После тяжелейших пулевых ранений в декабре 1999-го уроженцу Марий Эл Евгению Гаврилову предрекали жизнь калеки, но он заново научился ходить, устроился на работу и стал заботливым мужем и отцом.

В сильном и уверенном в себе мужчине полученные во время Второй чеченской кампании ранения сегодня выдают разве что походка и шрамы на лице. Ни с виду, ни по разговору не скажешь, что 18 лет назад Евгений пережил невообразимое в мирной жизни и долгие месяцы был прикован к койке.

Засада

12 декабря 1999 года при боевых действиях в Ботлихском районе Дагестана он, лейтенант Гаврилов, командир взвода, при разведке местности попал в засаду. Настигла автоматная очередь. Евгений упал на землю, получив множественные ранения. Были переломаны все конечности.

- После боя у боевиков принято добивать и снимать с противника боеприпасы, они режут голову или уши, - рассказывает подробности той войны Гаврилов. – Я лежал на земле. Когда ко мне кто-то подошел, я подумал, что наши. Поднял голову, а мне ствол в висок – лежать! Был наемник. Не знаю, то ли приснилось, то ли на самом деле, но я почувствовал, что «бородачи» у меня сзади с разгрузки боеприпасы забирали. Думал, лишь бы не перевернули. Если перевернут, человек кричит от боли. Тому, кто рядом лежал, воткнули под лопатку финку.

Человек от Бога

В госпитале Буйнакска врачи извлекли из тела Гаврилова 10 пуль. Еще две он носит в себе до сих пор. Тогда Евгений оказался в руках докторов уже во второй раз. Прежде его ранили в августе, в самом начале операции в Дагестане: пуля зашла со стороны щеки и вышла через рот.

- Меня оперировал Юрий Викторович Арбузов, подполковник медицинской службы, человек от Бога, - говорит Евгений. – Он во многих командировках был. Очень опытный. Мог на человека посмотреть и сказать, что с ним. Он же отправлял в госпиталь Бурденко. Вел меня «от и до».

В клинический госпиталь им. Н.Н. Бурденко Гаврилов с первого раза не попал. Когда самолет с раненными из Дагестана приземлился на аэродроме «Чкаловский» в Подмосковье, Женю, не разобравшись, увезли в 32-й военно-морской госпиталь в поселок Купавна.

- Перепутали документы. Ночь, зима – кто разбираться будет? – рассказывает Евгений. – Юрий Викторович приехал, начал искать – меня нет. А потом случайно за чашкой чая с другом, который в травматологии в том госпитале работал, узнал, что я у них. Все бросил и ко мне. Зашел, говорит: «Ты помнишь меня?» Я говорю: «Нет». Он: «Конечно! Откуда ты меня можешь помнить?» Потом забрал к себе… Как я выписался из госпиталя, больше с Юрием Арбузовым не виделся. А хотел бы. Хотя бы созвониться.

Мама

Первые полгода за сыном ухаживала Маргарита Андреевна.

- Она за несколько дней до этого сон видела, в окно белый голубь стучался, - рассказывает Гаврилов. - Это ведь заслуга матери, что я в таком состоянии сейчас. Ей в Москву родственники, соседи собраться помогали. Кто чем мог. Раненных много лежало. Сиделок не было, сестры милосердия приходили. Батюшка службы вел, кого-то даже крестили.

Сам Женя крещенным был. Врачи с него крестик во время операции не снимали, за веревочку намотали на руку. Так он и очнулся после наркоза. Крестик тот сейчас у иконы дома лежит.

- Почему вы его не носите? – спрашиваю Гаврилова.

- Пижон. Мы, люди, такие, - укоряет себя мужчина. - Вот отец Игорь ко мне приходит, спрашивает, почему редко в церковь хожу? И на самом деле. Раньше мы очень часто ходили. Я верил - с божьей помощью на ноги встану. А когда у нас все позади, забывается. Бога вспоминаем, когда нам тяжело.

Путин

В 1999-м, под Новый год по телеканалам показали, как тогда еще премьер Владимир Путин в госпитале держит за руку раненного в Чечне. Тем раненным был Евгений Гаврилов. Спустя три дня Путин стал исполняющим обязанности президента, а еще через три года они встретились вновь. На этот раз в госпитале Бурденко. Гаврилов попросил главу государства об автографе, тот не отказал.

Позже фотография Гаврилова и Путина висела в каждом подразделении Министерства обороны России.

«Женя пошел!»

На ноги после ранений Евгений встал на спор.

- Сначала я тихо пытался. Мать еще ругалась, мол, врачи не разрешают. А сколько лежать можно? - вспоминает Женя. - Потом чуть-чуть ходить стал. По палате. Втихаря. Чтоб врачи не видели. Затем в коридор вышел. А там уже сарафанное радио: «Женя пошел! Женя пошел!» Доктора консилиум собрали. Госпиталь наслышан обо мне был – и приезд Путина сказался, и СМИ роль сыграли. Ребята, кто с огнестрельными ранениями бедра лежал, тоже не вставали первое время. Зато как снимали аппараты Елизарова, так по полдня в туалете пропадали! Человеку мало для счастья надо!

С некоторыми из ребят Женя общается по скайпу.

- Многие после ранений женились, - рассказывает наш земляк. - Один, вот, на медсестре. Другой сказал подруге, мол, зачем я тебе такой нужен? А та в ответ: «Я тебя ждала столько, я ты мне такое говоришь!» Живут сейчас в Калуге, двое детей. Его мать, кстати, первая ко мне подошла, моя мама приехать еще не успела. В госпитале к каждому раненому относились как к своему ребенку. У кого-то ведь и возможности к сыну приехать не было.

«Папа, откуда это?»

- Конечно, когда лежишь в койке, когда в тебя верят только родные и близкие, хочется создать семью. Вот ко мне мать приходила, ревела. Я спрашивал, мол, чего ревешь? А она: «Сказали, все равно калекой будет. Мучиться будет сам и вы». Никто же тогда ставки не делал, что я выздоровею, - Женя пытается донести хотя бы малую часть переживаний. - В такой ситуации, конечно, человек очень хочет испытать отцовские чувства.

Слава Богу, у него семья, дочка Ирина уже учится во втором классе. С женой, рассказывает, свадьбу играли в Сотнурской школе в 2005-м, а знакомы были со времен учебы в Казанском танковом училище. Встречались, общались. Все пришло своим чередом.

Дочь о наградах и ранениях отца знает. Орден Мужества и медаль «За боевые заслуги» на его кителе, остальные – в шкафу.

- Сначала она спрашивала про шрам, мол, папа, откуда это? – говорит Женя. - Потом, наверное, бабушка или жена рассказывали.

Деревня

В деревню Курмузаково семья Гавриловых переехала два года назад из-за болезни отца Жени. Жена Светлана работает в магазине, сам Евгений - в охране… на заводе им. Горького в Зеленодольске, в 70 километрах.

- Я там и сторож, и дворник, - с улыбкой говорит Гаврилов. – Это так, чтобы дома без дела не сидеть. Сейчас привык к деревне, дочка тоже довольна. Летом целый день на улице, в городе так не отпустишь.

Хозяйство – огород, где растет все – от клубники до картошки, куры, поросенок, сад, баня, два дома.

- Раньше коров держали, на литр молока можно было три литра бензина купить, а сейчас сельское хозяйство не выгодно, - Гаврилов кивает в сторону окна. – Молодежь в деревне не может себя реализовать. Работают вахтовым методом, ездят на птицефабрику в Татарстан. Неделю отработают, неделю здесь. Раньше хоть в клубе кино крутили, а сейчас самое людное место – магазин. Идти больше некуда. Понимаю, что и для моей дочери здесь недалекая перспектива. А ведь людям что надо – дорогу, газ и рабочие места.

Ни первого, ни второго, ни третьего в Курмузаково пока нет.

По-другому

Евгений признается, что ту войну, ранения, госпиталь сейчас он вспоминает и воспринимает иначе, чем прежде, когда, говорит, ему хотелось рассказывать молодежи о патриотизме, о службе в армии, когда было много встреч со школьниками, с журналистами.

- Наверное, нужно было высказаться человеку, рассказать все пережитое. Выжили ведь, встали на ноги! – говорит Женя. – Теперь на многое смотрю иначе. Взять госпиталь. Сколько родители сил, сколько нервов потратили? А ведь до меня в первую чеченскую брат Сергей воевал. Через что пришлось родителям пройти? Моя мать за брата переживала, потом за меня. Если на фотографии посмотреть, мама в те годы очень сильно состарилась. А ее сверстницы еще мешки тягают. Бесследно такое не проходит. Насмотрелись, конечно, родители много.

http://www.marpravda.ru/news/zhizn-v-mariy-el/urozhenets-mariy-el-evgeniy-gavrilov-podnyal-golovu-a-mne-stvol-v-visok/