В этом году 26 апреля исполняется ровно 33 года со дня страшной катастрофы на Чернобыльской АЭС. Потребовались долговременные усилия огромного числа людей, чтобы ликвидировать самые опасные последствия и предотвратить более широкое распространение радиационного заражения. Эти люди были названы ликвидаторами.
Надо – значит надо
Наш земляк, Николай Владимирович Плешков, председатель Бирилюсского районного Совета ветеранов, ликвидировал последствия аварии на Чернобыльской АЭС в течение пяти месяцев - с сентября 1987 по февраль1988 года.
- В то время я проживал в городе Канске, - начал повествование Николай Владимирович, - и работал там мастером стройцеха на биохимическом заводе. Когда пришла повестка, нас привезли в Красноярск, и уже там, в военкомате, сказали, что отправляют в Чернобыль. Интересно, что брали только тех, у кого на тот момент уже было двое детей, а у кого один ребенок или трое – возвращали обратно. Мол, если один - надо бы еще родить, а если трое – вдруг чего случится, мать одна их просто не вытянет. И с деревень мужиков не брали, не стали крестьянина от работы отрывать. Я подходил по всем данным. Еще и в армии я был командиром взвода по санобработке, может быть, это тоже сыграло свою роль. На самолете мы добрались до Киева, а оттуда уже на автобусах до Чернобыля. Помню, едем до станции, смотрим - заяц бежит облезлый. Жутко так стало. Как только приехали – у меня начала сильно болеть голова, два дня организм приспосабливался к радиации, а потом ничего вроде. Только кашель был постоянно, хоть и в повязках ходили.
Радиация под контролем
До средины декабря Николай Владимирович был заместителем командира, а уже после стал командиром роты. Работали ликвидаторы по две недели, потом столько же отдыхали в казарме. Каждое утро к семи часам роту Николая в сто человек привозили на территорию станции, где, после завтрака в столовой и разнарядки, они отправлялись на третий блок.
- Каждая рота занималась своей работой, - продолжает Николай. – Мы трудились на третьем блоке, и лично в мои обязанности входило измерять уровень радиации в помещениях. Непосредственно перед чисткой на уровне 60 см. от пола дозиметром я замерял радиацию, записывал данные в блокнот, в каком помещении сколько времени можно работать. Только после этого туда заходили солдаты. Мы меняли изоляцию стен, трубопроводов, обрабатывали все это специальными составами, чтобы уменьшить радиацию. У каждого из нас был накопитель - пластина, в которой находились специальные таблетки. После вахты мы сдавали накопители в лабораторию и получали новые. Там таблетки сжигали, и по цвету пламени определяли полученную дозу радиации. Были у нас парни, очень дальновидные, которые подставляли накопители к стенке реактора. Но вскоре их разоблачили. Уж не знаю, чего они хотели, может дополнительных льгот или еще чего. Я о таком даже и не думал. После смены нас увозили в душ, там мы меняли все белье, которое после закапывала специальная команда, похоронная. Военной техникой они выкапывали траншею и закапывали туда вещи. Сжигать их было нельзя, потому что с огнем, с искрами, радиация распространяется еще больше. Таким же образом поступали с деревянными постройками – сначала их ломали и закапывали, потом утрамбовывали это все танком, засыпали слоем грунта, следом 10-ти сантиметровым слоем свинца и сверху - снова грунтом.
Вспоминая былое, Николай Владимирович подчеркнул, что ему очень повезло, что он попал в Чернобыль только во второй половине 1987 года. На тот момент общий фон радиации там, конечно, был повышен, но был уже гораздо меньше. Однако, местной водой, как и прежде, можно было только умываться.
- Нам рассказывали, что один офицер пожадничал и в одной из квартир Чернобыля взял себе японский магнитофон, - сообщает мужчина. - И в скором времени умерла вся его семья, и сам он не прожил долго. А в основном, радиация была сконцентрирована там, где были разбросаны куски от реактора, их раскидало по всей округе - 30-ти километровой зоне.
И один в поле – воин…
- Я ехал как-то на станцию на КамАЗе, - продолжает свой рассказ Николай, - и разговорился с одним парнем. Он рассказал, что они живут в палатках, и всего один раз в две недели ходят в баню. Получается, что даже там все ликвидаторы находились в разных условиях. А нам постоянно поставляли и одежду, и продукты, и воду, и даже пепси-колу.
Очень запомнилось, как мы у себя в казарме встречали Новый год. Елку не нашли, принесли сосну. Нарядили ее, игрушек сами понаделали, придумали игры, новогодние конкурсы, затеяли призы. И так здорово отметили Новый 1988 год - весело и с пепси-колой.
- У меня с собой был фотоаппарат, но он немного засвечивал кадры. Я ходил и снимал, чтобы потом было, что вспомнить. На выходных мы ходили в кино. Именно там я в первый раз решил посмотреть сборник "Ну, погоди!", но просидеть 4 часа так и не смог, терпения не хватило. Там же нам показывали фильм "Колокол Чернобыля". На 3 блоке на отметке 21 метр есть дверь, у которой каждый день лежали свежие цветы. Меня это очень интересовало, и только потом я узнал, что за этой дверью остался молодой парень, который перекрыл задвижку. Об этом мне рассказал главный инженер станции. Оказывается, когда произошел взрыв, семь сотрудников станции между собой решали, кто пойдет спасать положение, иначе взорвался бы третий блок, а за ним и последующие. Этому парню было 27 лет. Он, молча, повернулся, закрыл за собой дверь и остался там навсегда. Так вот, в этом фильме показали его мать - она горько плакала, что ее не пускали к сыну. И так меня эта история затронула за живое, что помню ее до сих пор.
Испытание на мужество и стойкость
В 2011 году ликвидаторы аварии на Чернобыльской АЭС собирались в городе Красноярске, и уже в то время по краю умерло более 700 человек.
На вопрос, с какими чувствами они ехали на ликвидацию в Чернобыль, Николай Владимирович ответил: "Даже не знаю. Родина сказала – надо, значит надо. Между собой тогда мы говорили одну простую фразу: "Кто, если не мы". Помню, был у нас один командир взвода. Подходит он, значит, как-то ко мне и говорит: "Поработай за меня, а я тебе заплачу". А я ему отвечаю: "Что, дурнее себя нашел что ли?". Мы мимо реактора на третьем блоке шагом проходим, а он пулей пробегает. Боялся всего. Вот с какими чувствами он там находился – было бы интересно узнать. Это было нашим долгом и все, мы были так воспитаны. Если у кого-то даже откосить от армии - считается доблестью, то у нас было все по-другому".
Ветеран Красноярского края Николай Владимирович Плешков награжден медалью "За Отвагу", медалью "За ликвидацию аварии на ЧАЭС", а также множественными благодарственными письмами и грамотами за образцовое выполнение патриотического долга перед Родиной.