Предисловие
В моем детстве места, где мы жили, называли "Канава". Почему так? Одна из версий - в те годы на улицах Красной набережной, Пушкина и Розы Люксембург прокладывали водопровод. Наши улицы, как после боя, были все разрыты траншеями - канавами. Но вторая версия – мне кажется, более верная – такова. Старожилы рассказывали, что через то место, где были расположены наши дома, когда-то, ещё в царское время проходил довольно широкий и длинный канал, берега которого были укреплены деревянными сваями. По нему лодки и плоты рыбаков заходили из Кизани, где часть рыбы сгружали в рыболовецкие артели, которые находились тут же, на берегу канала, а часть на подводах везли в Астрахань. Со временем канал засыпали, про него забыли, но, копая землю во дворах, камызякцы находили остатки деревянных свай, врытых глубину на 50-80 см, а также фрагменты рыбацких лодок и снастей.
Лето в понизовье Волги, где она расщепляется на множество своих дочерей, прежде, чем впасть в Каспийское море, хоть и очень жаркое, но по-своему великолепное. Практически весь Камызякский район изрезан реками и речушками, а также многочисленными ериками и лиманами. Одной из таких дочерей Великой реки матушки Волги можно с гордостью назвать Кизаньку (Кизань), или Камызяк, где на её левом берегу расположилось само поселение Камызяк, что в переводе с тюрского означает "камышовый корень". В летнюю пору красавицы ивы вдоль её берегов раскидывают свои пышные кроны с ярко-зелёными удлиненными листочками. Между ними, как бы стесняясь, возвышаются тополя-великаны. Ещё невысохшим и зелёным ковром стелется у самых берегов репей вперемежку с иван-чаем и мать-и-мачехой. Рядом с проселочной дорогой, там же, у реки, виднеются небольшие листья лопуха и подорожника. И, наконец, все это прибрежное зелёное царство усыпано яркими, желтыми, веселыми огоньками одуванчиков. То и дело стайки воробьев, перелетая с дерева на дерево, радостно о чем-то щебечут, либо черно-белая ворона, нарушив тишину глади реки, начнёт призывать своих сородичей гортанным криком на пир у воды, возле тушки выброшенной на берег рыбы. На берег реки Кизань выходят дворы с незатейливыми домиками, очень сильно похожими друг на друга, как солдатики в строю. Правый берег засажен лесополосой смешанных сортов дикорастущих деревьев, там можно встретить ясень, дуб, иву, тополь и, конечно, всеми любимый, особенно в августе, когда на нем созревают и наливаются соком ягоды тутового дерева, или тутник, как его прозвали мы в простонародье.
Тогда мне, как и моим товарищам детства Сережке Резцову, Саньке Безьязычнову и Андрюшке Захарову, было всего по шесть лет. На нашей улице все постоянно кипело. Взрослые копали землю, прокладывая водопровод, что у нас, ребятни, вызывало особенный восторг, так как в бетонных кольцах смотровых колодцев можно было организовать, например, штаб или прятаться от мнимого врага, играя в войнушку. То насыпали весной грунт на валы, защищаясь таким образом от паводков. А паводки, я вам скажу, тогда были очень сильными. Вода поднималась до критического уровня, из-за чего (как рассказывали старожилы) даже запрещалось прогонять речные суда по реке. То меняли трос на пароме, который находился прямо напротив дома моего детства. И для нас это было лучше любого аттракциона, мы, как воробьи, облепляли вал и шлюпки и лодки, лежащие тут и там кверху дном на берегу. И, как завороженные, смотрели, как большой гусеничный трактор Т-100 пытается вытянуть на берег старый паромный трос, который, как назло, то и дело рвался!
Улица Красная набережная, на которой я тогда жил, пролегала именно вдоль вала с великолепным видом на реку. Атмосфера того далекого 1974 года была пропитана духом труда. Каждое утро, днем и даже ночью через паром переправлялось множество машин с различными грузами. Особенно мне запомнились всегда весёлые и озорные девчата - доярки. В те годы, как ни прискорбно будет сейчас звучать, был самый расцвет сельского хозяйства в стране, только в нашем районе тогда было больше десятка рыболовецких колхозов, был совхоз "Коммунар", чьи молочно-товарные фермы и находились на той стороне реки. Доярок возили на утреннюю и вечернюю дойку коров. Девчата всегда весело и шумно общались с паромщиками и капитаном баркаса. И, когда они переправлялись, над тихой гладью реки звучал их звонкий смех.
Моё уютное детство проходило именно здесь, в этом живописном месте берега реки Кизань. Наш двор, двор Семена Григорьевича Попова, моего отца, перешедший по наследству от моего деда и маминого отца Тренина Дмитрия Ивановича, находился прямо на против парома. Мы с моим братом и соседскими ребятами все лето ловили раков огромными ракосетками прямо с причала парома. Обычно ракосетки изготавливали из обода велосипеда, перекрывая его отверстие куском сетки, на которую обязательно прикрепляли пропавшую рыбу - это деликатес для раков. Мы вставали в 5 утра и до начала работы парома, до 6 часов, ставили ракосетки. За час мы вылавливали два пятилитровых ведра, да еще с горкой!
Это, наверное, единственное, что мне нравилось делать (кроме купания), общаясь с рекой моего детства. В отличие от моего брата Алексея и моего папы Семена Григорьевича, заядлых рыбаков, я рыбалку просто ненавидел! Сидеть под солнцем на лодке посреди реки, монотонно дергая удочку под судака, для меня было просто каторгой! Зато каждый год в августе мы с ребятами переправлялись на пароме в лесополосу и до вечера объедались сочными ягодами шелковицы (тутника). Набирали ягоду и в бидончики, и наши родители готовили из ягоды вкусные пельмени. Про наше детство можно ещё много говорить - и как мы с ребятами разоряли гнезда ворон, и потом на костре пекли картошку и вороньи яйца. Переплывали реку на куласике, выкапывали корни чакана или, по-научному, рогоза узколистного, вылавливали водяной орех чилим, и это было природное лакомство для всех нас, детей 70-х.
Все мои рассказы - не вымысел, я хочу передать, прежде всего, все те ощущения, которые испытывал в детстве, когда случалась со мной та или иная история. А как это получилось, судить вам.
Ночной заплыв
Эта история случилась со мной в 1975 году. Шел последний летний месяц. Мы, детвора, по-прежнему беззаботно бегали купаться на нашу Кизань, делали по ночам набеги на соседские сады - за грушами, яблоками и виноградом. Оставалось совсем немного до начала моего первого учебного года в Камызякской основной восьмилетней школе номер один. Мне было почти семь лет. Несмотря на такой юный возраст, я чувствовал себя в реке, как рыба в воде. Плавать научился сам, без помощи взрослых. В одном месте из воды торчал металлический кол. Когда я заходил в воду и подходил к нему, то вода доходила до моего горла. То есть уже шагнув дальше, за этот кол, я мог нахлебаться воды. Сперва держась за кол одной рукой, я просто бултыхал ногами в глубине. Потом стал отрываться и по-собачьи огибать кол, делая оборот вокруг него, постепенно удаляясь от него все дальше и дальше. Так река смирилась с рождением очередного её пловца.
Итак, вернемся в август 1975 года. Мои друзья детства - Андрей Захаров, Сергей Резцов, Александр Безьязычный, а также канавские ребята постарше, братья Юрий и Виктор Голованевы, Иван Дешин и Сергей Захаров, старший брат Андрея, как-то засиделись на берегу реки. Уже было достаточно поздно, на небе появлялись первые звезды, когда кто-то из старших ребят предложил переплыть Кизань. Как ни странно, но эта бредовая идея никого не удивила, а наоборот, раззадорила, в том числе и нас, мелкоту. Для более точного ориентира ребята решили разжечь костёр. Переплывать реку условились левее парома, рядом с водокачкой. Даже решили утвердить приз заплыва - кило ирисок "Тузик" и две пачки сигарет. Первое для нас, мелюзги, а второе - для ребят постарше.
Если честно, я изначально как-то не поддержал такую идею, но покоя не давала мысль про кило ирисок... Небо уже было усыпано звёздами, которые отражались в реке. В воду заходить было боязно. Было тихо, и только тучи комаров стали одолевать нас со всех сторон. Старшие ребята быстро скинули свои рубашки и брюки. Первым поплыл Сергей Захаров. Он вошел в чёрную воду и вскоре исчез, только всплеск воды то и дело слышался впереди. Вторым поплыл Юра Голованев, а Виктор, его старший брат, передумал. Потом в темноте скрылся и Иван Дешин. Наконец очередь дошла до нас. Из нас первым в воду вошел Андрюшка Захаров, а следом поплыл я. Вода была тёплой и приятной. Ребята, уплывшие первыми, стали перекликаться. За мной должен был плыть Серёга Резцов, а у костра остался Саня Безьязычный. Я плыл потихоньку, вода приятно одновременно и бодрила, и расслабляла, течение в районе ног из глубины было прохладным, а там, где грудь, на поверхности, от нагретого за день солнышка, было теплым. Однако меня не отпускал непонятный страх. Ведь темная вода таила много опасностей, и я их боялся. И, видимо, не зря! Доплыв до середины реки, я стал подумывать, чтобы вернуться, как возле моей левой ноги что-то проплыло. Я почувствовал холодок по телу, сердце заколотилось со страшной силой, в висках застучало. Я перестал плыть вперёд и стал лихорадочно крутиться, естественно, ориентир на время был утерян. Тут меня охватила паника! Что-то упорно не хотело от меня уплывать, наоборот, вибрацию в виде толчка воды я уже почувствовал на своей спине. Животный ужас вкрался в мою душу, я что-то крикнул. "Акула!" - подумал я. "Ребята, на меня что-то нападает!" - крикнул я, но никто не откликнулся. Затем вдалеке, ближе к противоположному берегу, кто-то отозвался. Но что он сказал, я уже не слышал. Тут я заметил огонёк костра. И, что есть силы, поплыл на его свет. То, что было рядом со мной, в чёрной воде, не теряло интереса ко мне. Я снова почувствовал холодок. На этот раз оно проплыло рядом с моим животом. И, видимо, размеры этого существа или рыбы, были немаленькими. Ещё секунда, и позади меня раздался мощный шлепок, похожий на удар по воде веслом! Тут я, что есть силы, поплыл в сторону мерцающего огонька на берегу, однако течение меня уводило вниз по реке, за МРС. Страх подгонял меня, я увеличивал скорость моего заплыва. Ещё секунда - и новый всплеск и удар по воде позади меня. Я плыл из последних сил, когда ногами наконец-то нащупал дно. Я выскочил на берег, не обращая внимания на ранящие ноги ракушки и камни. Ноги и руки тряслись, как у зайца, сердце продолжало сумасшедшим темпом биться в груди, в висках стучало. Я долго всматривался в чёрную водную гладь реки, освещенную россыпью звёзд, пытаясь рассмотреть то таинственное существо, которое меня преследовало, но, кроме кругов, на воде не было ничего не видно. Что это было!? До сих пор остаётся для меня загадкой. Уже будучи взрослым, я вычитал, как огромных размеров сомы по ночам всплывают на поверхность рек за добычей. Их привлекает хлопанье крыльев водных видов птиц, уток и бакланов. Не раз рыбаки наблюдали, как сомы утаскивали под воду плывущие на поверхности реки довольно большие ветки деревьев и коряги. И, видимо, той ночью именно сом кружил вокруг меня. Из ребят тогда никто не пострадал. Я долго выбирался из МРСа, пробираясь босиком по многочисленным колючкам. Но самое страшное было позади. Постепенно я успокоился. Возле костра я рассказал о происшествии. Кто-то, возможно, и поверил, а может, и посчитали меня за труса. Больше никогда в жизни я не совершал таких ночных заплывов, даже уже будучи взрослым мужчиной. И до сих избегаю ночных купаний в водоемах, хотя это порой так романтично!