Всем хорошо известен лозунг, появившийся в 1936 году: "Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!". Он запестрил на плакатах и открытках, изображающих счастливых детей, находящихся под надёжной защитой советского государства. Но безоблачного и счастливого детства были достойны не все дети: репрессии 1937–1938 годов затронули все слои населения СССР. Обвинения в контрреволюционной деятельности, в организации террористических актов, в шпионаже и вредительстве предъявлялись как членам ВКП(б), так и малограмотным крестьянам, которые даже не могли повторить формулировку своего обвинения. Большой террор не пропустил ни одной территории страны, не пощадил ни одной национальности или профессии. Перед репрессиями были все равны – от руководителей до обычных граждан, от новорождённых детей до глубоких стариков.
В ПОДТАЁЖНОМ УГЛУ
Детский дом в подтаёжном глухом углу вдалеке от железнодорожных и иных путей – на угодьях Большесырского откормсовхоза – был открыт экстренно. Скот перегнали на ферму Лиственная и на освободившемся пространстве стали спешно строить помещения для приёма детей.
Первую большую группу (около 120 ребятишек) привезли с Дальнего Востока. Отцы их, военнослужащие, были репрессированы, матери, видимо, тоже попали в ГУЛАГ с формулировкой "ЧСИР" – член семьи изменника Родины. На вопрос о родителях малыши уверенно отвечали: "Мой папа – враг народа". Дети были развитые, воспитанные, с благородными устремлениями. При детдоме для них открыли начальную школу, разделив ребят на четыре группы.
Небольшой "детдомовский городок" возвышался на пригорке, а ниже громоздились стайки и пригоны для коров, свиней, овец, кур, лошадей, пестрели овощные гряды и картофельные деляны. К 1940 году в расположении детского дома насчитывалось одиннадцать зданий, среди которых были школа, два жилых корпуса (отдельные для мальчиков и девочек), столовая, контора, баня, общежитие для учителей и воспитателей, пекарня, склады и три дома для членов коллектива.
КАК С РОДНЫМИ
Ребятам, попавшим в этот детский дом, повезло с людьми, которые здесь работали. Первым директором детского дома был назначен Андрей Кочуро. За короткое время он завоевал большой авторитет среди ребят и взрослых. Если воспитанникам нужно было дать какое-то серьёзное обещание, они как клятву произносили: "Слово Андрея Климентьевича!". Он пёкся о каждой мелочи, радел за ребятишек всей душой, желал создать для них как можно лучшие условия.
Лето в Сибири короткое, но знойное, воспитатели со старшими детьми ходили через деревню Малые Сыры купаться в Чулыме, а тех, кто помладше, водить к полноводной и опасной своим сильным придонным течением реке боялись. Но смекалистый руководитель нашёл выход: под горой, где протекал небольшой ручей, под его руководством соорудили запруду. Так появился у детдомовской малышни свой водоём, берега которого каждый год размывало вешними водами, а потому воспитателям и рабочим приходилось снова и снова укреплять его, толкая к ручью тяжёлые тачки с песком и глиной.
Тяжёлого физического труда хватало для каждого, и так как машины в детдоме не было, а лошади были заняты работами в подсобном хозяйстве, всегда и везде ходили пешком, а зимой – на лыжах вместе с детьми. Не было и телефона, лишь радио- приёмник в конторе… И если нужно было передать в райком комсомола какие-то сведения, то воспитатели шли за шесть километров в Малые Сыры, на почту, часто возвращаясь домой уже ночью, но к шести часам утра успевая быть на работе.
В каждой группе-классе работали два воспитателя и один учитель. С детьми занимались в кружках, водили на природу, много читали. В августе 1940-го работать сюда были присланы девушки, только что окончившие четырёхмесячные курсы воспитателей школьных детских домов при Минусинском гороно.
Одной из них, оставшейся работать здесь на долгие годы, была Мария Целищева. "Высокая, стройная, яркая, пышноволосая воспитательница вела себя строго, но с детьми была ласкова, а за сдержанным поведением таила в себе весёлый нрав. Она пришла в детский дом восемнадцати лет, в 20 – была уже завучем. Дети любили её, девочкам хотелось подражать ей – носить такую же ленточку, так же зачёсывать волосы, даже говорить так же. Она хорошо пела и была артистична. Иногда, чтобы отрепетировать какой-то номер самодеятельного концерта, мы уходили в лес и пели там, споря с шумом ветра в вершинах деревьев и птицами…", – такие воспоминания о своей коллеге оставила Мария Похабова, ставшая в свои 20 лет заведующей начальной школой Сырского детдома в предвоенный период. Своей энергией, весёлостью и патриотическим настроем Мария Илларионовна зажигала весь коллектив учителей и воспитателей. Большая любительница сценических действий, она и в детдоме была инициатором создания самодеятельных коллективов.
Летом 1941 года в детский дом из Пашенки пришла пятнадцатилетняя Лиза Бурагаева, чтобы наняться на сезонные огородные работы, но получила предложение попробовать себя воспитателем. Через две недели началась война, и на этом закончилась Лизина учёба в школе, где она к тому времени отучилась семь лет. Елизавета Васильевна (позже по мужу – Паймышева) проработала воспитателем в Сырском детском доме вплоть до 1949 года.
ЕСЛИ ЗАВТРА – ВОЙНА…
В первые дни войны детский дом проводил на фронт всех мужчин вместе с директором Андреем Климентьевичем.
Многих девушек направили в школу ФЗО в Красноярск. Марию Похабову перевели работать секретарём в Райком комсомола. Все хозяйственные дела легли на плечи женщин и девочек. На смену первому директору пришла Александра Евсеева.
Александре Фёдоровне детский дом обязан своим выживанием в военные годы. Она добивалась поставки продуктов в учреждение, изыскивала по весне недостающий семенной материал, умело договаривалась с директорами колхозов о вспашке и посеве полей, о доставке продукции, произведённой колхозами, частично и в детский дом.
Воспитателей не хватало, на каждую группу их осталось по одному. По зову сердца пришли работать из Пашенки и Виленки Лиза и Нюра Бурагаевы, Дуся Якубович, Дуся Романович, Катя Каминская и многие другие. Девочки с семилетним образованием, которым было по 15–16 лет, стали воспитателями, вступили в комсомол и отдавали все свои молодые силы работе. Из мужчин осталось четыре человека: дедушка Кожемякин работал на скотном дворе, добродушный повар дядя Ваня Романович готовил вкусные обеды, пожилой пасечник, который подкармливал ребятишек мёдом, а молоденьких девчонок-воспитательниц подбадривал советом да мудрым словом. Завхозом работал дядя Петя Каталов, которого из-за болезни не взяли на фронт.
Война изменила всё. Теперь в детский дом везли не только детей репрессированных. В 1943 году в Красноярск пришёл эшелон с ребятами из временно оккупированных районов, в том числе – из Смоленской области и блокадного Ленинграда. Больных, изморенных голодом и холодом детей выхаживали, лечили, возвращали к жизни. Пережившие оккупацию, оставшиеся без родителей девочки и мальчики по ночам с испугом вскрикивали. Казалось, что они навсегда забыли, что такое смех и детские забавы. Их окружили вниманием и заботой все: дети, учителя, воспитатели и милые ласковые нянечки. Все они, спустя время, оправились – повеселели и порозовели, все… кроме одной девочки. Зина Трутнева была самой истощённой. Директор Александра Фёдоровна следила, чтобы ей готовили отдельно и давали самое питательное и полезное из того, что было. Она сама кормила девочку, но та уже с трудом открывала рот, не могла даже встать с постели. Несмотря на должный уход, чуткость и внимание, которыми окружили Зину, девочка умерла…