После кровавых событий октября 1993 года в Москве, разгона взбунтовавшегося Верховного Совета депутатов  в России сформировались новые представительные органы власти. В Марий Эл появилось Государственное собрание, а в обиходе прижилось слово «парламент». 

Пролетела уже четверть века. О переходном периоде и становлении марийского парламентаризма вспомним с непосредственными участниками тех событий.

Может, завтра будет лучше

Именно так мы и жили в начале 90-х, ведь каждый день казалось: хуже уже просто некуда. Оказывалось, что есть. Мы досыта наелись новизны: банкротство, безработица, инфляция, бартер. Оборонка – основа марийской промышленности – практически встала. В результате конверсии выпуск оборонной продукции в Марий Эл в 1991-92 годах сократился более чем в семь раз. Около 30 сельхозпредприятий только за один 1993 год оказались убыточными, остальные – низкорентабельными. При этом цены галопировали так, что свести концы с концами не могли даже те, кто получал зарплату вовремя. А  основная масса работающего населения ждала деньги месяцами.  При этом в декабре 1992 года по сравнению с тем же периодом 1991 года хлеб в республике подорожал в 36 раз, молоко – в 33 раза. Цены на непродовольственные товары поднялись в 15 раз.

Несомненные плюсы были. Перестройка всколыхнула умы, вот они – свобода, гласность, демократия! Мы учились самостоятельно думать и открыто говорить. Но нас так лихо занесло, что за эти данности, оказавшиеся эфемерными, сначала поплатились великой страной, а потом и Россия оказалась на грани уничтожения. Власть раскололась, и выяснение отношений завершилось расстрелом Белого дома. Страна словно замерла от ужаса произошедшего.

Спокойствие, только спокойствие!

Эти призывы звучали одновременно с указами о формировании новых представительных органов власти. Как произошла передачи власти новорожденному Государственному собранию, рассказывает депутат последнего созыва Верховного Совета республики Геннадий Александров:

- У нас  все прошло тихо. Мы сложили свои полномочия, потому что завершился срок, а 12 декабря 1993 года уже состоялись выборы в Государственное собрание. Я не стал баллотироваться, потому что не видел, что реально может сделать Госсобрание. Конструктивной позиции у исполнительной власти не было. Говорить-то мы можем, но принятые нами законы, никто не исполнял. Они носили декларативный характер. Это главная беда того времени и у нас в республике, в государстве Российском. Власть должна была понимать, что нужно менять ситуацию в экономике, инфляция была страшная.

- То есть, когда депутаты Верховного Совета страны выдвигали претензии к исполнительной власти, ситуация зеркально отражалась и в регионах?

- Безусловно. Наступило время, когда люди высказывали свои мысли и взгляды. Но единства в подходах не было, каждый тянул одеяло на себя. Один эпизод на сессии Верховного Совета республики, который запомнил. Я говорил о земле, о том, что нужно арендаторам – в то время колхозам, совхозам – землю передать, чтобы другие подходы у людей к работе были. А Хлебников, работал в обкоме завотделом по сельскому хозяйству, ответил: «Вот асфальтный земледелец! Земля должна быть государственная!». У людей была тогда надежда на депутатов, но мы ничего не могли поменять.

- А что характерно для того политического периода?

- Была полная демократия, языки развязаны. Каждый старался продвинуть свои мысли и идеи. Порой нелепые. Помню, группа депутатов вообще предложила создать собственное воинское подразделение в нашей республике.

На волне демократии появлялись новые лидеры, из людей мало кому известных. Так, было голосование за назначение нового председателя Верховного суда. И все легко проголосовали, хотя фамилия была совсем незнакомая – Давыдов. Он до сих пор на этой должности.

Марийские Бермуды

На политической волне люди не только поднимались, но и уходили в штопор. Октябрь 1993 года поставил точку в карьере Руслана Хасбулатова, спикера Верховного Совета России. По этому поводу у нас даже собственная легенда есть. «…журналисты вывели некую «закономерность»: тот из лидеров, который побывал в нашей республике, потом словно попадал в Бермудский треугольник, - писал в «Марийской правде» в октябре 1993 года главный редактор Владимир Мальцев, - его убирали с высокого поста. Так было с членом политбюро Вороновым, секретарями ЦК КПСС Катушевым, Русаковым, председателем Совета министров СССР Рыжковым, председателем Совета министров РСФСР Силаевым, и, конечно, Хасбулатовым. Спикер держался дольше всех, хотя трон его шатался уже давно. И журналисты с нетерпением гадали: неужели на этот раз не сработает? Сработало. Только какой ценой это все обернулось! Вспоминается, что во время визита в Йошкар-Олу Хасбулатов, уставший после ночи, проведенной на даче, выступая перед участниками актива республики, почему-то не смог выговорить слова «Пизанская башня» и сравнил экономику России с якобы падающей вниз Эйфелевой башней. Башни-то стоят, а вот спикер – спикировал».

Чтобы башни продолжали стоять, новым представительным органам власти предстояло многое сделать. Об этом – в следующих номерах газеты.

http://www.marpravda.ru/news/religiya/vremya-razvyazannykh-yazykov/