В конце семидесятых годов прошлого уже века он довольно часто публиковался в областных газетах, а я только начинал работать в воскресенской районке. С пристрастием читал областную прессу, учился писать у "старшего брата". Уже тогда отметил для себя, что материалы Сизова отличались размашистостью стиля и богатым языком. Особенно на фоне привычной партийной трескотни и бодрых рапортов партии и правительству, псевдо-выступлений рабочих и колхозниц.
Материалы у него были больше очерковые, "писательские", хотя тогда я и знать не знал, что он окончил Литературный институт. Конечно, не знал, что он, как и я, был ветлугаем. Иногда я отмечал для себя материалы, подписанные так – А.Ляпуновец. Можно было догадаться, что это псевдоним, а по стилю "допетрить" кому этот псевдоним принадлежал. Гораздо позже узнал я, что Сизов был родом из Ляпунова.
Второе, и тоже заочное, знакомство было куда более предметным. В конце семидесятых в Горьком прошел первый областной слёт молодых журналистов. Воскресенская редакция была тогда едва ли не самой молодой в области, и мы почти всем составом отправились на этот слет. Там было немало именитых гостей из Москвы, которые нам казались едва ли не небожителями. Например, известнейший журналист-международник Станислав Кондрашов, собственный корреспондент "Известий" в США и, как оказалось, наш земляк-горьковчанин. До того мы видели его в популярной телепередаче "Международная панорама". Но, конечно же, самым "топовым" гостем был знаменитейший поэт-песенник Лев Ошанин – автор песен "Эх, дороги", "Течет Волга", цикла "А у нас во дворе" и звучавшей из всех "утюгов" песни "Солнечный круг". Ошанин сидел в президиуме, респектабельный, в модном кожаном пиджаке и дымчатых очках, что придавало ему еще больше недоступности и богемности. Казалось, он скучал в этом президиуме. Но когда ему дали слово, стало понятно, что он все прекрасно слышал и слушал, был в теме.
– У вас тут есть один журналист, – сказал Ошанин. – По фамилии Сизов. Он учился в моем семинаре в Литературном институте. Нет ли его в зале?
Сизова в зале не оказалось, но Ошанин не только вспомнил своего студента, но еще и прочитал несколько строчек из самого знаменитого сизовского стихотворения "Три рубля". Сам великий Ошанин помнил строчки Сизова! Потом на слете читали свои стихи молодые горьковские поэты, среди которых были и журналисты. В том числе Сергей Карасёв и Александр Высоцкий, ставшие потом моими приятелями и уже бывшие тогда друзьями и знакомыми Сизова.
Очное же знакомство состоялось куда позже. В самом начале девяностых, когда уже вовсю бушевала перестройка, прекрасный горьковский телевизионщик-аграрник Владимир Павлович Соболев создал сельскохозяйственную газету "Земля нижегородская". Он собирал под ее знамена лучшие журналистские перья, которым была близка деревенская тема. Осенью девяносто первого, почти сразу после путча ГКЧП, запрета КПСС и назначения губернатором молодого Бориса Немцова, Соболев пригласил меня в свою газету на должность заведующего отделом. Время стояло интереснейшее, особенно для журналистов. Приглашение было лестным, и я согласился, хотя и пришлось мотаться на работу каждую неделю из неблизкого Воскресенского в тогда уже Нижний Новгород. Газете было меньше года. Редакция тогда ютилась в двух небольших кабинетах в Кремле, в здании, где сейчас областное Законодательное собрание. Вот уж было действительно "в тесноте да не в обиде". На бытовые проблемы тогда совсем не обращали внимания.
Оказалось, что в "Земле нижегородской" обозревателем несколько месяцев уже работал Александр Сизов. Пришел он туда вместе со своим закадычным другом Александром Высоцким. Конечно, Соболев не мог не пригласить Сизова в свое аграрное детище. Тогда уже вышла книга "Девочка на качелях", и за Сизовым закрепился статус нижегородского деревенщика. Для сельской газеты это была не просто находка, а удача. Вот тут-то мы, наконец, и познакомились. Более того, наши рабочие столы оказались рядом. Впрочем, при такой-то тесноте все столы были рядом, а кое у кого их и вовсе не было. Поначалу Сизов показался мне несколько мрачным и не очень общительным. Он был довольно крупным человеком, и некоторая суровость только усугубляла мрачноватое впечатление. Впрочем, это было только первое впечатление. Да и виделись мы первое время не часто. Сизов несколько раз в неделю приезжал в редакцию из Дзержинска, где уже жил тогда. Я же неделю пребывал в общежитии и только на выходные ездил домой в Воскресенское. Когда Саша узнал, что я с Ветлуги, отношения наши сразу потеплели, и он иногда перед выходными с завистью вздыхал: "На Ветлугу?". Будто всякий раз передавал привет родной реке.
Еще виделись мы всякий раз по понедельникам на редакционной летучке. Сизов приезжал из Дзержинска в самый притык к ее началу. С его появлением в тесном кабинете становилось еще теснее. Чаще на заседаниях молчал и, казалось, думал о чем-то своем. Скучновато было ему обсуждать "производственные" темы. Но вообще он редко засиживался в стенах редакции – либо уезжал за материалом по области, либо "отписывался" дома и привозил уже готовые рукописи, либо вместе с другом Высоцким исчезал, сообщив: "Мы в Союз". И они уходили в Союз писателей, который был совсем недалеко, и где их ждали друзья и знакомцы да еще биллиардный стол. Впрочем, и другой стол иногда тоже. Возвращались они оттуда зачастую навеселе, и Саша почти сразу уезжал домой.
Но однажды мы вместе отправились в довольно долгую командировку в Починковский район. Дорога неблизкая да еще с заездом в Лукоянов, где мы подобрали еще одного коллегу – собкора газеты по югу области Александра Крылова (к сожалению, тоже уже покойного). Кстати, как выяснилось, он какое-то время, после окончания пединститута, работал учителем в Варнавинском районе. И это нас тоже сближало с южным собкором. К вечеру добрались до Починок, устроились в гостинице. Сизов отказался от небольшого застолья и от похода в местный кинотеатр, где шла какая-то очередная перестроечная чернуха. Сослался, что "в завязке". Со спиртным тогда было не просто туго, его почти не было. В местном магазине мы нашли литровые банки с этикетками "Слива в вине". Это и было единственное доступное нам спиртное. Сливы в банках куда больше чем вина, но мы же взяли не одну банку. Употребив жидкость, отправились в кино. Саша остался в общем восьмиместном номере один. Когда вернулись из кинотеатра, Саня мирно спал, похрапывая, а сливы в банках почти не осталось. Потом мы долго и с юмором вспоминали этот эпизод починковской командировки.
Впрочем, именно тогда мы начали общаться не междометиями, а уже серьезно. В этой поездке Сизов мне рассказывал о своей учебе в Литинституте, о работе на севере и в газете "Волжская магистраль". Конечно же, мы не раз касались темы близкой нам обоим Ветлуги и ветлужских деревень. Дивились тому, что именно в Варнавинском и Воскресенском районах, как ни в каких других соседних, много деревень с одинаковыми названиями. "У вас тоже и Русениха есть, и Карасиха, и Курдома, и Прудовка?", – переспрашивал он меня. Говорили о встречах с интересными людьми, которые живут в наших краях. Саша живо интересовался мастеровитыми ветлугаями, необычными судьбами. Оказалось, что у нас немало общих знакомых среди журналистов, писателей, художников. Тогда казалось, что впереди у нас ще много времени, чтобы пообщаться, потолковать, пообсуждать, иногда выпить рюмку вина. Но времени этого было отпущено, увы, немного. По разным причинам. Впрочем, об этом и о другом в следующий раз.