Сам я деревенский, село Узюково, это под Тольятти. Был один в роддоме, село маленькое, но роддом уже был. Не довезли меня до Тольятти, а то бы красота была в документах. Редкий город, который не переименовали, потому что красиво звучит. Да и кто ж сейчас знает, что Тольятти – итальянский коммунист. Отец военный, поэтому мы помотались по стране. Но он из Йошкар-Олы, и в конце концов мы сюда вернулись. Мне было четыре года, а так как предыдущие годы не помню, значит, йошкаролинец, можно сказать, уже коренной.

Горбачев реально подарил мне год жизни. В годы перестройки съезд народных депутатов стали транслировать в прямом эфире. Такого никогда не было, да и сейчас уже нет, все идет с купюрами. Это смотрелось как шоу: «Что, так говорить можно?» А я это смотрел из казармы, меня студентом призвали в армию. Как раз депутаты обсуждали вопрос – стоит ли призывать студентов. Решили им дать отсрочку, я слушал и думал: «А как с теми, кто уже в армии?», и тут какой-то умный человек все-таки задал этот вопрос. Пауза, мы затихли, и вдруг: «По домам!», и мы взревели: «Да-а-а!!!» В итоге я служил год вместо двух.

Время гласности, возможность быть причастным к истории, когда все вершится на твоих глазах, и зацепили меня. Уже заканчивая политех, я понимал, что идти на завод не хочу. На практике насмотрелся, как приходят сотрудники, заваривают чай, обсуждают что-то – делать нечего! Сейчас жизнь – конвейер, разрываешься на несколько фронтов и уже думаешь, хорошо бы в одном месте получать зарплату и делать одну работу, но страдать от безделья с восьми до пяти часов каждый день еще хуже. И вот, еще студентом, иду я как-то мимо ГТРК, и решил зайти, ну, не побьют же. Меня отрядили к Галине Ниловне Михайловой, и я так с юморком спросил: «А вам нужны люди, которые ничего не умеют?» «Да, конечно!», - ответила она мне в тон, и отправила в молодежную редакцию. С этого и началось. Дальше радио и газеты. Газета мне нравится тем, что она умещает большие форматы, а помалу я писать не могу, а радио дает живой контакт, когда сразу идут звонки от слушателей.

Мы, журналисты, – профессиональные дилетанты, потому что скачем по верхушкам, невозможно все знать. С другой стороны, мы пишем для таких же дилетантов, переводим специфические термины на человеческий язык. Желательно сделать это живо и  весело, чтобы люди, читая, не плевались, что потеряли время. Мы постоянно учимся профессии у жизни. Плюс в том, что занимаемся интересным делом, минус – стабильно низкий доход. А особенно мужику стыдно приносить такие деньги, поэтому в итоге журналистика для меня стала хобби, а кормлюсь выборами. Я объездил практически всю страну. Иногда, ух, страсти кипят. На Украине, когда еще можно было там быть, на нас объявили охоту. И пришлось нам за час исчезнуть из города, а еще через 10 минут там объявили план-перехват на «подпольную банду московских пиарщиков». Мы совершили бросок через полстраны. Запомнилось, конечно, потому что это еще и в мой день рожденья случилось. Некоторые считаю, что PR – это унизительно, ты излагаешь точку зрения того человека, который платит. Есть и другая сторона медали. В тех же пиар-кампаниях можно дать людям значительно больше информации, чем, скажем, позволяется журналисту на постоянном рабочем месте.

Мне всегда казалось, что лезть на верхушку дерева надо постепенно, по веткам. Поэтому когда получил премию «Золотое перо» и показалось, что пора покорять столицу, я начал все-таки с Питера. Но это была ошибка. Конечно, красиво, но бедно, среднее между совсем уж бедной провинцией и Москвой. И даже местные удивлялись, чего не сразу в Москву, они сами туда – только свистни, хотя москвичей не любят. В итоге я понял для себя, что Россия – это не ель, а сосна, где вся «зелень» на верхушке. И за ней как раз нужно прыгать, а не лезть, потому что веток-то снизу нет. А вся страна – это ствол, чтобы гнать туда соки. Доехал до Москвы, и… получилось. Нашел даже две работы – на радио и в газете. Но в результате, за вычетом квартирных денег зарабатывал так же, как и здесь. В пять утра встаешь, приползаешь в 10 вечера и спать. Город видел из окон метро – сплошная черная стена. Конечно, это другой уровень событий: почти все, что происходит в стране – происходит в Москве. Со звездами делал интервью, и даже, о чудо, взял интервью у Владимира Познера. Москва, конечно, город возможностей, но все дороги упираются в одну стену – жилье. Год я там выдержал. Многие возвращаются. Поэтому сейчас у меня компромисс: выехать, чтобы заработать и привезти деньги домой.

У меня три вселенные – жена и две дочки. И я вообще не понимаю выражения «жить для себя», без детей. А для кого тогда? Сыграл у старшей в садике Деда Мороза, обычно же воспитательницы переодеваются, фигуристые такие Деды Морозы получаются. А тут решили: давайте-ка настоящего мужика нарядим и выбрали почему-то меня. В первый же выход слышу возглас своей Ксюши: «Папа? Это ты?» Такое удивление! Я старался, конечно, но с солидностью у меня до сих пор проблемы. А потом начал импровизировать, танцы опять же зажигательные, которые я люблю, и получился слишком эротичный образ. Дедом Морозом меня больше не приглашали, но тогда детям было весело, мамам тоже понравилось. А для меня Новый год – семейный праздник, повод поднять любимый тост за нашу компанию: «Когда друзья становятся родными, а родные – друзьями!».

Штрихи к портрету

Родился в 1969 г. в Куйбышевской области. Окончил школу №24 в Йошкар-Оле, МПИ. Места работы: «Молодежный курьер», «Радио-М», «Марийская правда», ИТАР-ТАСС, «МК в Марий Эл», «Московская среда». Сейчас – редактор радиовещания ГТРК «Марий Эл» (радио «Маяк»).

http://www.marpravda.ru/news/society/lichnoe-delo-22-sergey-smirnov-zhurnalist/