В России 2019 год объявлен годом театра. В студии «Марправда ТВ» прошла встреча будущих журналистов, студентов МарГУ, проходящих практику в нашем издании, с художественным руководителем республиканского театра кукол Алексеем Ямаевым.
Создавать миры
Анастасия Ликанова: Алексей Анатольевич, почему вы стали режиссером?
− Почему я стал режиссером? Конкретного момента, секунды, минуты, часа нет. Это происходило постепенно. Надо заметить, что я родился в семье театральной: моя мама, Галина Николаевна Иванова-Ямаева, была актрисой, заслуженной артисткой Российской Федерации, она проработала в Национальном театре драмы им. Шкетана долгое время, а потом была педагогом в Колледже культуры. В детстве я вообще не хотел связывать свою жизнь с театром, это произошло уже в сознательном возрасте, когда я отучился в Политехническом институте, отслужил в армии. Как-то пришел к мысли: режиссура любопытна тем, что ты создаешь некий мир, а на основе драматургии воспроизводишь на сцене кусочек мира, с декорациями и персонажами. Такое коллективное творчество мне понравилось. Помню, повлиял на меня спектакль в театре им. Вахтангова «Принцесса Турандот» и сильно меня вдохновил. А дальше я начал читать больше, заниматься самостоятельно. У мамы есть большая театральная библиотека, которая состоит из пьес и различных воспоминаний режиссеров. Постепенно я пришел к мысли, что надо попробовать. Правда сначала поступал на актерское, более того, когда я уже поступил на режиссера, все равно актерское на некоторое время победило, и я занимался активно этой профессией.
А.Л.: Родители поддержали, когда вы выбрали театральную сферу?
− Поддержали, потому что это было знакомо моей маме. Я учился в 90-е годы, сложное время, тогда было не до театра. Мама мне помогала советами, когда я уже приехал в Йошкар-Олу, и даже после того как вернулся обратно и ставил спектакли.
Юлия Колеватова: Сколько лет вы уже занимаетесь режиссурой?
− Если не брать в расчет какие-то студенческие работы, то с 2000-го года. Уже 19 лет.
В театре главное - артист
Ю.К. Расскажите о театральной «кухне», как это происходит?
− Это какая-то химия: много интуитивности, чего-то подсознательного. Со стороны это кажется просто: берется пьеса, разрабатывается проект, подключается к работе постановочная группа, художники, композиторы. Вместе продумывается сценография, музыка, костюмы, и далее идет распределение ролей с артистами, репетиционный процесс, параллельно создаются декорации. На заключительном этапе все собирается и синхронизируется: свет, звук, работа артистов. И наступает долгожданная премьера.
А.Л.: Какой этап подготовки самый сложный?
− По-разному бывает, но работа с артистами это всегда сложно. Артисту приходится на некоторое время надевать на себя абсолютно другую личину персонажа, присваивать несвойственные артисту черты и психологию. Конечно, приходится решать и технические вопросы. Сейчас театр развивается, технологии приходят. Но в театре самое главное - артисты, поэтому важно правильно распределить роли и назначить артиста на ту роль, с которой он справится. Говорят, распределение - это чуть ли не большая часть успеха будущей премьеры.
Ксения Протасова: А сейчас вы бы согласились сыграть какую-нибудь роль в театре?
− Мне повезло, моя профессия предполагает, что я эти роли тоже играю, только вот зритель их не видит. В большинстве случаев я работаю методом показа, то есть погружаюсь в того персонажа, которого играют артисты, поэтому все мои актерские амбиции реализуются во время репетиционного процесса.
Ю.К.: Вы помните свою первую премьеру?
− Это был спектакль «Клинч» по пьесе Алексея Слаповского и по жанру психологического боевика. Сейчас, кстати, есть фильм на эту пьесу. Конечно, я помню, ведь это первая моя работа. Она запомнилась на всю жизнь
Ю.К.: Какими были ваши эмоции?
− В принципе, эмоции особенно не меняются, независимо от того, первый спектакль или десятый. Для меня это всегда волнительно: я переживаю, мучаюсь, страдаю от того, что замыслил в голове одно, а реальность, как правило, немного хуже. Ведь в фантазиях можно нарисовать все, что угодно. И кажется, что ощущение, волнение предвыпускное или волнение на премьере не меняется. Потому что это твой ребенок, если можно так сказать, ты его рожаешь, не как мать, естественно, физически, но по своей сути это сравнение очень близко. Ты переживаешь и трепетно к этому относишься.
Учиться на примере педагогов
К.П.: Были ли люди, которые повлияли на вас как на профессионала?
− Это мои педагоги - Олег Львович Кудряшов, Светлана Васильевна Землякова, Михаил Николаевич Чумаченко, Екатерина Геннадьевна Гранитова, очень много имен, которые были в ГИТИСе, Николай Васильевич Карпов, ушел уже из жизни. Те слова, которые были сказаны моими преподавателями, сейчас я помню и понимаю отчетливо, но тогда, в студенческие годы, ещё не понимал. Я опираюсь на эти слова и на опыт своих педагогов. Если брать какие-то имена среди режиссеров, то Эймунтас Някрошюс серьезно повлиял на меня, я в живую смотрел его несколько спектаклей. К сожалению, не так давно он ушел из жизни, это большая потеря. Ну, и, конечно, среди режиссёров это Петр Фоменко.
А.Л.: Какие проекты в вашей жизни были самыми сложными?
− Последний проект, спектакль «Йуд Орол». Во-первых, потому что такой формой я никогда не занимался, у меня дебют. Во-вторых, это совместная работа с Денисом Осокиным. Обычно режиссер берет готовую пьесу, и максимум что он может сделать – скопировать. А здесь придумывался спектакль, каждая деталь, как на первом этапе написания, так и на этапе работы с артистами. И технически это было сложно, и в творческом плане. Я даже помню, мы сидели после премьеры с Денисом и пришли к выводу - спектакль получился, потому что было много проблем, которые мы преодолели. То есть просто так ничего не дается, но мы смогли, мы выдержали. Премьера состоялась в декабре. Осень выдалась очень насыщенной и очень сложной. Но все-таки, мне кажется, у нас получилось.
А.Л.: Были случаи, когда артисты перед выступлением отказывались играть?
− Нет, такого не было, чтобы артист отказался. Артист не выходит на сцену, только если он не может ходить. Даже с высокой температурой он работает. У меня и у самого как-то раз такое случалось. Помню, были на гастролях в Сургуте, когда я работал артистом в театре эстрады под руководством Геннадия Викторовича Хазанова. У меня поднялась температура, но по ощущениям роль была сыграна здорово, потому что организм собирал все силы и выложился на сто процентов.
Ненормальные и веселые
Ю.К.: Как проходили ваши студенческие годы?
− Мне кажется, у каждого человека молодость, институт или университет, высшее образование – это лучшая пора. Я завидую вам, потому что у вас этот период идет сейчас. Вообще здорово, когда вы молоды. Моя молодость – ГИТИС, трифоновка-45б, это общежитие, культовое место, через которое прошли многие известные артисты, режиссеры. Это отдельная жизнь, потому что в одном месте собиралась куча ненормальных и веселых людей. Поэтому у нас было две жизни, два мира: в институте, на курсе, и в общежитии, когда мы приходили после учёбы, и творческая жизнь продолжалась. И у меня очень много товарищей осталось с тех времен: и Павел Деревянко, и Дмитрий Дюжев. Актерский факультет и режиссура постоянно взаимодействовали, поэтому взаимное обогащение происходило всегда, при этом надо учесть, что это люди ненормальные.
К.П.: А сейчас вы поддерживаете с ними общение?
− Сейчас нет, потому что прошло время, и возможности нет. В свое время уехал из Москвы и редко там бываю. Но скоро будет 20 лет нашему курсу, и в июне, надеюсь, мы сможем как-то встретиться, потому что у всех очень сложное расписание. Некоторые из моих однокурсников живут за границей, поэтому будет трудно собрать группу в полном составе.
А.Л.: Были ли у вас какие-то закрытые клубы и квартирники?
− Закрытых клубов я не припомню, а квартирники были. У нас постоянно что-то такое происходило.
К.П.: Чем отличается студенческая жизнь нашего времени от студенческой жизни вашего времени? Произошли какие-то глобальные изменения?
− Глобальные изменения произошли, и в том числе в сознании. Вы уже другое поколение. Раньше Интернета не было, и мы не могли залезть в Википедию, поэтому приходилось много времени проводить в библиотеке. Из-за отсутствия Интернета мы не могли смотреть фильмы, а VHS-кассеты передавались из рук в руки. В плане получения информации, конечно, все было по-другому. Мне трудно судить, потому что я не знаю, как вы сейчас живете. Но, наверно, изменения какие-то произошли. Самое главное осталось: вы ученики, у вас есть мастера, происходят постоянная передача знаний и диалог между мастером и учеником. Вы сейчас молоды, активны. А вообще, мне кажется, если взять студента XVI-XVII веков, то он будет мало отличен от студента в XXI веке.
Не хватает выдержки
А.Л.: Вы когда-нибудь режиссировали кино?
− Нет, не режиссировал, но в кино работал.
А.Л.: А хотели бы попробовать?
− Мне уже задавали такой вопрос и даже были приглашения, но не на должность главного режиссера фильма, а поработать вторым режиссером. Только вот однажды оказавшись на съемочной площадке «Небесных жен луговых мари» я понял, какая суровая, тяжелая работа, к примеру, у второго режиссера. Мне сказали: «Давай с нами?», а я ответил: «Нет, я уж как-то в театре». Другая специфика просто и другие задачи. Мне больше нравится театр, чем кино.
К.П.: Хотели бы вы стать педагогом? Делиться секретами с юными режиссерами?
− Я и сейчас в каком-то смысле педагог, потому что когда работаю с артистами, все равно чему-то учу их. Нельзя сказать, что я настоящий педагог, оценки я не ставлю, но взаимный процесс передачи знаний происходит. А вот быть настоящим педагогом вряд ли хочется. Это другая дистанция: выпуск спектакля - это все-таки быстро (пару месяцев), а на обучение студентов требуется пять лет. У меня, наверное, выдержки не хватит.
К.П.: Ваша семья вас поддерживает в вашей деятельности? И как она относится к театру в целом?
− Да, поддерживает. Мы одна сплоченная ячейка, радуемся и переживаем: я за супругу, супруга за меня, а ребенок просто любит ходить в театр. Вот такая растет маленькая актриса.
А.Л.: А родители ходят на ваши спектакли? Гордятся вами?
− Да, мама ходит, и я надеюсь, что гордится. Мы не разговариваем на уровне: «Я тобой горжусь». Мы разговариваем на уровне критическом.
Погрузиться в мир детства
К.П.: Чем вы занимаетесь в свободное время? Чем отличается ваша повседневная жизнь?
− Сейчас это, конечно же, дочка. Это прекрасное ощущение. Это общение. Здесь, самое главное, любовь и никаких больших проблем, которые есть, например, на работе. Это ощущение все родители, наверное, знают. Поэтому я погружен в этот мир, в детство. С дочкой мы с удовольствием начали смотреть и фильмы, и мультики. Она сейчас активно познает мир. И я тоже начинаю разбираться, наконец-таки, что в этом мире происходит, отвечая на какие-то ее вопросы. Это замечательно, на мой взгляд. Вроде, с одной стороны, физически это напрягает, но, с другой стороны, создается энергия, которая потом помогает идти по жизни.
Евгений Кузнецов: Дочка влияет на репертуар детского театра?
− Нет, не влияет. Потому что я пытаюсь воспитывать в ней эстетическое: каким должен быть мир, что такое добро, что такое зло. В любом детском произведении это заложено. Сейчас мы с ней познаем мир.
Е.К.: А сейчас в современном мире легко понять, где добро, где зло?
− Трудно, конечно, объяснить, но пока учимся вместе. Это всегда сложно. Мне кажется, нужно больше времени уделять ребенку, потому что близость с ребенком: быть вместе, играть, говорить - это важно. К сожалению, в современном мире мы постоянно работаем, а дома утыкаемся в телефоны, в компьютеры, и это негативно влияет на ребенка. А дальше происходят нехорошие вещи, когда ребенок вырастает, например, недостаток родительской любви. Это потом плохо влияет на будущее. Особенно в наш век потребления, прагматизма и цинизма. Я сам по себе романтического склада, как в шутку называют - режиссер-гуманист, и мне кажется, очень важно, чтобы родители больше времени проводили с детьми, потому что основы закладывается в семье.
Е.К.: Хотите, чтобы ваша дочка продолжила династию?
− Зная тяжелую профессию артистов, с одной стороны, нет. Но время покажет. Если у нее это будет получаться, то я буду не против.
«Лешики» и начертательная геометрия
К.П.: Когда вы окончили школу, вы поступили в Политех. Почему вы все-таки оттуда ушли? Почему театр вас «захватил»?
− Надо заметить, что я учился в математическом классе. Занимался информатикой и сразу поступил в Политех на радиотехнический факультет. В Политехе есть до сих пор конкурс «Осенний цыпленок», и мы с моим товарищем, другом со школьной скамьи, Алексеем Королевым, придумали дуэт «Лешики». И настолько мне понравилась эта творческая жизнь. Это еще не было КВНом. В какой-то период, причем на первом курсе, я понял, что начертательная геометрия что-то ужасное, и решил, что точные науки не мое. Принял решение уйти из института.
К.П.: Как вы относитесь к творческим фестивалям студенческой самодеятельности? Посещаете выступления? Нравится ли они вам?
− Конечно, нравится, но, к сожалению, из-за плотного графика не всегда получается. Давно не был. Я всегда за любой движ. Очень важно, что человек занимается творчеством, особенно в студенческое время, когда ещё продолжается формирование личности, и это, конечно, влияет на культуру. Культура многогранна, театр – это лишь ее маленькая часть. Иногда нам в жизни, в поведении, в общении не хватает повседневной культуры. Мне кажется, любое творчество помогает быть терпеливым и помогает понимать что-то в эстетике. Дальше пойдет уже по цепочке. Это очень важно, но удается не каждому.
Помочь маленькому человеку
Е.И.: Сейчас говорят о культурном минимуме школьников. Как это поможет?
− Данная программа уже работает в Пензенской области. Сейчас министр культуры выступил с этим предложением. Здесь возникает вопрос: «Как это будет воплощаться?». Мне кажется, при нормальном подходе это может помочь сначала маленькому человеку, потом большому. Но опять же вопрос: «Что он будет читать? Как он будет читать? Будет ли он читать? Что он будет смотреть? Как он будет смотреть?». При правильном подходе плюсы есть. Если к этому подойти формально, то это вызовет отторжение. Здесь нужно учитывать нюансы. Не просто так: «Пошли!». Специальными педагогами должна проводиться работа. Все зависит от личности преподавателя. Я вспоминаю, как в школе, например, на меня повлияла учительница по литературе: она помогала, когда мы писали сочинения, а я спорил и дискутировал. У современных ребят аналитика хромает. Погружение в творчество помогает и театр в том числе, поэтому здесь могут быть плюсы. Но что ребята будут смотреть? В каком качестве будут смотреть? Потому что можно поставить такой спектакль, что после просмотра ребенок больше никогда в театр не придет. Я понимаю, к примеру, если в классе показывают кино. А в школах сейчас все оснащено. Кино сейчас замечательное, его можно сутками сидеть и смотреть. Но всё это должно зарождаться на уровне семьи. Ко мне один родитель обращался: он водит ребенка к нам в театр. Они ходят уже на постоянной основе: «Выходной. Папа, идем в театр». Причем папа водит, не мама. И если честно, я не переживаю за будущее этого ребенка, потому что если изначально родитель водит в театр, то дальше ребенок сам уже начнет ходить и будет продолжать посещать театр. А есть семьи, которые живут сиюминутно. Мне это не понять: когда ребенок лишен похода в театр, в кино. Может, хотя бы через школу удастся решить проблему. Вообще, исторически сложилось, что в театр ходит небольшой процент людей, потому что театр, как сейчас говорят, это сфера услуг. И мне за это обидно. Сейчас можно пойти и в театр, и в кино, и на концерт, и даже посещение кафе - тоже способ времяпрепровождения. И театру приходится конкурировать. А ведь можно вообще никуда не ходить: включить интернет или телевизор. Ребенка посадят перед экраном, а родители своими делами занимаются. И он погружается туда, а Интернет - отдельная тема: ребенок переходит с ссылки на ссылку, и может дойти до такого, что даже не хочется об этом говорить. Поэтому есть плюсы посещения театра. Понятно, что не все дети это воспринимают. К нам приходят школьники: кто-то очень внимательно смотрит, а кто-то не может, крутится и вертится, потому что ему это не интересно. Мы всегда должны говорить на современном языке. Сейчас все так меняется очень быстро. Экраны телевизоров и Интернет влияют на эстетику.
Е.К.: Может, стоит выпустить линейку с героями "Ночного караула"?
− «Ночной караул» есть, но там все-таки возрастное ограничение 12+. Мы не собираемся тягаться с лидерами игровой индустрии. У нас другие задачи. Но я говорю о другом: найти общий язык с ребенком, разговаривать с ним на одном уровне, не свысока. Мы же не в школе, когда ребенок приходит в театр. Хотя мораль, конечно, у нас всегда присутствует и в пьесе, и в спектакле. Мне в данном случае повезло, потому что у меня маленькая дочка, ей четыре с половиной года, и я пытаюсь быть в тренде, знать, что сейчас смотрят малыши. Но мы начали уже смотреть кино советского периода, детское кино. И я с удовольствием погружаюсь в детство. Моей дочке все это нравится. Сейчас она выучила почти все песни из кинофильма «Новогоднее путешествие Маши и Вити». Я несказанно рад.
Depeche Mode, брейк-данс и лихие девяностые
К.П.: У вас есть любимые мультфильмы?
− У меня их много. Это и многосерийный мультипликационный фильм «Доктор Айболит», и «Ежик в тумане». Если я буду перечислять, то это будут мультфильмы советского периода.
Е.К.: Вы вспоминали студенческие годы. В то время, какие хиты были?
− Тогда мы были молодыми. Смотрели все, что показывают, потому что это только начиналось. В ГИТИСе, когда я начал учиться, нас педагоги заставляли смотреть классику кинематографии. Мы не только смотрели, но и анализировали с точки зрения культурологии. В видеосалоны ходили. Что было в 90-е годы популярно, то и смотрели.
К.П.: А были у вас любимые музыкальные группы в то время?
− Я в свое время танцевал брейк-данс. Даже проводил два фестиваля в Йошкар-Оле в 2001 и в 2002 году. Сам ездил в 80-е годы в Нижний Новгород на фестиваль «Колобок». Поэтому мое музыкальное пристрастие – это танцевальная музыка брейк-бит. Был период в конце 80-х годов, когда у нас здесь расплодилось много замечательных коллективов. И даже я на время оставил брейк-данс, взял в руки бас-гитару на несколько месяцев и даже придумал группу «Пролеткульт». Правда, тяжело было играть на басовых струнах, и я вернулся в хип-хоп, но любовь к рок-музыке уже тогда появилась. А любимая группа того времени - Depeche Mode.
К.П.: А сейчас вы танцуете?
− И сейчас танцую. Иногда, с ребенком. Потому что на дискотеки уже не хожу, а с ребенком всегда рад потанцевать. Я сам хочу ее научить, потому что умею это делать. Есть еще порох в пороховницах! Какие-то навыки в стиле электрик буги. Я собираюсь ей это передать, потому что это полезно. Вообще важно владеть своим телом. Мы с дочкой сейчас ходим на танцы, но они пока что для начинающих.
Носить маски
К.П.: Вы хотели бы вы что-то изменить в своей жизни? Чтобы она не была связана с театром?
− Вряд ли. Может быть, в другом качестве, но все равно моя жизнь была бы связана с искусством, с театром. Если были бы деньги, стал бы продюсером, вел какие-то проекты. Так как денег нет, работаю в театре, занимаюсь любимым делом. Вряд ли я что-то хотел бы поменять в жизни. Но, конечно, все мы хотим быть более богатыми и более независимыми.
Ю.К.: В качестве режиссера у вас есть возможность создавать миры, в качестве актера - переживать различные жизни. Насколько это тяжело? Как не потерять себя настоящего?
− Тяжело. Я начал занимать режиссурой, потом актерской профессией, потом снова вернулся в режиссуру и сказал твёрдо: «Нет». Хотя, мне говорили, что перспективы у меня хорошие. Но это тяжело: артист надевает различные маски, и иногда получается, что популярная маска приклеивается. Если посмотреть на звезд кинематографии, то мы всегда воспринимаем их по знаковым ролям жанрового кино. И вот он из фильма в фильм прыгает и особенно не меняется, не отходит от своего амплуа. У каждого артиста бывает такое: если кому-то везет, его приглашают в кино, платят большие деньги и дают роль, похожую на предыдущую. Сейчас я читал про артиста Петрова. Его имя мелькает везде, и уверен, что он мучается от этого, хочет вырваться. Любой артист хочет сыграть несвойственное ему: комический герой хочет сыграть драматическую роль. В нашей профессии существует огонь, вода и медные трубы. Так вот, медные трубы - это самое опасное. Потому что артист теряет реальность, начинает считать, что он всего добился, но это иллюзия. И он начинает в нее верить. Это приводит к трагическим последствиям.
Ю.К.: Вы в повседневной жизни и в театре - два разных человека?
− Нет. Я даже как руководитель не играю роль руководителя. Я такой, какой я есть. Здесь мои педагоги повлияли, потому что они вели себя очень просто, без какой-то звездности. Я смотрел, как они ведут себя и теперь следую этим установкам: не усложняю и не играю начальника. Хотя, эта роль тоже известна всем. Я стараюсь не разделять обычную жизнь и работу.
Открывать себя
Ю.К.: Можно ли режиссировать собственную жизнь?
− А есть ли смысл? Задачи здесь разные. Когда вы делаете спектакль, у вас есть какая-то сверхзадача, которая прописана автором, и вы идете к этой сверхзадаче. А жизнь режиссировать невозможно. Вы не управляете своей жизнью. Или вы думаете, что управляете?
Ю.К.: Вы фаталист? Верите в судьбу, в рок?
− Я не определился. Верю, что существуют высшие силы. Иногда приходится подчиняться року, и ничего тут не поделать. В то же время, мы сами можем менять что-то. Только мы не всегда понимаем, что конкретно сейчас делаем. Мы не понимаем, почему делаем именно такой выбор, а ведь этот выбор влияет на всю нашу жизнь. Почему мы выбрали так? Можно сказать интуитивно, сознательно. Есть мир прагматиков, и особенно это касается работы: когда для карьерного роста мы что-то делаем. Но, к сожалению, карьерный рост у нас происходит, и меняется что-то внутри. Мы сами при этом кардинально не изменяемся. Когда мы что-то режиссируем, последствия предугадать нельзя и невозможно. Да и не интересно, если честно. Жизнь полна удивительных вещей, событий. А если все знать, то как-то это скучно. Тем более, то, чем мы занимаемся, предполагает, что мы ничего не знаем. Мы заново все открываем. Каждый раз про себя говорю: «Надо обнулиться». Мы ничего не знаем. Мы заново входим в реку жизни. Мне кажется, надо каждый раз начинать с нуля.
Ю.К.: Вы себя заново открыли в театре?
− До сих пор открываю. Это бесконечный процесс. Он не может остановиться. Мы постоянно что-то узнаем о себе и о других людях, которые совместно с нами трудятся, например об артистах. Учишься ты тоже постоянно. Нельзя сказать: «Я все знаю». Невозможно. И не надо.
Йошкар-Ола другими глазами
Е.К.: Вы велосипед любите. Круглый год ездите или нет? Насколько удобно у нас ездить? Какие маршруты у вас?
− Я езжу только с весны по осень прогулочным методом. Когда есть время, с удовольствием выезжаю в лес. Но это не спортивная езда, а прогулочная. С этой точки зрения, мне очень нравится ездить по нашему городу. Хотя, как велосипедист, я могу выделить недостатки: отсутствие велодорожек, непонимание пешеходов и водителей. Но я всех агитирую садиться на велосипед, потому что есть преимущества. У нас город компактный, на велосипеде доехать из одной точки в другую очень просто. Кроме того, это и физическая нагрузка. Да и просто приятно: ездить, видеть все. Я, когда сел на велосипед, объездил весь наш город. Конечно, во многих местах я не был, но новое для себя открыл. Велосипед позволяет познакомиться со своим городом.
К.П.: Есть у вас любимые места в Йошкар-Оле?
− Я люблю набережную, потому что там находится театр, в котором я работаю. Да и просто мне там нравится.
Е.К.: А из старой Йошкар-Олы?
− Старая Йошкар-Ола - это двор, в котором я жил, микрорайон Комсомольский, Маяковского 75. Я и сейчас живу рядом. То есть недалеко уехал от своего детства, хотя сейчас там много новенького понастроили. Сосновка мне очень нравится. Все заполнено какими-то воспоминаниями. А сейчас любимым местом стал наш прекрасный театр. Очень удобно ездить по набережной на велосипеде утром и вечером, когда все гуляют. Я проезжаю мимо стен Кремля, а там молодежь тусуется, книжки какие-то читает, фаер-шоу устраивает - не где-то в подворотнях выпивает алкоголь. Видно, что это продвинутая молодежь и свободная. Это радует.
К.П.: А вы часто беседуете с нашим поколением, с подростками?
− Наши артисты - это тоже молодое поколение. Им за двадцать, но они молодые. Для меня уж точно. Естественно, общаюсь. Это интересно, любопытно. Обсуждаю с ними кино, спрашиваю, что смотрели, куда ходили. Потому что я очень люблю кино и тоже советую своим артистам: «Посмотрите этого режиссера».
Е.К.: Что из последнего интересного смотрели?
− Посмотрел эстонский фильм «Ноябрь» 2017 года. Мне его посоветовали двое людей одновременного в течении одного дня. Они оба связаны с «Йуд Орол», но один из Москвы, Денис Осокин, и Григорий Архипов, композитор. Фильм произвел хорошее впечатление, потому что он близок к спектаклю «Йуд Орол». Сейчас «Рому» хочу посмотреть. Этот фильм все премии сейчас собирает. И обязательно надо сходить в кино на «Алиту». Но не думайте, что я смотрю только Тарковского. Мне и развлекательное кино очень нравится. Я иду на фильм и воспринимаю это как шоу, в котором будет компьютерная графика, может быть, даже минимум смыслов, но мне нравится. Потому что, отчасти, я это перекладываю на какую-то свою работу и просто погружаюсь. Я люблю фантастику. Потому что мир фантастики - это мир сказки, волшебный и иллюзорный мир. Мне нравится киберпанк. «Бегущий по лезвию» - очень важная работа. Да и продолжение, кстати, отличное. Обычно ведь фильмы не повторяют успех предыдущих. А тут вот «Бегущий по лезвию» уничтожил этот стереотип. Замечательная работа композитора, картинка. Всем советую.
Повторить не получится
Е.К.: Насколько долго у вас будет в репертуаре «Йуд Орол»?
− Дай бог большой длинной жизни этому спектаклю. Потому что, судя по отзывам, он нравится зрителю. И поэтому я не могу сказать, десять лет или там пять. Пока есть артисты, то будет жив и спектакль. Но мне хочется пожелать спектаклю очень долгой жизни.
Е.К.: Будут ли ещё совместные работы с Денисом Осокиным?
− Возможно. Мы буквально недавно выпустили спектакль, в декабре. Денис сейчас приедет на следующий спектакль, там будем разговаривать уже. Это вообще чудо, что Денис согласился написать. Он ведь больше с кино связан, с литературой. Это его первый проект с театром. И я не знаю, понравилось ему или не понравилось.
Е.К.: Есть шанс, что постановка разойдется по городам нашей страны?
− Не уверен, потому что Денис писал по моему заказу и моими предложениями. Там есть какие-то мои мысли. И это было конкретно про нашу площадку малого зала, какие-то технические вещи. Не знаю, вполне возможно, если кто-то возьмется, но это сложно. Дело в том, что это атмосферный спектакль. Здесь очень большую роль играет музыка. Потому что у нас, к примеру, нет кукол по форме. Это вряд ли можно повторить, а копировать тем более невозможно. Все декорации у нас живые: это натуральные, аутентичные предметы, привезенные из деревни. Вряд ли где-то найдется что-то подобное. Поэтому это будет идти только у нас в театре. Повторить не получится, это будет что-то совсем другое. Спектакль только у нас, только в Йошкар-Оле, приходите все в гости, только предупреждаю, что посадочных мест очень мало, потому что зритель сидит внутри декораций, это не в большом зале.
Любить жизнь очень тяжело
К.П.: А что бы вы, напоследок, посоветовали молодому поколению, перед которым сейчас стоит выбор и которое не понимает, где правильное решение?
− Беречь близких. Самое главное в жизни - любовь. Но любовь это не обязательно ведь любовь к противоположному полу. Любовь к родителям, детям, друзьям, да даже к соседям. Я сейчас говорю странные, может быть, вещи, несовременные. Что значит соседей любить? Это христианские какие-то ценности, всем известно. Но вот эта энергия, она является очень серьезным двигателем по жизни. Быть оптимистом и любить жизнь очень тяжело. Потому что все плохо: снег, зима, авитаминоз, рост цен. Как справиться с этим? Мне кажется, люди как раз-таки созданы друг для друга. Мы же все время живем в коллективе, редко кто может быть отшельником. И надо понимать ценность того, кто рядом с тобой, и бережно относиться к этому. Молодой человек - это всегда максималист: «Надо все разрушить! Вы вообще ничего не понимаете! Мы - новое поколение, и сейчас все разрулим!». Нужно сохранить отношение человеческое, не быть революционером, не приносить в жертву людей. Знаете, что еще наталкивает меня на эту мысль? Я вижу вас, молодых девушек, смотрю, как иногда вы сидите в компании с мальчиками. И все утыкаются в смартфоны. Причем, я так подозреваю, что ребята сидят за одним столиком и умудряются переписываться между собой. Не вербально: они не смотрят друг другу в глаза, не улыбаются, и говорить уже не получается. Из-за этого исчезает ценность отношений. Может быть, я и не прав, но когда рядом люди, надо пользоваться этим моментом, для того, чтобы энергетически наводить не только коммуникации, но и помогать друг другу. Мир сейчас стал такой жесткий, может быть из-за этого. Посоветую молодым людям всегда беречь любовь. Потому что надо, чтобы она вообще появилась, надо ее ощутить. Беречь ее надо, хранить, и это самое главное. Есть, конечно, материальные блага, которые нужны для жизни. Но сейчас истинные ценности подменяются. Идёт процесс потребления. Но, по сути, сейчас у нас уже всё есть: еда, жильё, мобильная связь. Парадоксально, но мы сейчас разобщены, а так быть не должно.
https://www.marpravda.ru/news/zhizn-v-mariy-el/rezhisser-aleksey-yamaev-lyubit-zhizn-ochen-tyazhelo/