Основным поражающим фактором было радиоактивное заражение. Уже в первые месяцы погибли десятки человек. Последствия облучения стали причиной гибели в последующие годы ещё множества людей. Один из ликвидаторов аварии на ЧАЭС наш земляк Виктор Николаевич Клиновой в феврале отметил 70-летие со дня рождения.
Приближается ещё одна памятная для него дата – 30-я годовщина со дня его отправки для участия в масштабных мероприятиях на месте аварии.
О чернобыльской трагедии В.Н. Клиновой, как и многие другие, узнал по телевизору из программы "Время". Непосредственно последствия тех событий коснулись наших земляков уже через 10 дней со дня трагедии, когда районным военным комиссариатом была мобилизована часть военнообязанных
граждан. На сборы призывались мужчины старше 35 лет, имевшие не более 2 детей.
Первым на место трагедии 6 мая был отправлен И.Г. Куликов. Во втором майском призыве участвовали В.В. Косогов, М.М. Кичикаев, Н.Н. Ларченко. Летом и осенью были отправлены в зону отчуждения Ю.Н. Будаев, Т.М. Поленин, В.А. Ставицкий.
– Через год очередь дошла до меня, – вспоминает Виктор Николаевич. – Я тогда работал шофёром на вахтовом автобусе в ПМК села Правокумского. Всё было обыденно – в июле 1987 года я по повестке прибыл в военкомат, прошёл медкомиссию. В команде нас было 11 человек, все мы знали, куда и за-
чем едем. Военный комиссар Николай Иванович Гаранжа, проведя инструктаж, строго предупредил, что с этого момента мы – военнослужащие и в случае правонарушений можем быть подвергнуты уголовному преследованию. В городе Майкопе на базе воинской части мы прошли месячную подготовку: обучались пользоваться спецсредствами, экипировкой, технике безопасности в условиях заражённой местности и действиям по дезактивации.
Позже левокумцев перебросили на сборный пункт г. Белая Церковь Киевской области, а уже оттуда – в Иванковский район, в 26-ю бригаду химической защиты Московского военного округа. Дислоцировалась она прямо в лесу у границы с Белоруссией в 30 километрах от Чернобыльской АЭС.
– Пару дней нас не задействовали, дали освоиться и адаптироваться, – говорит Виктор Николаевич. – Жили мы прямо в палатках, пища готовилась в полевых кухнях. В воинской части был организован культурный досуг – "крутили" кино, давали концерты известные артисты. Утром проводился развод,
нас назначали в наряды, доводился инструктаж по мерам безопасности, и мы на машинах отправлялись на станцию. Группами командовали кадровые офицеры.
По официальным данным, в непосредственной близости от 4-го энергоблока работала лишь радиоуправляемая техника, которой отдавали команды с безопасного расстояния. Но на деле автоматы не справлялись с огромным объёмом работ, ломались, и тогда на помощь им направляли людей.
В специально оборудованном на станции санпропускнике солдаты раздевались и экипировались в свинцовые жилеты, надевали очки и перчатки, респираторы-"лепестки" и ботинки, "атомку" – белоснежную спецодежду персонала станции. У аварийного энергоблока команду распределяли по цехам и кабинетам, предназначенным для дезактивации. До начала работ специалисты уже
замеряли на объектах уровень радиации и рассчитывали допустимое время пребывания на них людей. Время работы в этих помещениях – считанные минуты, а то и секунды.
Но его хватало, чтобы сделать из объёмного шприца с водным раствором несколько
впрыскиваний на стены, пульты управления, мебель… Это был непрерывный массовый
поток людских ресурсов, в котором участвовали тысячи человек. Контролирующий работу офицер с секундомером давал команду на вход и выход из помещения, регистрировал данные в журнале, составлял картограммы, следил, чтобы дневная доза облучения не превышала допустимую. Исходя из общей суммы полученной дозы за всё время работ, солдата отправляли домой.
Главное правило там было – не лезть,туда, куда тебя не направляет старший, любое самовольное отклонение от указанного маршрута было чревато последствиями, многие за это поплатились здоровьем и жизнью, – говорит Виктор Николаевич. – Но и те, кто делал всё по инструкции, не избежали радиационного облучения. Уже после первых походов на станцию я начал ощущать неприятные изменения в самочувствии. Нахождение в зоне, например, отражалось на сердечной
деятельности, дыхании, бывало, и сознание некоторые теряли. Было больно глотать, ощущались тошнота и слабость, головная боль, краснела кожа. Но особого страха мы не испытывали. Может, из-за того, что угроза была незримая, может, из-за молодости или нашего русского менталитета. На АЭС
можно было покушать в столовой, на это сопровождавший нас работник станции давал талоны. Готовили там хорошо, только вот аппетита особого не было. Это был ещё один признак лучевой болезни.
После работы солдаты опять проходили через санпропускник. Снятая одежда утилизировалась, они принимали душ, надевали солдатскую форму. На постах дозиметрического контроля по ходу следования колонны технику и личный состав проверяли на предмет радиационного заражения. Если датчик издавал сигнал, личный состав покидал машины, техника отправлялась на мойку. Со
временем уничтожалось и начинавшее фонить обмундирование.
И так – почти каждый день в течение двух месяцев, исключая наряды по расположению части. В.Н. Клиновой сделал 50 "ходок" на станцию. Этим же занимались и другие наши ребята. Возвращались они домой уже по отдельности.
Отправки на ЧАЭС продолжались до декабря 1989 года. Замкнул череду поездок А.А. Вишня, который вернулся домой 12 апреля 1990 года, пробыв на службе 4 месяца.
Дольше всех (около 5 месяцев) в зоне отчуждения находились – Т.В. Бибаев, А.Н. Поздняков,
В.А. Подорога, Е.Ф. Деев, В.Н. Мищенко, Ю.А. Черняков. Шестнадцать человек впоследствии были награждены государственными наградами – медалями "За спасение погибавших", а В.Ф. Фирсов, В.В. Трайдуков, Т.М. Поленин, В.А. Ставицкий, П.Д. Обухов, А.В. Бабак, И.Г. Куликов – орденами Мужества.
Какой вред здоровью нанесло облучение, ликвидаторы смогли детально понять лишь
позднее, в изнурительных походах по врачам и больницам. Причём медики не знали, что с ними делать, как и чем лечить.
– После возвращения домой я получил единовременную выплату в размере 2800 рублей, – рассказывает Виктор Николаевич. – Когда кассир выдавала мне деньги, показалось, я даже увидел некоторую зависть в её глазах, а ведь эти деньги не стоили того, через что нам пришлось пройти.
Я был человеком с железным здоровьем, занимался тяжёлой атлетикой, боксом. После тех событий сердце ослабло, стал заикаться, перенёс 2 операции на глаза. Я ещё несколько лет поработал шофёром и мастером на установках по бурению артезианских скважин и в 50 лет вышел на
пенсию, являюсь инвалидом 2 группы. Все полагающиеся льготы никто из ликвидаторов практически не получал. Заслуженных наград, статуса инвалида, получившего увечья на ЧАЭС, ежемесячных выплат приходилось добиваться через суд.
В списках участников ликвидации последствий аварии на ЧАЭС числятся 38 человек. А всего левокумцев, подвергшихся радиации вследствие катастрофы на ЧАЭС, – 54. В списках умерших ликвидаторов – 33 человека (средний возраст – 62 года, самому молодому было 50), из них лишь семеро имели инвалидность. Многие просто не хотели участвовать в долгосрочных процедурах оформления необходимых документов, судебных тяжбах.
В.Н. Клиновой награждён медалью "За спасение погибавших", памятными знаками
"Защитнику Отечества от радиационных катастроф", "В память о катастрофе на Чернобыльской АЭС", "25 лет со дня сооружения объекта "Укрытие".
Вот уже 16 лет Виктор Николаевич возглавляет Левокумскую районную общественную
организацию инвалидов "Союз Чернобыль",
ведёт работу по отстаиванию интересов ликвидаторов. Его супруга Вера Михайловна,
бывший слесарь газовой службы, – также на пенсии. Их дочь Юлия живёт и работает в
г. Ставрополе. Не даёт скучать гостящая сейчас у бабушки с дедушкой внучка Маша. В.Н. Клиновой – заядлый охотник. Вместе со своей собакой он, как всегда, с нетерпением ждёт начала охотничьего сезона.