В школе на классных часах мои одноклассники рассказывали о боевом пути и наградах своих дедов и прадедов, мне же рассказать было нечего. Своих предков живыми я не застала, они сгинули без вести на фронтах войны. По недомыслию своему, я не уделяла должного внимания рассказам старших, которые уже никогда и ничего не расскажут, поэтому, к своему стыду, пока росла, меня это и не интересовало. Помню даже, в младших классах писала сочинение о соседском ветеране. Уже во взрослом возрасте, когда были рассекречены и оцифрованы военные документы Министерства обороны, я узнала, что в нашей семье как минимум двое героев – прадед Николай Чечеткин и родной брат прабабки Иван Дедов. Семья ничего не знала о последних днях их жизни. До поры, до времени - пока я не занялась изучением литературы, семейных фотографий, исследованием документов. Позже расширила поиски в сети Интернет, но собранный материал не дал достаточных ответов на мои вопросы. Тогда я стала писать в различные ведомства, спрашивать совета у поисковиков на форумах. За семь лет поисковой работы мне всё же удалось по крупицам восстановить и узнать судьбу моего прадеда, деда моей мамы - Николая Яковлевича Чечеткина.
В самом начале поиска я мало надеялась на чудо, на тот момент знала лишь фамилию, имя и отчество прадеда и его место жительства – село Енотаевка Сталинградской области, откуда он и призывался в январе 1941 года районным военкоматом. Последнее письмо бабушке Лёне пришло из эвакогоспиталя под Воронежем (ЭГЛ 2632). Для меня это стало сродни поиском иголки не то, что в стогу сена, а на поле… Был известен номер полевой почты, по которой можно было узнать часть, где служил мой прадед. Поиски в Интернете результатов не давали, и, недолго думая, я решила искать помощи у поисковиков. Первым, кому я написала, был Алексей Кривопустов, руководитель поискового отряда "Кубанский плацдарм". Я уже обращалась к нему по просьбе знакомой женщины, которая искала захоронение своего родственника в Краснодарском крае. Поэтому решила: была - не была, может, Алексей и мне поможет. И не ошиблась. "Армия, однозначно - 28-я, - написал поисковик, - эвакогоспиталь 2632 входил в её состав. Так что солдат из другой армии не мог попасть туда". Он посоветовал составить запрос в Военно-медицинский архив в Питере, приложив сканы анкеты из ОБД, с просьбой дать сведения о дислокации госпиталя и характере ранения разыскиваемого. Ответ пришел через пару месяцев, правда в фамилии была опечатка - Чичеткин. Узнала, что 16 марта 1942 года, во время боев на харьковском направлении мой прадед, стрелок 434-го стрелкового полка получил сквозное пулевое ранение в правую ягодицу. Получается, он участвовал в освобождении Харькова. Я ликовала, события далекого июня 42-го года, предшествовавшие ранению моего прадеда, раскрывались передо мной прямо на глазах, благодаря сохранившимся военным документам.
Из журнала боевых действий 169-й стрелковой дивизии узнала: 15 марта 1942 года 434-й стрелковый полк в составе дивизии сосредоточился в селах Молодовая и Старый Салтов Волчанского района Харьковской области. Во время маршей части дивизии постоянно подвергались непрерывным бомбардировкам и пулеметному обстрелу с самолетов противника. На следующий день, 16 марта 169-я СД получила задачу атаковать и уничтожить противника в Купьевахе и Драгуновке, захватить села и к исходу дня выйти на рубеж Перемога, Гордиенко. В этой операции двум стрелковым батальонам 434-го стрелкового полка было отведено задание овладеть Драгуновкой и наступать на Перемогу. Наступление частей дивизии было встречено сильным огнем и частыми контратаками противника, задача в этот день оказалась невыполнимой. В ходе этой операции мой прадед и был ранен. Потом был медсанбат, вереница полевых госпиталей, 24 марта он был доставлен на лечение в эвакогоспиталь для легкораненых в Новохопёрск. Именно там связь с семьей и прервалась.
В архивной справке, которую я получила из центрального архива военно-медицинских документов, значилось: "Выбыл 15 апреля 1942 года на пересыльный пункт ст. Лиски (Воронежская область)".
После госпиталей военнослужащие направлялись в ВПП (военно-пересыльные пункты), в запасных полках производилось обучение, формирование маршевых подразделений и направление на фронт в действующие части для дальнейшего прохождения службы.
Я зашла в тупик. В конце 1941 года в Лисках действительно находился пересыльный пункт военнослужащих, но никаких данных на него найти не удалось. К тому же, у деда оказался полный тёзка, младше его на 24 года. И какой-то из Николаев Чечеткиных действительно проходил на пересыльном пункте через 21-й запасной стрелковый полк. Над этим я еще работаю.
В прошлом году с просьбой помочь в поисках я обратилась к Александру Даирову, руководителю регионального отделения ООД "Поисковое движение России". Через него связалась с Денисом Ткачуком, заместителем командира поискового отряда "Боевое Братство-Астрахань". "Есть интересная запись, - написал мне в переписке астраханский поисковик, - про некоего Исчеткина Николая, который умер в плену в Гросс-лазарете Славута". Путаница в документах во время военных действий случалась частенько, а что взять с больных и истощенных голодом солдат с беззубыми ртами? Ошибки были неизбежны. Вероятно, опечатка и в названии населенного пункта, не нашлось в Волгоградской области сел, отдаленно схожих с названием села из документа - Епатево, Епатьево, Ипатьево, Ипатово. Это дало мне огромную надежду считать, что этот Исчеткин, 1900 года рождения и искомый мною долгие годы прадед Чечеткин Николай – одно и то же лицо. На моего героя нет больше никаких записей, нет карты пленного, потому что очень недолгая жизнь была отпущена ему в плену.
Денис посоветовал обратиться в Национальный музей истории Украины во второй мировой войне, где хранятся уникальные реликвии – три книги учета мертвых заключенных "Гросслазарета", которые втайне от нацистов вели подпольщики в лагере. В них - около 20 тысяч записей, касающихся узников, первая датирована декабрем 1941 года, последняя – сентябрем 1943 года. Мне выслали копию страницы из книги "История великих страданий: нацистские лагеря для советских военнопленных в г. Славута". Уже копаясь в списке, я установила, что 29 ноября 1942 года, в один день с ним, были похоронены еще 80 военнопленных. Страшно подумать и представить, какой смертью умирал мой прадед. За все время существования "лечебного" шталага смерти, с осени 1941-го по 20 января 1944 года в результате преступного нечеловеческого обращения персоналом концлагеря и немецкими врачами с военнопленными от холода, голода, расстрелов, заражения инфекционными болезнями за колючей проволокой погибло более 150000 военнопленных. При освобождении от немцев частями Красной Армии города Славуты на территории концлагеря среди гор мертвых тел, облитых карболкой, в бараках находилось 525 истощённых военнопленных, которых немцы не успели расстрелять.
Сегодня останки замученных в плену советских солдат и офицеров покоятся в 640 братских могилах. В память о жертвах концлагеря на территории братских могил недалеко от бывшего концлагеря для военнопленных "Гросс-лазарет Славута" установлен мемориал "Поле памяти", монумент из железа: две ладони, сложенные в молитве и перехваченные в запястье цепью. Казалось бы, теперь можно успокоиться, с имени прадеда можно снять многолетнюю печать человека "с неустановленной судьбой", но еще остаются пробелы в его судьбе, которые хотелось бы установить, поиски ведутся и по другим героям нашей семьи.
Имя деда высечено на памятной доске мемориала в его родном селе Енотаевка. Конечно, это не захоронение, а просто мемориал, и имена погибших просто взяты из Книги памяти. Настоящее же пристанище останки моего прадеда нашли на чужбине, в украинской земле, в братской могиле среди других 150 тысяч красноармейцев, замученных фашистами в стенах шталага 301/Z. По ужасному стечению обстоятельств, сегодня в тех местах вновь идут бои, и так же, как восемьдесят лет назад, Россия воюет с нацистами, только уже в украинской "шкуре"...
Ольга Масютина