Только в Балахтинском районе бок о бок сосуществовали русские, латыши, эстонцы, поляки, немцы, украинцы, литовцы, цыгане… Настоящий малый Вавилон, причём, в отличие от библейского, где люди перестали понимать друг друга, в нашем районе жизнь проходила тихо, мирно, без разборок и криминала.
Гостеприимная русская земля всех одинаково одаривала теплом и любовью, пробуждая в душах людей разных национальностей самые лучшие чувства. Более полвека прошло с того грозного времени, а те, кто вернулись из Сибири в свои родные пенаты, до сих пор вспоминают жизнь в сибирских сёлах и деревнях с налётом грусти и ностальгии.
ЭСТОНЦЫ В БАЛАХТИНСКОМ ЗЕРНОСОВХОЗЕ
У нашего замечательного краеведа Нины Лопатиной на страничке "Одноклассники" в соцсетях выложены фотографии, в которых запечатлена история школ Балахтинского района. По этим фото на Нину Георгиевну вышла женщина из Эстонии – Аста Икертайе, в девичестве Эйенок. Ей 72 года, живёт в Таллине. Она из тех, кого в начале 50-х годов прошлого века депортировали в Сибирь. У Асты, бывшей в то время девочки из семьи ссыльных, самые прекрасные воспоминания о Балахтинском районе.
Себя и других эстонских детей она называет "сибирские дети эстонских родителей". Так вот эта деятельная эстонка обзвонила, объездила всех бывших ссыльных, собрала их фотографии и воспоминания, перевела на русский язык и отправила их Нине Георгиевне, которая и опубликовала бесценные материалы в "Одноклассниках". Эти труды, написанные с большой теплотой, являются бесценным вкладом в историю нашего района. А теперь расскажем историю самой Асты.
В 1949 году девочке было всего 4 года, когда её семья, депортированная в ходе сталинских репрессий, прибыла на центральную усадьбу Балахтинского зерносовхоза (ныне Чистое Поле) вместе с группой других эстонцев. Их разместили в бараках – по 2-3 семьи в одной комнате. В основном, это были женщины с детьми и с ними пастор Йоханес Беттлем. Он работал электриком, а в свободное время помогал женщинам обустроить быт: клал печи, вместе с мамами мастерил из посылочных ящиков комоды, другую мебель.
По воспоминаниям Асты, люди в зерносовхозе были очень добрые и дружные. Работали вместе, помогали друг другу. Лучшей подругой девочке стала Люся Петрова, добрая, приветливая. Её мама зимой часто зазывала эстонскую малышку в жильё, сажала на русскую печь отогреться, поила чаем с калачами и только после этого отпускала домой.
"Когда наша семья получила разрешение вернуться в Эстонию, Петровы предлагали маме оставить нас с братом до окончания школы, но мама не захотела. Люсина мама зажарила нам в дорогу утку, напекла калачей... Провожали нас всей семьёй".
Среди ссыльных были и одинокие старики. Один из них, поляк, жил в землянке на краю оврага. Он пёк вкусные пироги с зелёным луком и яйцом, угощал детей, рассказывал интересные истории. Он, бывший моряк, владел многими иностранными языками. Аста до сих пор печёт пироги по его рецепту, а дети называют их "пирогами сибирского старца".
Осенью старшие дети разных возрастов пошли в школу, в основном, в первый класс из-за незнания русского языка. Учителя были очень терпеливыми, прощали ученикам многие промахи. Аста осталась дома и подружилась с немкой Наташей Циммерман – вместе с Люсей получилась троица подруг, говорящих на русско-эстоно-немецком языке, которую взрослые часто не понимали. В 1952 году девочки пошли в школу, где обучение шло только на русском языке.
Первая учительница Екатерина Анненкова была, по словам Асты, второй мамой – терпеливой, доброй, заботливой. В классе учились немцы, поляки, литовцы, русские, эстонцы, цыгане, украинцы и вначале почти все плохо владели русским языком.
"Учёба мне давалась легко – были одни пятёрки, и учителя поговаривали о том, что летом я поеду в Артек. Но четвёрка по пению не позволила осуществить эту мечту. К тому же, будучи уже взрослой, я поняла, что дочь депортированного нельзя было так поощрять, но, видимо, учителя не знали этого.
Очень интересной была пионерская пора. Мы ходили в разные кружки самодеятельности, в тимуровский фотокружок и т.д. Я прошла все этапы пионерской иерархии: была знаменосцем, председателем совета отряда и даже председателем совета дружины. А верховодила нами старшая пионервожатая – очень активная выпускница средней школы Валя Толстикова.
Надолго запомнилась мне поездка на районный фестиваль художественной самодеятельности в Балахту. Нам выделили телегу с лошадью, и мы поехали вдоль реки так медленно, что опоздали на смотр, но вне конкурса мы исполнили танец "Молдовеняска". Это был первый самостоятельный выезд из дома. Летом мы организовали пионерский лагерь, работали в совхозе, поливали огуречную плантацию, по вечерам жгли костры, пели пионерские песни, играли в разные игры. И всегда с нами был учитель истории, бывший директор школы Сергей Болдырев.
А в последнее лето мы вместе с Сергеем Александровичем, завучем Сусанной Петровной и вожатой Толстиковой отправились в поход: переправлялись через Чулым на лодке, посетили Новосёловский молочно-консервный завод, где нам показали производство сухого молока, а домой через Чулым переплыли уже на пароме. Сделанные фото помогли сохранить в памяти те прекрасные моменты.
Такими были наши школьные годы в далёкой сибирской школе. Мои сибирские соратники из Эстонии добрым словом вспоминают школьные годы и хвалят своих учителей. Несмотря на то, что у моей учительницы не было высшего образования, она навсегда осталась для меня примером настоящей наставницы".
Много было других подробностей о жизни депортированных эстонцев в Балахтинском зерносовхозе, и все они наполнены чувством грусти и ностальгии по суровому прошлому, окрашенному гостеприимством и душевным теплом простых русских людей. Все они жили, как одна дружная, многонациональная семья, у которой и радость и беда была на всех одна.