Применим этот метод для изучения феномена панцирного боярства на земле исторической родины многих фамилий, включая и род с моей фамилией, распространённый ныне по многим регионам России и зарубежья. Итак, родина предков - на Чернецовских землях под Невелем, фамилия моя – в заголовке.
Из литературных источников, без сомнений, следует, что в структуре шляхетского сословия, соседствующего с нашими землями с древних времен Великого княжества Литовского, состояли панцирные бояре (ПБ) – служилые люди, занимавшие промежуточное положение между малоземельной шляхтой и магнатами (вельможи, духовные и светские сенаторы или государственные советники и знатнейшее шляхетство). ПБ несли конную службу в тяжёлом - "панцирном" вооружении с копьём, саблей, а позже – и с пистолетами. Люди пограничные, ПБ оберегали литовскую, а позже – польскую границу от московского царя, на защиту которой были готовы выступить всегда, а не только в военное время. В отличие от других служебных сословий, которые освобождались от повинностей только в военное время, панцирные бояре совсем не несли повинностей тяглых крестьян. Многие из ПБ за отличие на войнах получали шляхетство. В социальном отношении в XVI в. панцирные бояре являлись частью малоземельной шляхты, противопоставлявшей себя крестьянскому населению. Владели наследственно, и бесплатно пользовались землёй с крестьянами, но их гражданская дееспособность была ограничена, потому что великокняжеские привилегии на пожалование земель оформлялись на групповой основе, а не отдельным лицам.
Красивая легенда, отважные люди, где-то рядом всё это действительно происходило – так хочется, чтобы и в наших жилах текла хоть часть крови благородных воинов, пусть и других государств. И традиционная версия гласит, что, действительно, мы – рожденные на Чернецовской и Гультяёвской земле, являемся, будто бы, потомками "панцирных бояр". Я, как и многие другие уроженцы данных мест, слышал эти слова с самых юных лет. Но, пытаясь применить данную легенду конкретно к нашим землям, становится ясно, что лишь в относительно короткий период с середины XVII-го века и до первого раздела Польши в 1796-м году в наших местах могли выполняться условия, необходимые для ассимиляции панцирного боярства с местным населением, в результате чего и могли появиться МЫ, как потомки ПБ. Эта мысль впервые прозвучала в моём докладе на первой Чернецовской краеведческой конференции в июне сего года. Именно в этот период, не более ста лет, по нашим землям проходила граница между Польшей и Россией, необходимая для содержания здесь мужского пограничного сословия панцирных бояр. Были ли местные женщины привлекательны для гордых полушляхтичей для ассимиляции – большой вопрос. И хватило ли им отведенной историей сотни лет для исполнения миссии наших предков – не менее интересно понять как принципиальную особенность всего разговора про возможность нашего родства. Допустим, что женщины привлекали, а времени хватило. Тогда зададимся новыми вопросами.
Почему нет ни одного юридически установленного факта родственных связей панцирных бояр с выходцами из наших земель? Почему ни у кого на нашей земле нет ни одного панциря, ни копья, ни сабли, доставшихся от наших предков, или даже маленького кусочка от них? Почему, например, я – уроженец данных мест, за всю уже не столь короткую жизнь ни от кого из многочисленных родственников не слышал ни одного факта из истории панцирного боярства? Почему на наших землях нет польских названий населённых пунктов? Посмотрите на карту - Чернецово, Гультяи, Ласино, Старое, Сельцы и все другие - это не польские названия. Почему отсутствует зов крови? За Уралом известные мне переехавшие родственники вообще утратили воспоминания о боярстве. Почему в наших музеях нет экспонатов – материальных артефактов, подтверждающие существование панцирного боярства на наших землях? Нет ни в музее "Окоём", ни в музее Андрэвуша Шчуры в Опочке, как и в самом Опочецком краеведческом музее, да и в других тоже. К этим вопросам следует прибавить, что никто и никогда не мог дать вразумительного объяснения – как жили бояре на наших землях, и главное – куда подевались, почему их нет среди нас сейчас?
Теперь наступает очередь моей гипотезы происхождения наших предков, которая, как ей и положено, даст ответы на все поставленные вопросы.
Артефактов нет, так как они вернулись в Польшу вместе с основной массой панцирных бояр. После раздела Польши государственная граница быстро переместилась из наших мест далеко на запад, в результате чего наши бояре оказались почти в центре другого государства. В такой ситуации самым разумным было быстро собраться и покинуть чужую страну вместе с женщинами, панцирями и прочим скарбом. Другой вариант – их могли схватить уже российские власти и отправить либо в тюрьмы, либо в Сибирь. Третий из возможных вариантов – смешанный, когда часть бежала, часть посадили, а некоторое количество оставшихся растворились во времени. Как было в действительности – предстоит выяснять в ходе дальнейших исследований, но факт остается – панцирные бояре с наших земель исчезли бесследно, ничего не оставив.
Например, в памятной книжке Витебской губернии за 1861 год [8] панцирных бояр уже давно нет в перечне сословий народонаселения, но земли панцирных бояр еще числятся в количестве 24009 десятин, или ~ 0.7 % от общей площади облагаемой налогом земли в губернии. Наличие отдельных земель панцирных бояр подтверждает, на мой взгляд, версию об их автономном проживании. Отсюда можно предположить, что бояре жили на наших землях независимо, со своими женщинами, не удовлетворяясь местными крестьянками в силу особенностей характера, указанных выше. Такой образ жизни исключал массовую ассимиляцию с местным населением, результаты чего мы и имеем сегодня. Особенности характеров шляхетского воинства, и недостаток времени не способствовали сближению.
Вполне разумно предположить также, что имели место все три из описанных выше вариантов исчезновения панцирного боярства из наших мест – наиболее активные вернулись в Польшу, радикально настроенных представителей боярства могли посадить и сослать, а оставшееся шляхетство, лояльное к новой власти, растворилось в местных лесах, полях и реках, не имея подпитки своего гордого происхождения. Одним из подтверждений такой судьбы ПБ на наших землях можно найти в сообщении неизвестного автора в "Витебских губернских ведомостях" (11 марта 1900 г. No 46, с. 2), который так писал о положении шляхтичей после польского восстания 1863 года: "Во всех волостях нашего уезда есть целые селения, населённые потомками бывшей польской шляхты. Они занимаются, как крестьяне, земледелием, живут же многие даже беднее крестьян. Мне пришлось видеть жилище одного такого "пана" или "шляхтуна", как их у нас называют, состоящее из одной плохонькой избы, дверь из которой вела прямо в скотник, служивший в то же время и сенями, и сараем, да чуть ли и не амбаром. Многие из нашей шляхты дворянства не доказали и приписались к мещанам, многие из римско – католицизма перешли в православие. Видеть крестьянина, расписывающимся по просьбе неграмотного дворянина – явление довольно обычное для нас".
Тогда возникает следующий вопрос – кто же тогда мы такие? Тут следует вспомнить, что Екатерина II после раздела Польши затеяла массовое переселение с Дона казацких куреней для защиты западных регионов – абсолютно правильная идея! Донские казаки могли взять себе прототип "панцирные бояре", которых уже здесь не было, и доработать его для приобщения к истории и поднятия своего рейтинга на новых местах. Получилось: "Панцирные бояре" + "Пунцовые казаки"="Пунце–панцирные казаки". Именно эту формулу слышал я от отца и от других родственников. "Пунцовый" - типичный термин из казачьей практики – песни, острия шлемов, камзолы, копья - все имело пунцовый цвет. То есть, к нам прибыли пунцовые казаки. Таким образом, новая версия о наших предках в лице пунце – панцирных казаков, кажется мне более обоснованной по сравнению с традиционной, не подтверждённой пока ничем. Наши предки – это исконные крестьяне этих мест, смешавшиеся с переселёнными сюда после ухода Польши Донскими казаками, которые переименовали себя в "пунце – панцирные казаки", как сейчас сказали бы: "В PR – целях".
Поэтому, все наши фамилии – казачьи, а не польские: Базылевич, Болдыш, Бражников, Гультяй, Дощарь, Жаламский, Жгун, Жигач, Заремба, Казакевич, Калина, Кисель, Косарь, Мутьев, Пузыня, Радкевич, Скарина, Сморыга, Табутович, Шалыга, Ширкевич, Шлык, Юринов и другие.
Конечно, среди нас могут быть и прямые потомки панцирных бояр, пришедшие сюда окружным путём, например, как поздние переселенцы из других мест, где боярство сохранилось и повлияло на родословную принадлежность своих потомков. Но по нашим местам приведенные доводы говорят, что панцирное боярство здесь было, но после серьезных политических перемен – скорее всего, затухло, так и не сумев в силу субъективных, видимо, причин, смешаться с местным населением и оставить своё потомство.
Поэтому применение термина "панцирные бояре" к нашей родословной истории я считаю недоразумением. Из книги в книгу переходит байка о том, что русский царь Алексей Михайлович еще в 1667 году назвал панцирных бояр панцирными казаками и ввел на них оброк. Ну, задумаемся - как мог русский царь переименовать польских подданных, и ввести на них налог в свой бюджет? Или - как Екатерина II в середине XVIII-го века могла подтвердить права бояр, которые еще находились на территории неразделённой Польши? А так, что в обоих случаях речь идет о казаках, которые уже начинали здесь жить в противовес боярам. Путаница, как всегда, возникла в столичных департаментах, далёких от мест происходящих событий, и тянется до сих пор.
Исследования продолжаются.
Впереди много интересного…