История этой памятной даты уходит в 70-е годы XX века, поскольку 30 октября 1974 года по инициативе диссидентов Кронида Любарского, Алексея Мурженко и других узников мордовских и пермских лагерей был впервые отмечен "День политзаключённого" – совместной голодовкой. После этого ежегодно 30 октября проходили голодовки политзаключённых, а с 1987 года – демонстрации в Москве, Ленинграде, Львове, Тбилиси и других городах. 30 октября 1989 года около трёх тысяч человек со свечами в руках образовали "живую цепь" вокруг здания КГБ СССР.
18 октября 1991 года было принято Постановление Верховного Совета РСФСР № 1763/1-I "Об установлении Дня памяти жертв политических репрессий", после которого 30 октября стало официально признанным днём памяти.
Данный день памятен нам, жителям Топчихинского района, по-особому. Во-первых, наш район – не исключение: в суровые годы массовых политических репрессий тысячи наших земляков подверглись преследованиям, были заключены в тюрьмы и лагеря. Сотни из них были расстреляны как враги народа. Во-вторых, на территории Топчихинского района, а точнее – в районе населённых пунктов Кировский, Топольный, Садовый, Ключи, с 1932 по 1953 годы располагался крупнейший сельскохозяйственный лагерный пункт Сиблага, впоследствии – Чистюньский оздоровительный сельскохозяйственный лагерь "Чистюньлаг" НКВД, через который за 19 лет существования прошли тысячи политических заключённых со всего Советского Союза, трое из которых Русской Православной церковью причислены к лику священномучеников, за Христа пострадавших.
О Чистюньском лагере и его заключённых мы неоднократно писали на страницах районной газеты. И в этом году мы должны вспомнить о них, о великой трагедии их жизни, об их нелёгкой судьбе. Но сегодня хотелось бы подробно рассказать о трагических судьбах наших земляков, по судьбам которых железным катком прошлись политические репрессии.
Невыдуманные рассказы
Эти невыдуманные рассказы о раскулаченных, арестованных, сосланных в таёжные, необжитые районы Сибири жителях Топчихинского района были собраны участниками пяти комплексных историко-краеведческих экспедиций школьников по исследованию населённых пунктов района в период с 2003 по 2007 годы. Долго они ждали в экспедиционных журналах и отчётах своего часа, чтобы поведать нам о страшных репрессиях, обрушившихся на жителей Топчихинского района в 30-40-е годы прошлого столетия. Конечно, в этих воспоминаниях есть всё: и суровая правда времени, и субъективное видение происходивших событий. Зато они отражают картину того, как запомнились страшные годы репрессий жителям района.
Итак, первая экспедиция была в населённые пункты Красноярка, Хабазино, Карасево, Нагорный и Староалейка.
Пожалел – три года
Молодой парень села Хабазино Никифор Никифорович Литуев (1901 года рождения, бывший батрак) был свидетелем того, как один из местных подпольных революционеров летом 1919 года прямо в церкви, после заутренней службы, насмерть зарезал хабазинского священника Ивана Владимировича Юловского. Это событие надолго врезалось в память юноши и впоследствии сыграло плохую роль в жизни Никифора Никифоровича.
Наступил переломный 1929 год. Хабазино загудело. Через год началась принудительная коллективизация. В одном из многочисленных споров член коммуны "Облегчённый труд" Никифор Литуев бросил как-то в споре своему оппоненту: "Ах, какой прекрасный был священник у нас в Хабазино – отец Иоанн. Ни за что зарезал его душегуб, а теперь эта окаянная душа – чуть ли ни первое лицо в селе, да и в коммуне. И как ему верить?". Этого хватило в аккурат на три года исправительно-трудовых работ в лагерях и колониях ГУЛАГа.
После освобождения из заключения в жизни Никифора Никифоровича был колхоз, потом, в 1941 году, отправка на фронт, ранение и медаль "За боевые заслуги".
Братья Дерешевы
Братья Дерешевы были в Карасево не из бедных. Имели дом – не пятистенок или избёнку какую, а крепкий крестовой, не менее чем на четыре комнаты с подклетями особнячок. Хозяйство приличное держали. Но колхозам перечить не стали. Поняли: себе дороже. Поэтому Куприян да Алексей, недолго думая, вступили в колхоз, а Куприян ещё и бригадиром стал. Но то ли дом приглянулся, то ли где характерами столкнулись братья Дерешевы с местным приёмщиком шкур, забулдыгой и буяном К.. Настрочил он на них письмо в органы НКВД, где так представил братьев – ну хоть прямо на месте расстреливай. И подкулачники притаившиеся, и враги колхоза, и шпионы да диверсанты иностранные. Братьев тут же исключили из колхоза, затем, как единоличников, раскулачили и в конце концов осудили каждого – как врага народа – на десять лет лагерей с последующим поражением в правах сроком на пять лет. А окаянный шкурник так ещё по всей деревне похвалялся, что это он братьев в лагеря упрятал.
Дом Куприяна со всем имуществом забрали в колхоз, а жену с пятью малыми детьми выставили за порог. Алексей Дерешев так и канул в лагерях, а Куприян, отсидев семь лет, вернулся домой в крайне истощённом и измождённом состоянии (всего 37 килограммов весу). Ещё в лагерях он написал заявление с просьбой отправить его на фронт. В декабре 1944 года, уже в Карасево, его просьбу удовлетворили. Через год, за несколько месяцев до победы, вернулся в родное село Куприян Павлович инвалидом, с изуродованной рукой.
Конь дороже?
Поликарп Томашкин жил с семьёй в Старой Деревне, что в устье Алея (Староалейка), в небольшой землянке с женой да четырьмя детишками.
Работал Поликарп в колхозе конюхом. Как так получилось, а попал летом 1937 года один из колхозных коней во время купания в водоворот на Алее и утонул. Вытащили конягу из реки и в колхозное правление представили – как доказательство несчастного случая. Да толку с того!
Попал Поликарп Томашкин в злостные враги советской власти, да не просто так, а в диверсанты, вредители. В тот же день, только бедолага дома ужинать собрался, как за ним "чёрный воронок" (машина НКВД) прибыл. "В тюрьме тебя покормят!" – заявил сотрудник НКВД.
Так и канул как в воду Поликарп. Видать, конь для государства важнее был. Жена да четверо детей последнее из землянки распродали, чтобы колхозу убытки за коня возместить.
Прикрываясь
политическими мотивами
Григорию Семёновичу Романову в 1937 году исполнилось всего 19 лет, а в родном и в передовиках всегда. В общем, самый завидный жених на селе был. Взять бы ему в жёны колхозную девчонку, и колесо его судьбы закрутилось бы счастливо и весело. Но у любви, как у стихии, нет ни расчётов, ни правил. Вот и влюбился Григорий в сестру оперуполномоченного С.. Да и девушка, как на грех, была без ума от него. Только её брату, оперуполномоченному, не по душе был тракторист. И после нескольких довольно резких разговоров с ним за Григорием Романовым 20 августа 1937 года прямо на поле прибыл "чёрный воронок". Родные ещё успели съездить к парню в барнаульскую тюрьму. Ровно через неделю, 27 августа 1937 года, Григория Семёновича Романова в барнаульской тюрьме расстреляли.
В 60-х годах Григория реабилитировали, а родителям предложили компенсацию за расстрелянного сына. Но отец Григория наотрез отказался, заявив: "Я вам сына не продавал, и денег мне за него от вас не надо"...
Рассказам таким горестным нет конца. И самое главное – ведь все они к политике и к политическим репрессиям, казалось бы, и отношения никакого не имеют. Это просто неприкрытые ничем убийства с использованием своего служебного положения. Ведь политические репрессии – это принудительные меры государственного воздействия, включающие различные виды наказаний и правоограничений, применявшихся в СССР к отдельным лицам и категориям лиц по политическим мотивам.
Да, политические репрессии это отвратительно и бесчеловечно, но то, что было в 30-е годы в СССР, это намного страшнее. Потому что созданная система страха, подозрительности, жестокости внизу и запредельного цинизма вверху позволяла, прикрываясь политическими мотивами, совершать самые бесчеловечные преступления, преследуя при этом свои собственные интересы.
Сергей ПОЗДИН.
Фото из архивов
краеведческого музея.