Родилась Татьяна в деревне Грачевке Золотаревского
сельского совета. Ее детство нельзя назвать безоблачным –
у отца был туберкулез в открытой форме, и Таню с сестрой
после долгого лечения в больнице отправили в Тельченскую
санаторную школу-интернат. Так с семи лет она оказалась,
как говорили, "на чужих тетках". Училась на четверки и пя-
терки. В первом классе девочка написала свое первое сти-
хотворение.
– Конечно, оно было о лете и солнышке, – вспоминает Тать-
яна Евгеньевна. – Учительница поставила мне звездочку в тет-
радь – оценки еще не ставили – и перед всем классом похва-
лила. С тех пор вот и пишу.
Окончив школу, отучилась на бухгалтера. Замуж
вышла рано. Девушке казалось, что счастье совсем
близко: свадьба, семья, любовь на всю жизнь… Но муж
стал прикладываться к стакану. Не остановило его и рож-
дение сыновей Сергея и Жени. Когда стало совсем невыно-
симо терпеть пьяные выходки супруга, собрала детей, стар-
шему в ту пору было пять лет, младшему – год, и ушла практи-
чески на улицу.
– Идти было некуда, – вспоминает Татьяна Евгеньевна. –
Отец умер, когда я еще в первом классе училась. Мать пов-
торно вышла замуж. Благо председатель колхоза не отказал –
разрешил занять комнату в пустующем общежитии. Начинать
новую, спокойную жизнь втроем было трудно, но не страшно,
ведь жила среди односельчан. Да и детки давали мне сил. Я
тогда поняла, что не имею права быть слабой – у меня теперь
был свой дом, где можно было растить сыновей в любви и по-
кое, которого так не хватало нам все эти шесть лет.
Татьяна не боялась никакой работы: трудилась и в
телятнике, и в коровнике, и в свинарнике, и в столо-
вой… Куда посылали, там и работала.
До сих пор не удается вычеркнуть из памяти, когда спустя
год после замужества она как-то не нашла тетрадь со своими
стихами, написанными в юности. Муж без зазрения совести
признался, что сжег ее. Ему не давала покоя ревность к прош-
лому жены.
– Он тогда не стихи сжег, а частичку моей души, – с горе-
чью говорит Макеева. – Видимо, и это сыграло свою роль в на-
шем разводе – мы были слишком разными. Но я и это ему про-
стила. Он умер прошлой осенью, в одиночестве. Никому не по-
желаешь такого.
Дети выросли, у них теперь свои семьи. Скоро пять лет
внуку Вадюше.
Татьяна Евгеньевна живет в большом уютном красивом
доме, любит принимать гостей – своих подруг, а их у нее
полдеревни. Напечет пирогов, и сидят с девчатами, вспо-
минают за чашкой чая прошедшие годы.
– Я очень люблю жизнь, пусть она была не всегда радостной
и веселой, – продолжает Татьяна Евгеньевна. – Люблю цветы.
Выращиваю их в палисаднике, весной наслаждаюсь цветущим
садом, лугом… Очень люблю свою малую родину – опустевшую
деревеньку Грачевку. Я ведь родилась там, и она останется в
моем сердце навсегда. Конечно, люблю писать стихи. Как же
без них, когда душа поет или плачет?!
Рядом с Татьяной Евгеньевной сейчас любящий чело-
век, который ценит ее творчество и помогает в реализа-
ции всех ее начинаний. Это счастье, когда рядом есть тот,
кто порой обнимет нежно и ласково скажет: "Танечка, ты
самая лучшая!..".
* * *
Я люблю просыпаться весною
На рассвете, еще до зори.
Настежь двери входные открою,
Где-то в небе кричат журавли.
Еще с вечера талые лужи
Чуть заметно подернулись льдом.
И следа не осталось от стужи,
Птицы громко поют за окном.
Словно зная, что время настало,
Надрываясь, орали коты.
Сбросив белое с плеч покрывало,
Задышали сирени кусты.
И вдыхаю земную прохладу,
Аж до коликов где-то внутри…
Слышь, весна! По тропинке из сада
Еще долго ко мне приходи.
**********************************
Одинокая женщина
Плечи кутает в шаль.
И она была венчана,
Унеслось счастье вдаль.
За какими дорогами
Тот крутой поворот,
Где никто ее, милую,
Не встречает, не ждет.
Никому не любимая,
Никому не жена.
Она ноченьку длинную
Коротает одна.
И рукою усталою
Прядь откинет волос,
И немножко солеными
Станут губы от слез.
Только ветер настойчиво
В ее ломится дверь.
Да не смятой останется
Этой ночью постель.
*****************************
Позови меня, милый край!
Помани меня ярким ситцем.
В небе радугой заиграй,
Я приеду к тебе поклониться
За рождение, за мечту,
Что не стала любовь привычкой,
За родных отца и мать,
За родную свою сестричку.
И за то, что весенним днем
В церкви старой меня крестили,
Православным простым крестом
Веру в душу мою вселили.
Поклонюсь тебе за детей,
Пусть не знают они печали…
Позови меня, поскорей,
Милый край, где меня венчали.
**********************************
Мужу
Давай помолчим.
Пусть не все еще сказано.
На кухне вдвоем посидим у окна.
Коробка конфет
еще лентой завязана,
В бокалы нальем дорогого вина.
А за окном снова вечер сиреневый,
Поздняя птица спугнет тишину.
Опять соловьи заиграют свирелями.
Я рядом с тобой в эту ночь не усну.
Давай помолчим о прошедшем,
о прожитом.
Все скажет о нас колдовская луна.
И если любовь на двоих перемножена,
Уже никогда не погибнет она.
****************************************
Опустевший дом рядом за забором.
Никого кругом. Никому не дорог.
Отвалилась дверь.
Заросли порожки.
Здесь живут теперь лишь коты и кошки.
Паутины шлейф сквозняки качают.
Время добрых дней стены вспоминают.
И зияет печь черною дырою –
Кто-то дверцу снял и унес с собою.
Лишь в углу висит старая икона,
Бережет покой брошенного дома.
********************************************
Судьба-судьбинушка со мною венчана,
По жизни рядышком со мной идешь.
Я деревенская, простая женщина,
Со мною ты хлопот не оберешь.
Судьба-помощница, судьба-советчица,
Кого подсунешь мне у алтаря.
Знай, что печаль в душе ничем не лечится
И слезы горькие прольются зря.
Судьба-судьбинушка,
кем ты дарована?
Что от тебя, скажи, мне в жизни ждать?
Была девчоночка я не целована,
Нельзя ли молодость вернуть опять?!
***
Пруда гладь голубая
Далеко разлилась.
Верба, листья бросая,
Позабавилась всласть.
И под солнцем согрелась,
И умылась росой,
И до нитки разделась
И осталась босой.
Ее желтое платье
Ветер в клочья порвал
И на гладь голубую
Второпях разбросал.
И на зорьке нагая
Плачет верба с утра,
Что прошла-пролетела
Золотая пора.
*****************************
А он ушел, и снегом припорошены
Его следы знакомые в саду,
И на столе его перчатки брошены,
А я его все по привычке жду.
Смотрю в окно,
прислушиваюсь к шороху:
Не скрипнет ли опять входная дверь.
Его слова так были сердцу дороги.
Я от кого услышу их теперь?
Звенит капель, и как напоминание,
Что где-то там, в больничной тишине,
Осталось мне в любви его признание,
В его глазах – лишь память обо мне.
Прости меня за муки и страданье,
За то, что ты со мною пережил,
За долгие минуты ожиданья,
Прости за то, что ты меня любил.
За боль прости, за ночи в одиночестве,
За то, что не ценила, не звала…
Прости за то, что быть с тобой так хочется,
Прости, что не твоею я была.
* * *
А в старенькой хате пахнет квашней,
И русская печь жаром пышет,
В углу у иконы лампадка горит,
Холщовый рушник кем-то вышит.
Окошки родные глядят в пустоту,
Сквозняк занавеской играет.
Хранят эти стены о счастье мечту
И колыбельку качают.
Все это родное. Я позже пойму.
Мне часто во сне будет сниться,
Как милую мамочку я обниму,
Как скрипнет в полу половица.
Зачем же, года, вы стираете грань,
И прошлое болью терзает.
Там в старенькой хате
не пахнет квашней,
И русская печь остывает.
************************************
Что же тебе снится,
край мой ненаглядный,
Когда спят под снегом поздние цветы?
Да, наверно, лето,
где в платке нарядном,
В ярком сарафане щеголяешь ты.
А быть может, осень с серыми дождями,
Где разденет ветер тебя донага,
Где у пруда ивы с мокрыми ногами
Нежно обнимают в стужу берега.
Или тебе снятся по весне разливы
И капели ранней первый перезвон.
Может, упиваясь песней соловьиной,
Ты сегодня видишь самый сладкий сон.
* * *
Посвящается погибшим
в авиакатастрофе
Вы разве не знали,
е сть цвет у печали?
Он черный, как угли, и душу прожжет.
И горе приходит – его вы не звали.
***
А он ушел... И больно, так больно терзает и бьет!
У трапа ступеньки… одна… и вторая…
И дверь самолета, и радость в душе.
Последняя лишь отделяет от рая,
Рожденного дня им не видеть уже.
А там высота, с нею трудно поспорить.
Там все как один, без регалий, чинов.
И штопор! Удар!
Только чистое поле
Застонет от боли, без слез и без слов.
* * *
Добрые козырики, пыль из-под копыт –
Это наша тройка по полю летит.
И звенят бубенчики вдаль наперебой,
И красиво венчаны лошади дугой.
Троечка залетная, у чьего плетня
Вздрогнешь, остановишься
ты, тепло храня.
Захрипят удалые, брякнут удила.
Разгуляйтесь, шалые, коль пора пришла!
Травы-травушки неприметные,
Что колышетесь на ветру?
Что киваете виновато вы,
Зорьке кланяясь по утру?
Что стоите стеной зеленою,
Нынче некому вас примять.
Не придут в тишине влюбленные
Летним вечером погулять.
Не сомнут на земле некошеной
Изумрудный ковер в цветах.
И засохнете вы, хорошие,
Травы-травушки, на лугах.
***
Я платок дареный на себя накину
И пойду по кругу лихо танцевать.
Заиграй, гармошка, песню про рябину,
А я рядом стану тихо подпевать.
Пусть округа слышит, как душа рыдает
О неразделенной девичьей любви.
Он теперь другую к дому провожает,
Где поют в сирени песни соловьи.
Он моей судьбою никогда не станет,
И в свой дом хозяйкой вряд ли позовет.
Как цветы рябины, та любовь увянет,
Ягодкою поздней в травы упадет.
***************************************
Моим подругам
Эх, девчонки! Выпьем за удачу!
Не всегда ж нам в голос голосить.
Платья старые подальше спрячем,
Новых нам до смерти не сносить.
Разольем по стопочкам граненым
Терпкое домашнее вино.
Нет меж нами злобы затаенной,
Мы друг дружке все родня давно.
Тост поднимем мы за бабью долю,
Ведь она нелегкая у нас.
Где-то там по скошенному полю
Нагулялась наша юность всласть
И ушла, пыля, шальной дорогой,
Бросив нам на пряди серебра.
Эх, девчонки! Нам ли гневить Бога,
Ведь была же молодость… Была!
* * *
Не поется нынче мне, не плачется,
И стихи ложатся невпопад.
Скинуть бы года да подурачиться,
Да вернуть бы молодость назад.
Юбочку надеть выше коленочки,
Батник застегнуть не до конца,
Туфли – от моей сестренки Леночки,
А часы на руку – от отца.
Маминой единственной помадою
Мне б украдкой губки мазануть,
И кулон с какою-то приладою
На бегу на шее застегнуть.
Вольною, нетронутой, красивою
Я б от дома к дому гордо шла,
Первую любовь, неповторимую,
От разлуки б я уберегла.
***
Укради меня, детство,
Хоть на миг укради!
Чтобы в ситец одеться,
Чтоб вся жизнь – впереди.
Дай набегаться вволю,
Где с зарею на ты,
Где босая по полю
Или навзничь в цветы!
Там где радуга краше
И дыханье полей,
Где над хатою нашей
Слышен крик журавлей.
Где под самую крышу
Наметает сугроб,
Где родник гладью вышит,
Где родителя гроб…
Укради меня, детство,
Хоть на миг укради.
Дай любовью согреться,
А потом – уходи!
***
Его отец не воспитал –
Его он бросил с пяти лет.
Игрушек он не покупал
И не носил ему конфет.
Не говорил "сыночек мой",
На плечи в праздник не сажал,
А просто мимо проходил,
Как будто сына он не знал.
Но годы шли, и вырос сын,
На сердце злобу не тая.
К больному он пришел отцу,
Сказал: "Пап, здравствуй, это я…"
Смотрели в прошлое глаза,
В них боль была ушедших лет.
Скупая горькая слеза
Стекла, оставив горький след.
Своею крепкою рукой
Отцу он руку пожимал,
А тот в ответ смотрел с тоской
И тихо-тихо умирал.
* * *
Умывалась деревня росою,
Ветер волосы ей причесал.
Она стала красивой такою,
Только жаль, что никто не видал.