здесь она немного непривычная для меня. Губернатор — высшее должностное лицо, и одновременно он является руководителем высшего органа исполнительной власти, то есть правительства. В Красноярском крае это было разделено: губернатор — одно, председатель правительства — другое. Здесь по-другому выстроены и распределены между органами власти полномочия.

С первых дней мне пришлось знакомиться и с людьми, и с коллективами, и со СМИ. Я же для Алтайского края был человек совсем новый, поэтому срочно нужно было начать системно общаться с региональными и федеральными руководителями, которые здесь работают.

— Какие проблемы могут возникнуть с урожаем в аграрном регионе из-за затянувшейся посевной кампании и слишком холодной весны?

— Да, такого не было за очень долгий период метеонаблюдений. Люди, которые давно живут здесь и всю жизнь работают в сельском хозяйстве, не припомнят таких времен. Зимой было мало снега, почва сильно промерзла, пришла весна, начались сильные дожди, лед на глубине не растаял, и, соответственно, вода задерживается, невозможно вести полевые работы. Так поздно — во второй половине июня — в крае посевную давненько уже не заканчивали.

С другой стороны, к посевной хозяйства были готовы очень хорошо. И только эти неблагоприятные условия привели к тому, что планы и графики, которые надо было соблюсти, оказались сдвинуты. Мы ввели режим ЧС, чтобы аграрии себя почувствовали более защищенными в решении вопросов с партнерами, с банками, с государством.

Есть большая вероятность, что осень будет более долгой и приемлемой для вызревания и уборки. Тогда все у нас будет нормально. Если этого не случится, могут быть проблемы. Но пока мы настроены на то, чтобы готовиться к уборке урожая. Готовиться в те сроки, которые фактически выстраиваются исходя из того, что поздно была посевная.

— А повышение цен на бензин сказалось как-то на аграриях?

— На весь цикл сельскохозяйственных работ нам нужно примерно 190 тыс. тонн топлива, и, по нашим расчетам, затраты на него выросли на 3,5–4 млрд рублей. Но многие хозяйства заранее закупили топливо по тем еще, приемлемым ценам, поэтому точный расчет размера потерь или дополнительных расходов представить сложно. Но потери есть, и мы с федеральным Министерством сельского хозяйства думаем, есть ли возможности наших аграриев поддержать. Пока нет решения, но будем ставить вопрос о возможной хотя бы частичной компенсации финансовых потерь селянам.

— А какие системные проблемы края вы видите? Над чем предстоит работать в первую очередь?

— Главные сложности существуют в социально-экономической сфере, и в первую очередь это низкие зарплаты. За прошлый год средняя заработная плата в крае составила 22,7 тыс. рублей — это самая маленькая оплата труда в Сибирском федеральном округе. Причем отрыв от других регионов огромный — на строчку выше нас, среди сопоставимых по масштабу с нами регионов, Омская область, где средняя зарплата примерно 31 тыс. рублей.

Нужно сделать заметные шаги, чтобы люди сказали, что их ожидания в какой-то мере оправдываются. Надо заниматься развитием экономики, надо использовать конкурентные преимущества в виде географического положения, природы и климата Алтайского края. Здесь есть ярко выраженные возможности для развития аграрного комплекса. С другой стороны, здесь может развиваться и промышленность. Над этим и будем работать. Нерешаемых проблем нет, есть просто проблемы, которые не решаются быстро и для решения которых нам нужно выработать определенный механизм.

— При маленьких зарплатах в Алтайском крае один из самых низких в стране показателей госдолга — на данный момент всего около 2 млрд рублей. Я не призываю взять деньги в долг и раздать людям, но, возможно, их следует пустить на развитие определенных отраслей, ту же поддержку малого бизнеса, что повлечет и повышение зарплат? Как вы планируете с госдолгом работать?

— Я всю свою сознательную жизнь занимался вопросами управления, в том числе финансового, поэтому страшные слова про госдолг и внутренний долг на меня не производят впечатления. Я к этому отношусь исключительно как к инструменту управления. Если нужно на каком-то этапе взять взаймы с полным пониманием того, как и что мы будем отдавать, то никаких проблем. Каких-то предубеждений тут у меня нет.

С другой стороны, консолидированный бюджет Алтайского края на 2018 год составляет по доходам примерно 110 млрд рублей, из которых около 50 млрд рублей — это целевые и прочие безвозмездные поступления из федерального центра. В этой связи мы находимся в определенной зависимости от тех правил, которые устанавливает руководство страны. У нас есть соглашение с Минфином, где прописано, как мы себя ведем в том числе в отношении размера госдолга.

Поэтому на вопрос, готов ли я госдолг увеличивать, отвечу: я-то, может, и готов, но если у меня не будет согласованности с федеральными финансовыми властями, то таких шагов мы не сделаем. Если только мы поймем, что это для чего-то надо, для реализации каких-то проектов, которые в обозримом будущем дадут дополнительную налоговую отдачу и будут источником для того, чтобы эти заимствования вернуть, конечно, буду ставить об этом вопрос.

— Не могу не затронуть тему "Прямой линии" с президентом — вы тогда еще неделю в крае не провели, а на "Прямой линии" уже задали вопрос про сельскую школу, которую на Алтае закрывают. Сейчас понятно, что школу в селе Старая Суртайка сохранили, но ведь проблема системная. Будете ли проводить ревизию других подобных школ в регионе?

— Когда задали вопрос, успел от своих коллег, которые рядом сидели, услышать только то, что они не знают про такие решения и на краевом уровне их не принимали. Поэтому, когда отвечал на "Прямой линии" на вопрос президента, скорее отталкивался от своих взглядов, своего представления: есть село на 400 человек, есть школа на 47 человек, решения о закрытии нет, отсюда ответ сформулировал: школа должна работать. Надо понимать, что мы хоть и ждали, но не готовились именно к такому вопросу — думали, максимум будет вопрос про алтайский мед и его сертификацию.

И что касается ревизии. У нас в крае 1,1 тыс. школ, и необходимости проводить ее пока нет. Будут возникать вопросы — будем реагировать.

— Вы не считаете сложившиеся проблемы "заслугой" предыдущей власти? Александра Карлина много критиковали, в том числе за то, что рост зарплат и рост экономики не обеспечил?

— Нет, я не сторонник этого. Ну что, один только губернатор в 2,5-миллионном крае виноват в том, что что-то не так? Точно так же, как не его одного заслуги в том, что хорошо. Нет, это же люди так жили, это система власти так была устроена. Я, в свою очередь, работая в Красноярском крае, видел, как работают в Алтайском крае и какие результаты он показывает. Хочу сказать, что мне видится, что руководство региона делало все возможное в тех условиях, которые сложились, с учетом имеющихся ресурсов.

Поэтому мне кажется, нужно быть благодарным предшественникам, которые нам эту жизнь оставили. На нас на этом историческом этапе возложена такая же ответственность, как и на них, — пройти свой путь. Наша жизнь вообще коротка, а отрезок жизни, когда ты можешь на что-то повлиять, — это вообще очень маленький период, и надо постараться его прожить и пройти так, чтобы будущие поколения сказали спасибо.