Йошкар-Олинская писательница Лара Козырь поделилась с читателями портала marpravda.ru своим новым рассказом о временном парадоксе, из-за которого в сутках оказалось не 24, а 25 часов.

25

Я ждал своего друга астрофизика Геннадия Потаповича в его кабинете, когда он закончит свою работу и мы пойдем в клуб развлечься.

- В сутках 25 часов! – это прозвучало как приговор.

- Э-э-э? – протянул я, не зная, как реагировать на его слова.

- Я не говорил тебе раньше, так как сам был не уверен в своих выводах.

- И? – подбодрил я товарища.

- Ты мне не поверишь!

- Попробуй объяснить.

- Да я сам случайно обнаружил. Как-то я задержался у себя в лаборатории. Мельком глянул на часы – полночь. Обе стрелки были на цифре двенадцать. Ну, я еще немного повозился с отчетом и снова посмотрел на часы. Двенадцать! Я подумал, что часы сломались. Зашел в свой кабинет, там часы тоже показывали двенадцать часов. Я тогда подумал, что время растянулось удивительным образом, и я смог за неполную секунду дописать отчет. Это меня позабавило. Но я не придал этому случаю какого-либо значения.

Помнишь, я в детстве занимался музыкой? У меня была штучка, которая отсчитывала темп.  Метроном называется. Так вот. Я привык работать под это тик-таканье, мне так легче сосредоточиться. В общем, я притащил ее на работу. Она стоит у меня в лаборатории.

Генка подошел к бару, достал из него бутылку коньяка и разлил по бокалам. Разломил шоколад, дал мне всю плитку и задумался. Бокалы с коньяком остались в баре. Слюна девятым валом затопила горло.

- Коньяк дай! – я вывел из ступора ученого.

- Ах, прости! – Потапыч взял из бара бокал с ароматным напитком и подал мне.

- Продолжай! – милостиво разрешил я.

- Второй раз я обратил внимание на эту оказию спустя где-то месяца два. Мне никак не удавалось решить одну задачку, вот я и засиделся допоздна. Смотрел на часы и думал о своем. Стрелки на часах остановились на двенадцати и замерли. А метроном отсчитывал удары. Он настроен на шестьдесят ударов в минуту. Я насчитал шестьдесят ударов, но минутная стрелка не сдвинулась с места. Я тогда подумал, что часы снова заклинило. Заглянул в кабинет и посмотрел на часы. Двенадцать! Вышел в коридор и там глянул на часы. Двенадцать! Я вернулся в лабораторию и взял с собой метроном, добросовестно отсчитывающий секунды. Как дурак, торжественно нес метроном на вытянутой руке, чтобы не сбить отсчет времени! Прошел все здание до самого выхода и считал секунды. И что ты думаешь?

Я поперхнулся коньяком.

- Что? – кашляя, спросил я.

- Двенадцать! Часы над входной дверью показывали полночь!

- Мистика! – пошутил я.

- Ты прав, мой друг! – Генка отобрал у меня бокал и выпил оставшийся коньяк.

- Э-э-э…. – я не понял такой наглости.

- Короче. Я просидел час в лаборатории, считая секунды вместе с метрономом и ровно в час ночи минутная стрелка сдвинулась с места. Часы показывали одну минуту первого. А я насчитал один час и одну минуту! - Генка угостился моим кусочком шоколада и продолжил вещать. – Но это еще не все! Такая чепуха повторилась снова спустя неделю! Я опять работал до полуночи и по привычке отсчитывал секунды, слушая метроном. И опять стрелки замерли в полночь! Издевательство какое-то!

- Ага! – вякнул я, с тоской любуясь на коньяк в баре.

- Я психанул и влетел в кабинет поглядеть на часы. Двенадцать ночи! Тогда я налил себе коньяка, чтобы не бегать по зданию в поисках нормально работающих часов. Сел в кресло и тупо уставился на часы. Пью коньяк и считаю секунды, слушая метроном. – Потапыч подошел к бару, налил в пустой бокал алкоголь, взял оба бокала с напитком и протянул один мне. – В час ночи по моим подсчетам стрелка сдвинулась на одну минуту. Часы показывали одну минуту первого ночи!

- Да уж! – промурлыкал я, смакуя содержимое бокала.

- В общем, я на следующую ночь, как идиот, пялился на часы. Ровно в полночь стрелки замерли на двенадцати ночи на всех часах. И через час, опираясь на отсчет метронома и мой, естественно, большие стрелки на всех часах сдвигались на минуту и показывали одну минуту первого ночи! – Генка навис надо мной и неотрывно смотрел мне в глаза.

Я вжался в кресло, крепко сжимая в правой руке бокал с коньяком, а левой рукой засунул в рот другу кусочек шоколада. Ученый пожевал, выпрямился и залпом выпил все содержимое своего бокала.

- Что ты намерен делать? – осторожно поинтересовался я.

- Да я уже делаю, – устало отозвался Гена. – каждую ночь я пялюсь на часы и обалдеваю от своего открытия. Я в замешательстве, Юра. Может я параноик? А может я действительно столкнулся с необычным фактом? Ведь за этот час ничего с миром не происходит. Он зависает на это время. Люди даже не замечают этого. Они проживают эти шестьдесят минут одним мигом. Это только я вижу.

- Ну и как ты это видишь?

- Мне проще показать тебе, чем объяснять. В клуб идем или как?

- Идем конечно! – я допил свой коньяк, поднялся с кресла, подошел к двери и оглянулся на Потапыча.

Астрофизик направился в лабораторию. Там он аккуратно упаковал метроном в коробку из картона, снял халат и с коробкой подошел ко мне.

- Зачем ты взял эту штуку? – спросил я.

- Увидишь.

Так мы и вышли на улицу. Я шел впереди, открывая двери другу, как своей любимой женщине, а Генка, торжественно вышагивая позади меня, бережно нес коробку на руках словно Бог Прометей с огнем на ладонях.

В клуб добрались без происшествий, благо он был недалеко. Заняли наш столик, сделали заказ и стали наблюдать за публикой. Коробку с метрономом Потапыч поставил рядом с собой на диван и открыл ее так, чтобы нам было видно «тикающий» метроном. Часы на моем телефоне показывали без четверти двенадцать ночи.

Публика в клубе была в основном нашего возраста. Люди развлекались кто как хотел: кто-то слушал пианиста, кто-то курил у окна, кто-то пил вино с друзьями у барной стойки. К нам не подходили, только кивали головами, приветствуя.

Официант принес наш заказ, расставил тарелки с едой, рядом поставил бутылку коньяка с бокалами и молча удалился. Гена не шевелился. Пришлось мне открыть бутылку и разлить коньяк по бокалам. Один бокал я поставил перед другом, из второго сделал глоток и остолбенел от неожиданности.

Стало тихо. Люди замерли, но в разных позах: кто-то с открытым ртом, выдыхая дым (дым тоже завис около лица курящего!), кто-то наливал алкоголь по фужерам (и жидкость застыла сверкающей дорожкой от бутылки к фужеру!), кто-то не донес вилку до тарелки, кто-то замер с салфеткой в руке. Я с вытаращенными глазами обозревал зал боясь шевельнуться. Зрелище было захватывающее! Будто стоп кадр в компьютере! По-прежнему не шевелясь, я покосился на Гену. Он, считая секунды в унисон с метрономом, что-то записывал в своем блокноте. Я снова посмотрел на людей в зале. Не шевелятся! Словно манекены на витрине магазина. Покосился на друга – пишет что-то в блокноте! И тут я моргнул…

В уши ударила оглушающая волна анда́нтэ звучащего рояля и умиротворенные беседы отдыхающих клуба. Я чуть ли не выронил бокал. Ошалевший от резких перемен увиденного я уставился на астрофизика. Генка спокойно закрыл свой блокнот и подмигнул мне. Я на автомате подмигнул ему в ответ. Сижу, таращусь на друга дальше.

Впечатляет? – невинно так спросил Потапыч у меня.

Меня прорвало!

- Ты это видел?! Как ты это смог шевелиться, когда все остальные не шевелились?! Что, вообще, это такое?! Ты что писал в своем блокнотике?! А?! Что ты молчишь?!

- Успокойся, Юра. Выпей еще коньяка.

- Не хочу я коньяка! – обиделся я. – Говори!

- Хорошо. Ты успокойся.

- Нет!

- Не ори! На нас смотрят.

- Хорошо. Объяснись тогда.

- Я рассказывал тебе все в моем кабинете. Ты хорошо меня слушал?

- Ну… Не очень.

- Понятно. Тогда давай поедим, а потом выйдем на улицу и я все тебе расскажу снова. Хорошо?

Я кивнул.

- Вот и умница. Я очень кушать хочу. Ты тоже поешь. Нам еще долго будет не до еды.

Я быстро затолкал бифштекс в рот и с набитым щеками выжидающе смотрел, как Гена очень медленно разрезает ножом свое мясо и грациозно кладет вилкой отрезанные кусочки в рот. Друг наслаждался триумфом. Он улыбался публике, кивал головой знакомым и не смотрел на меня. От злости я двигал челюстями, и мое мясо с каждым глотком покидало ротовую область и по гортани перетекало в желудок. Наконец-то Гена поел! Он откинулся на спинку дивана и глазами сытого кота посмотрел на меня. Я напрягся словно пружина, готовый схватить друга в охапку и силой вытащить его из клуба. Потапыч, хитро улыбаясь, неторопливо закрыл коробку с метрономом и кивком головы пригласил меня выдвигаться к выходу. Теперь он шел впереди с коробкой, а я позади него, сверля глазами дырку в его спине. На улице Гена остановился возле двери, с наслаждением вдохнул воздух носом и пошел к парку.

- Ты тоже завис, как все – сказал он, усаживаясь на скамейку.

- Не понял! – озадачился я.

- Сначала ты завис на пятьдесят восемь минут. А потом отвис и увидел замерших людей в клубе.

- Я?!

- Да. Я сам в смятении. Почему ты очнулся через пятьдесят восемь минут, а не как все через шестьдесят?

- Я не знаю – растерялся я.

- И я не знаю, дружочек.

Мы сидели на скамье каждый думая о своем. О чем думал мой друг, я не ведаю. А у меня в голове кружились в хаотичном хороводе разные мысли, перемешиваясь с вопросами, толкаясь и тесня друг друга, и никак не хотели выстраиваться в очередь. Мне хотелось все знать и сейчас же. Вот только я не знал с чего начать.

- Ген, а почему ты не зависаешь?

- Для меня это загадка, Юра.

- Значит загадкой остается и мой преждевременный отвис?

- Все верно.

- А ты говорил ученому совету об этом феномене?

- Нет. Материала мало, чтобы доказать этот факт.

- И что дальше?

- Буду работать.

- Ген, можно мне участвовать в твоих экспериментах?

- Конечно, мой друг! Будет теперь двое придурков, верящих в то, что в сутках двадцать пять часов!

2017

http://www.marpravda.ru/news/zhiteyskie-istorii-literatura/yoshkarolinka-lara-kozyr-podelilas-s-chitatelyami-svoim-novym-rasskazom-o-vremennom-paradokse/