Его уже давно нет, остались лишь немногие могилки да обломки церкви. А ведь Жуковка считалась большим селом, где были сельский совет, церковь, фермы, огромный пруд с карасями, своя больница, куда поступали больные со всей округи, а в войну привозили раненых с фронта. Там даже делали операции.
Семья мамы была большая. Отец (дед мой) Василий Ганжин трудился комбайнёром, мать (моя бабушка) Александра Ганжина - разнорабочей. У них росло пятеро детей. Денег в колхозе не платили, только ставили трудодни, за которые получали зерно, сою, масло. Мама в семье была самая старшая. Забота о сёстрах и брате держалась на её плечах, а ей самой в 1940-м году было отроду десять лет.
Родители с утра до ночи работали. В печке была тыква, картошка да пшеница паренная, а детей кормить надо. Не раз своими детскими ручками опрокидывала на себя мама тяжёлые чугуны. Когда другие дети в пруду купались, играли в куклы, ей надо было помогать бабушке управляться с огородом, ведь он кормил всю семью.
Грянула Великая Отечественная война. Плач и слёзы стояли в каждом доме. Не обошло горе и мамину семью. Уходя на войну, отец прижал маму и бабушку к себе и сказал: "Жди меня, моя доченька Вера, я вернусь. а ты, Шура, береги детей!". Но не вернулся. В первые месяцы войны, 21 августа 1941 года, дед мой погиб в Смоленской области. Стала бабушка вдовой с пятью детьми на руках. Тосковала сильно. Похудела, поседела без времени, но не сломилась. Надо было жить дальше и детей поднимать.
Маме пришлось бросить учиться. Она окончила пять классов и в 12 лет пошла работать в сельсовет уборщицей. Ей надо было рано утром истопить печку, принести воды, везде протереть пыль, а вечером к следующему дню приготовить дров, помыть полы.
Мама порой рассказывала: "Приду из сельсовета, а сёстры и брат Николай ко мне: "Верка, мы есть хотим". Грибы, ягоды да лепёшки из лебеды - вот была наша привычная еда". Видно, с этого "подножного корма" тяжело заболела сестра мамы Лида. Врачи разводили руками. Баба Маша однажды в сердцах сказала бабушке: "Шурка, не горюй, о других думай, может, Бог приберёт, меньше ртов кормить, чего уж поделать". А мама лежала на печке и думала: "Ну, уж нет! Я сама сестру выхожу". Она, бывало, то принесёт из сельсовета пару печёных картошек, то кружку кислого молока, то блин. Люди добрые давали. Очень хотелось всё съесть самой, но несла Лиде. У бабушки в сундуке лежало пять килограммов сои, которую на трудодни выдали. Мама не раз рассказывала, как она проделала дырку и потихоньку Лиде по ложке сою давала, ну и другим, конечно. А соя была такая сладкая, вкусная! За такие проделки порка ей была от бабушки. Зато со временем Лида пошла на поправку.
Позднее, когда мама повзрослела, председатель определил её в прицепщицы. Отказываться от работы в то время было нельзя, хотя маме она казалась адом: в дождь и в жару в поле, бессонные ночи в борозде. Слёзы от бессилия, когда барахлил трактор, тонул в топи плуг. А тебе - семнадцать... Хочется любить и быть любимой, тянет на гулянье, а наряда нет, туфли купить не на что. Гармонь звала вечерами, и под её переливы плясали девчонки босиком и пели. Ночью короткий сон. Постелью служила солома, а койкой - земля в глухом поле.
В один из дней переезжать надо было на другое место. Путь перегородил ручей, и тракторист решил его не объезжать. Закатили они тяжёлую бочку с керосином на плуг, покидали бороны и тронулись. В результате угодили в ручей, передние колёса ХТЗ сразу юркнули по самую ступицу, задние забуксовали и утонули. Мотор заглох. Пришлось маме по грязи проделать немалый путь. Вся промокла и продрогла. Дошла до избы, легла на печку и заболела: температура - под 40. Бабушка отпаивала разными травами, да печь-матушка была тогда вместо врача. Брат мамы, мой крёстный дядя Коля, почти не отходил от неё. Залезет к ней на печь и долго смотрит, не отрываясь. "Верк, ты держись, не помирай", - часто ей говорил. Выздоровела мама только через две недели.
Таких эпизодов было много. Холодной осенью часами приходилось находиться под дождём, ходить в пудовых от грязи сапогах, в которых промокали ноги. Кабины на ХТЗ не было, не укроешься ни от жары, ни от дождей. И так целых три года.
Потом мама перешла работать дояркой на ферму. А ферма располагалась за прудом. Весной, когда разлив, не пройти, а они ходили босиком вброд: в одной руке - подойник и сапоги, а другой льдины от себя отодвигали и шли. Мама вспоминала: "Выйдем из воды, ноги красные как у гуся лапы, обуемся и дальше идём. И хоть бы кто заболел!".
Наверное, как сейчас говорят, иммунитет был хороший, закалили голод и холод. Тяжело было очень. Кормление, уборка, доение - всё это входило в обязанности доярок. Для молодых девушек непосильный труд: 12-15 коров приходилось три раза в день вручную доить! Но так или иначе, пять лет мама добросовестно отработала, а потом решила уйти из колхоза в совхоз "Тракторный", что был в восьми километрах от Жуковки. Там ждала другая жизнь, там платили деньги, а не "палочки". В совхозе работал клуб, много молодёжи, и рабочие отдыхали в выходные дни, праздники, им предоставляли отпуск.
Правда, председатель колхоза отпустил маму с большим трудом: грозился её посадить, долго не отдавал паспорт. Помогли всё уладить директор и парторг совхоза. А добрые люди, наши односельчане дядя Илья и тётя Шура Курышевы, которые к тому времени уже обосновались в совхозе, взяли маму к себе на жительство.
Стала она работать дояркой в совхозе. Через год перевезла сюда свою мать и сестёр с братом. Вся утварь уместилась тогда в одной телеге: железная кровать, сундук, соломенные матрасы, топчан из досок, стол и лавки. Дали им комнатку в общежитии с огромной печью и большими окнами.
С первой зарплаты мама купила себе отрез на платье, бабушке - халат, большой комок сахара и две селёдки, шириной с большую ладонь. Потом вспоминала, что она больше никогда не ела такой вкусной сельди!
Жизнь закипела. Потихоньку начали обживаться. У мамы появились подруги, с которыми она ходила в клуб на танцы под гармонь. Здесь и приметил её один молодой человек. Долго и безуспешно он уговаривал выйти за него замуж, но у неё не лежало к нему сердце.
А личное счастье всё-таки пришло: встретила мама моего будущего отца, и они сразу полюбили друг друга. В мае 1953 года сыграли свадьбу. Жили у свекрови большой семьёй. Им отделили маленькую спаленку, а в остальной части дома проживали свекровь, две её дочери, два сына. Позже женился брат папы, дядя Коля, в семье прибавилось ещё два человека. Но жили дружно и весело.
Перед тем, как мне пойти в первый класс, нам дали отдельную квартиру. Жизнь стала комфортнее.
В детстве я часто болела, мама проводила со мной бессонные ночи. А утром в четыре часа ей надо было бежать на ферму. На её попечении находилось до 40 коров, в обед приходилось раздавать силос, а вечером снова дойка.
Через семь лет родился мой брат Сергей. Декретный отпуск тогда предоставлялся на два месяца, а потом надо было выходить работу. Вот бабушка да я, восьмилетняя девчонка, нянчились с Серёжей. Родители работали добросовестно. Мама была в числе передовых доярок. Заработала достойную пенсию, она - труженик тыла, ветеран труда. У неё было двое детей, трое внуков.
К сожалению, жизнь скоротечна. В 2012 году мамы не стало. Она прожила трудную, но счастливую жизнь и любила только одного человека - нашего отца. Очень тосковала, когда он умер.
После маминой смерти я мысленно перелистала свою жизнь заново. И, к сожалению, нашла много моментов, которые мне хотелось бы изменить и переписать набело, да не даёт нам жизнь право на дубли. Наши близкие уходят от нас навсегда. Не забывайте об этом. Берегите своих матерей, почаще окружайте их теплом, вниманием и заботой!